Елена Ершова - Неживая вода
Словно прочитав его мысли, Эрнест осветил фонариком изображение вещей птицы и сказал:
– Не зря они этот символ выбрали. Птица с головой человека – символ мудрости и тайны. Символ скрытого знания, которого никогда не должен коснуться человек. Ведь тот, кто эту тайну откроет, потеряет навеки покой и жизнью поплатится. Вот они и поплатились… – и, помолчав, подытожил: – Нехорошие дела здесь творились. Темные.
– А если творятся и по сей день? – отчего-то шепотом спросил Игнат и огляделся, словно опасаясь, что сейчас из-за сваленных ящиков вырастут худые серые тени, похожие на сбежавших с соседского огорода соломенных чучел. Протянут когтистую лапу и скажут голосом утробным и мертвым: «Что дашь взамен? Чем отплатишь за тайну? Не рукой, так ремнем со спины. Не ремнем, так собственной жизнью…» – Если что-то, однажды родившееся здесь, все еще живо и только ждет своего часа, как та чума? – упавшим голосом продолжил Игнат. – Если есть те, кто знает, что творится в наших деревнях? В Солони, в Малых Топях? Да во всем Опольском уезде? Кто-то, для кого не является тайной ни навь, ни болотницы, ни мертвая вода?
Эрнест усмехнулся снисходительно, качнул рыжей гривой.
– Ох и фантазер же ты. Если и есть, то не в этом месте. Сам видишь, – он пнул торчащий из бетона кусок арматуры, – скоро опоры разрушатся, останутся камни да труха. Даже если и был кто – давно в новое место перебрался. Опять же, посуди сам: мы-то с тобой в Южноудельных землях обитаем, а Эгерское королевство эвон где, – он махнул рукой, – на западе. Да и граница на замке.
– Граница-то на замке, – повторил Игнат и достал из кармана свернутый листок. – Только поздно замок-то навесили. Чужая зараза давно к нам просочилась и здесь, под нашими землями, себе гнездо свила. – Он развернул бумагу, протянул ее Эрнесту. – Читай.
Тот глянул мельком, презрительно скривил губы, процедил:
– Ты, парень, и верно дуралей. Сказкам веришь, а простым вещам удивляешься. Сказано тебе: секретные разработки тут велись, опыты ставили. А что написано старым шрифтом, так времени, поди, больше века прошло.
– Не в шрифте дело, – сказал Игнат и хлопнул листком о стену. – Прежде, чем меня в дураки рядить, подумай сам. В Эгерском королевстве латиница в ходу. А этот текст и ты, и я можем спокойно прочитать. Потому что он на нашей родной кириллице написан. Вот и скажи, кто после этого из нас дурак?
9
Некоторое время Эрнест молчал, медленно моргал рыжими ресницами. Луч фонарика дрожал и метался по бумаге, рассыпаясь в пыль, как рассыпался прежде знакомый и понятный Игнату мир. Это ли надеялся он отыскать в заповедных землях? Ради этого оставил любящую Марьяну? Что теперь открылось ему? Только герб вражеской страны да затхлость заброшенного подземелья.
– Подумать только, – сказал наконец Эрнест. – А ведь сколько ходил – ни разу не замечал. Удачливый ты, чертенок. – Помолчал и добавил: – Может, шутка это?
– Может, – эхом отозвался Игнат и убрал руку. Бумага, кружась, полетела вниз. – Ведь если не шутка, то значит одно: наши земляки на Эгерское королевство работали. Но зачем?
– Предатели всегда были, – ответил Эрнест и вытер рукавом взмокший, испачканный сажей лоб. – Дай дух перевести, так в жар и кинуло. Выпить бы сейчас не помешало… Да нечего.
Он с кряхтеньем опустился на приваленный к стене ящик. Но прогнившие доски треснули под ним, обломились, и Эрнест провалился в образовавшуюся щель. Взметнулось серое облако трухи и пыли. Ругаясь на чем свет стоит, Эрнест сучил ногами, с кряхтением хватался за стены. В таком положении он походил на опрокинутого на спину жука, который только беспорядочно шевелит лапками, но так и не может перевернуться. Глядя на него, Игната разобрал смех.
– Да что ты рот разинул? Помог бы лучше! – завопил Эрнест и изверг новый поток ругани. Но уже и сам изловчился, оперся ладонями о поваленные клетки и рывком поднялся на ноги. Доски треснули, будто нехотя выпуская его из коварного плена, и рассыпались в щепы окончательно. – Вам, чертям, только зубоскалить! – набросился Эрнест на парня. – Смотри живот не надорви. Забыл, как сам в болотах застрял?
– Я-то на болотах, – хохоча, ответил Игнат. – А ты в гнилом ящике. Тоже мне – искатель сокровищ! Всю тайгу прошел, а в гнилушку попался!
Некоторое время Эрнест угрюмо глядел на Игната, а потом прислонился спиной к стене и захохотал тоже.
