Ханну Райаниеми - Фрактальный принц
Если кто-нибудь спросит, я еще четыре минуты буду прятать голову в песок и молиться, чтобы у меня остался капитан-человек,шепчет «Перхонен» и исчезает. Отсутствие корабля слегка шокирует Миели, но мир уже рушится, и подумать об этом некогда.
Гигантская рука поднимает из центра плато Лакшми базальтовую глыбу размером с Луну и сжимает ее. Вспыхивает ослепительный свет, от которого мало защищает даже ку-сфера, и в следующий миг возникает бурлящая воронка, ревущий водоворот камней и пыли, всасываемых пылающей точкой новой сингулярности.
Город Амтор летит в нее падающей звездой.
Столб пыли поднимается в небо, скрывая последние остатки кровавого света. Горы Максвелла пляшут, словно обезумевшие животные. Вибрация дрожью отзывается в костях Миели, и она вздыхает, а Сюдян крепче сжимает ее руку.
Парень с седыми волосами был прав: это мир великанов.
Водоворот разрастается, камни и пыль превращаются в раскаленную добела плазму, и воронка начинает светиться. Из ку-сферы это выглядит так, словно пылающая дрель вгрызается в плоть Венеры, высекая из-под коры причудливо меняющиеся слои компьютрониума. Ку-сфера пытается поддерживать свое заграждение в электромагнитном спектре и переключается на нейтринную томографию. Базальт и лава делаются прозрачными, словно стекло, и тогда становятся видны невероятные спирали вокруг эпицентра Бекенштейна, где мысль богов пронзила ткань пространства-времени.
Миели догадывается, что это скорее динамическое изображение, чем реальная картина происходящего, но ей все равно. Она смотрит на причудливые образования вокруг нарождающейся черной дыры и жалеет лишь о том, что не обладает усовершенствованным восприятием, как гоголы Соборности.
Маленькое божество теперь окружает многогранная суперплотная оболочка. Поверхность под ногами уже не дрожит, а гудит, и, несмотря на все меры, принимаемые ку-сферой для погашения вибрации, у Миели стучат зубы.
— Теперь уже скоро, — шепчет Сюдян.
На мгновение объединив их скафандры, Миели крепко целует ее.
— Спасибо, — благодарит она.
— За что?
— За то, что показала мне это.
— Не за что, — отвечает Сюдян. — И прости меня. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно.
Она до боли сжимает руку Миели. А потом встает, ступает за пределы ку-сферы и пускается бегом. Миели пытается удержать ее за руку, но в ладони остается только цепочка с драгоценными камнями.
Сюдян на мгновение оборачивается. Она колышется в информационном потоке, лицо расплывается белыми завитками, словно сливки в чашке кофе.
Миели кричит, но ее голос слишком слаб по сравнению с оглушительным ревом умирающего города.
И происходит взрыв. Неустойчивое равновесие обеспечивало поле Хиггса, так что черная дыра несколько минут балансировала на грани нестабильности, пока программные суперпотоки под горизонтом событий отчаянно строили искусственную вечность. Взрыв выплескивает все мысли, рожденные в этом аду, и целая гора мгновенно преобразуется в излучение Хокинга.
Ку-сфера стонет от перегрузки, ее оболочка становится мутной и рассыпается, но скафандр Миели выдерживает ударную волну. Базальт содрогается под ногами. Белое пламя швыряет ее на наковальню скалы под молот гравитации.
Последнее, что она видит, прежде чем лишиться сознания, это сигнальный луч «Перхонен» с орбиты и огненную трещину, раскалывающую поверхность Лакшми издевательской усмешкой.
Это самая большая твоя глупость, какую я только видела,бормочет «Перхонен».
Миели парит в состоянии легкой эйфории, которая смягчает голубые блики, пляшущие перед глазами, и обжигающую боль в костях.
Не пытайся двигаться. Ты разбита вдребезги. Множественные переломы, проколотое легкое, внутренние кровотечения. Лечебных нанороботов скафандра я отключила, потому что они мутировали. Теперь, наверное, пытаются превратить какой-нибудь обломок скалы в печень.
— Где Сюдян? — спрашивает Миели.
Поблизости.
— Покажи.
Тебе действительно не стоит…
— Покажи ее!
Она возвращается в холодную реальность. Боль сводит с ума, но теперь Миели может видеть. Она лежит на спине, растянувшись на неровном базальтовом выступе. Уже почти стемнело: пылевые вихри застилают светящиеся облака. Осторожно скользят темные силуэты зверей фон Неймана. Плато Лакшми больше не существует — на его месте образовался невероятно гладкий кратер из незнакомого вещества.