– Правда твоя! У-у, проклятая гнилушка! – Эрнест с досады пнул ящик, и тот с грохотом откатился в сторону, подняв новое облако трухи. – Скажу тебе, парень, – продолжил он, – здесь и правда без нечисти не обошлось. Любят они честных христиан с пути сбивать да на смех поднимать.
– Постой-ка, – перебил его Игнат. – Погляди лучше сюда.
Он присел на корточки и принялся разбирать наваленные доски и щепы. Эрнест между тем отряхивал тулуп от попавшей за ворот пыли, а потому на парня не посмотрел, только буркнул весело:
– Что там, очередная гнилушка или письмо из прошлого?
– Нет, – ответил Игнат. – Это люк.
Вернее, это был не люк даже, а прямоугольное широкое отверстие в стене, на уровне чуть выше щиколотки, прикрытое решеткой. Эрнест подошел, присел рядом.
– Я гляжу, тебя черт не просто охраняет, а за руку ведет, – хрипло проговорил он. – Видать, нечистый мне глаза отводил, голову морочил. А тебе открылся. Везучий ты парень.
«Водка тебе глаза отводила», – подумал Игнат.
Он опасливо глянул сквозь решетку, подсветил фонариком: в тонкой дорожке света пылинки кружились и оседали снежной крупой. Луч уперся в квадратные бока тоннеля. На одной из сторон виднелись уже знакомые Игнату железные скобы.
– Похоже на трубу воздуховода, – сказал Эрнест. – Сейчас посмотрим, не эту ли дверцу наш ключик открывает.
Он придирчиво осмотрел поверхность решетки, ковырнул ржавчину и покачал головой.
– Нет здесь никакого замка.
– Значит, попробуем открыть так, – ответил Игнат и подцепил решетку пальцами.
– Сейчас помогу. – Эрнест подобрал валяющийся неподалеку железный прут, просунул в щель и налег на него, как на рычаг. – Теперь тяни.
Игнат дернул. Еще. И еще…
С натужным грохотом и лязгом решетка откинулась, загрохотала по бетонным плитам. Из распахнутого зева тотчас потянуло сыростью и гнилью.
– То-то я и думал, неспроста сквозняк гуляет… – пробормотал Эрнест. Он отбросил в сторону прут и теперь, вытянув шею, смотрел через плечо Игната в разверстую утробу тоннеля. – Протиснемся?
– Должны, – рассеянно ответил Игнат и добавил задумчиво: – Раз скобы приварены, значит, кто-то эти тоннели обслуживал. А если это и вправду воздуховод, то выход на поверхность должен быть не один.
– Правду говоришь, – поддакнул Эрнест. – Может, и еще где-то под завалами подобные люки скрыты. Может, находил их кто-то до нас…
– Может, – эхом отозвался Игнат и вопросительно поглядел на Эрнеста.
Тот усмехнулся немного нервно, сказал:
– Так уж и быть. Полезу первым.
Зажал фонарик в зубах и, перевернувшись на спину, руками ухватился за верхний край, а затем ловко протиснулся в тоннель. Послышался призрачный «шу-ух!», раздавшийся будто бы за спиной. Игнат вздрогнул и обернулся, обвел коридор белесым лучом фонарика, но ничего не увидел: не было ни единого движения в застывшем затхлом воздухе. Только маленькое облачко пыли крутанулось у одной из сваленных клеток.
«Сквозняк», – подумал Игнат и полез следом.
Комплекцией он был плотнее Эрнеста, а тулуп только прибавлял объема, поэтому Игнат обтер боками все ржавые стены тоннеля. Тот плавно шел на снижение и наконец оборвался почти отвесной и непроглядной бездной. Только белое пятно Эрнестова фонарика, маячившее внизу, будто болотный огонек, манил в потаенные глубины и говорил о том, что и там, на дне, есть жизнь.
– Здесь тоже решетка, – крикнул снизу Эрнест.
– Можно открыть? – спросил Игнат.
– Попробую.
Послышались гулкие удары: били сапогом о железные прутья. Затем раздались оглушительный грохот и отборная матерная ругань. Игнат заторопился, принялся ловчее перебирать руками и ногами и вскоре нащупал под собой не очередные скобы, а только пустоту. Протиснувшись в отверстие, он спрыгнул на пол и снова зажег фонарик. И сразу же увидел согнутого в три погибели Эрнеста, потирающего то отбитый копчик, то ушибленное колено.
– В следующий раз сам первым полезешь, – буркнул тот. – Зад у меня не казенный, в этих местах мне еще бывать не приходилось, а с тобой не в одну, так в другую историю обязательно вляпаешься.
Игнат промолчал и обвел фонариком помещение – небольшое и квадратное, с прямоугольными железными шкафами вдоль стен. Эрнест подошел к одному, поддел пальцами покосившуюся дверку – та сразу же поддалась. Внутри оказалось нагромождение щитков и проводов.