Миели медленно приподнимается и видит, что за ней наблюдает парень с седыми волосами.
Насколько она может судить, на нем нет ни скафандра, ни каких-либо других средств защиты. Парень сидит на горячем базальте, прислонившись спиной к скале.
— Ты нашел свою богиню? — спрашивает она, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться над абсурдностью ситуации.
— Нашел, — отвечает парень. — Но, похоже, ты потеряла свою.
Миели закрывает глаза.
— Какое тебе дело?
— Я был не до конца честен с тобой. Я не пилигрим. Можно считать, что я… администратор. И меня интересуют все, кто проходит через это, независимо от того, присоединяются они к нам или нет.
— Она выпустила мою руку. Она не хотела, чтобы я с ней шла. Я не могу последовать за ней.
— Я и не думал, что ты последуешь. Несмотря на нашу репутацию, мы уважаем чужие решения. По крайней мере, некоторые из нас.
Он подходит к Миели, протягивает ей руку и помогает подняться. Благодаря поддержке скафандра ей удается устоять на ногах.
— Ты только посмотри на себя. Нет, так не пойдет. Видишь, что получается, когда приходишь сюда в физическом теле.
Внезапно скафандр наполняется новыми волнами прохлады, свежими нанороботами, на этот раз медиками Соборности. Боль сменяется легкой щекоткой во всем теле.
— По правде сказать, твоя подруга тоже не до конца тебе открылась, — продолжает парень. — Не так давно она разговаривала о приходе сюда с одной из моих сестер.
— Что мне делать?
— Не сдавайся, — говорит парень. — Я понял это давным-давно. Если реальность тебя не устраивает, изменяй ее. Ничего нельзя слепо принимать — ни смерть, ни бессмертие. Если не хочешь присоединиться к своей подруге, можешь пойти к моей сестре и попросить вернуть ее. Но, должен предупредить, это будет дорого тебе стоить.
Миели делает глубокий вдох. В легких что-то рокочет. Она осознает, что держит в руке цепочку Сюдян, словно частицу Оорта, сотворенную из драгоценных камней и песен.
— Я сделаю это, — произносит она. — Только скажи, куда мне идти. Но почему ты мне помогаешь?
— Ради любви, — говорит он.
— Любви к кому?
— Ни к кому, — отвечает он. — Просто хотел бы узнать, что это такое.
Спустя три дня на металлическом плато, в тени щитовидного вулкана, Миели находит храм.
Ноги у нее горят от усталости. Мускулы и кости уже почти окончательно исцелились, и ку-скафандр помогает двигаться, но голод и жажда иссушают внутренности, и каждый шаг дается с огромным трудом.
Храм представляет собой каменный лабиринт — бессистемную на первый взгляд груду черных прямоугольников и обломков, напоминающих разбросанные ребенком-великаном кубики. Миели ступает внутрь, и перед ней открывается замысловатая галерея, откуда во все стороны разбегаются коридоры и переходы. «Перхонен» шепотом сообщает, что все это сооружение является проекцией более сложного многомерного объекта, его тенью, застывшей в камне. На черных стенах, как и говорил парень с седыми волосами, Миели обнаруживает метки в виде серебристых цветов и придерживается их.
После бесчисленных поворотов она выходит в зал с черной дырой в центре. Это совсем крошечная искорка, парящая в цилиндрической комнате, но излучение Хокинга настолько яркое, что затопляет скафандр. Несколько шагов, и верхние слои защиты начинают испаряться.
Возвращайся!кричит ей «Перхонен».
Миели делает еще шаг, и от костюма ничего не остается. Излучение, несущее мысли богини, поглощает ее целиком. Плоть превращается в молитву. Миели поднимает руки. Кончики пальцев занимаются пламенем. Боль настолько сильная, что ее невозможно передать словами. А затем уже не остается никаких слов и мыслей, только опаляющий красный жар…
…который сменяется тихим журчанием фонтана. Темно. Над головой бархатный плащ неба с крошечными искорками. Кроме плеска воды не слышно ни единого звука. Влажный воздух пахнет свежестью.
На ступенях фонтана сидит женщина. На ней белое платье, на шее мерцают бриллианты. Золотистые вьющиеся волосы ниспадают на плечи. Ее нельзя назвать ни молодой, ни старой. Женщина читает книгу. Когда Миели приближается, она поднимает голову.
— Хочешь немного вина? — спрашивает женщина.
