Никита Аверин - Метро 2033. Крым. Последняя надежда (сборник)
Стихи можно было писать и в степи. Чем Игнат и занимался все долгое крымское лето. С людьми он не общался, не считая редких вылазок в чужие сады и огороды – есть-то надо было. Зарос бородой, загорел дочерна, извел несколько пачек бумаги на свою нетленку. Душа требовала, конечно, признания, но воспоминания о жизни среди людей были пока что слишком свежи.
Но осень пришла, по словам пилота, внезапно. Неожиданно подкралась, дрянь такая, нанеся поэту чувствительный удар. Дожди, холодные ветра… Игнат понял, что либо загнется, либо вернется к людям.
Листоноша представил, как этот желчный никчемный человечишка мучается непростым выбором. Но сочувствия не испытал. Игнат между тем продолжал рассказ.
Его силы воли хватило на две недели. Игнат даже пытался вырыть землянку, но ее заливало. А потом изгой и правда заболел. Метался в горячечном бреду, его колотил озноб, а кашель раздирал легкие. И все время не хватало воздуха. Мобильного телефона у Игната не было, и тут бы ему и помереть. Но, видно, у Бога были на этого уродца свои планы. Потому что больного Игната нашел прежний Хозяин неба, такой же упоротый социопат, разглядевший в психе родственную душу. Хозяин неба отволок его в ангар, где давно уже жил отдельно от цивилизации, наладив крепкое хозяйство и запасшись всем необходимым на случай войны, которая – в это летчик свято верил и где-то даже ждал – вот-вот грянет.
Нашлись у него и достаточно сильные, чтобы излечить от пневмонии, антибиотики.
Через несколько недель Игнат окреп и с удивлением понял, что привязался к своему спасителю. Долгие вечера проводили они в беседах, сладострастно ругая весь мир в целом и отдельных людей. Хозяин неба научил Игната всему, что сам знал: управлять самолетом, восстанавливать топливо при помощи присадок… А потом-таки грянул Катаклизм.
Для двух пилотов это был подарок судьбы.
Хозяин неба к тому времени уже начал сдавать, но умом был силен, как прежде. Он решил, что никто не должен подобраться к ангару.
Времена были неспокойные, по острову бродили тяжело больные, умирающие, обезумевшие люди. Свое спокойствие следовало охранять.
Дело это оказалось вполне простым: раз в неделю Хозяин неба облетал свои владения (ту территорию, которую считал своей). Если внизу, на земле, кто-то копошился, его из баков заливали горящим топливом. Сначала Игнат отнесся к такому убийству себе подобных с недоверием. Но потом вошел во вкус.
Старик уже почти не вставал. Игнат царил в небе самостоятельно.
Убивать людей ему нравилось – хотя бы потому, что ему не нравились сами люди.
– Любишь запах свежего напалма по утрам? – поинтересовался Пошта.
Игнат не понял.
Потом старика не стало. Игнат похоронил его. Без наставника было одиноко, но скучать-то некогда. Втайне Игнат лелеял мечту долететь до какого-нибудь большого города и уничтожить его. Над тем и работал, ломая голову, как бы увеличить количество топлива.
Безумец закончил. Глаза его блестели. Только вот смотрел он уже не на дульный срез обреза, а куда-то за плечо Пошты.
Листоноша успел развернуться вовремя: дряхлый старик уже заносил топор на длинной рукояти, целясь ему в голову.
Стрелять было некогда. Пошта развернулся на опорной ноге, перебросив себя за спину старику. Топор был тяжелым и по инерции продолжил движение. Листоноша поднял обрез и изо всех сил ударил старика в основание черепа. Тот упал.
– Нет! – Игнат вскочил и бросился на листоношу.
Одно дело – наврать, что единственный друг и наставник умер. Другое – увидеть, что его убивают. Инстинкт самосохранения у выродка выключился.
Что хорошо в огнестрельном оружии: из него можно не только стрелять. При желании оно превращается в дубину. Пошта решил патроны экономить и встретил Игната ударом в морду. Безумец упал, но тут же вскочил. Скула у него была рассечена, кровь текла на куртку. Но он, похоже, этого не замечал.
Другого выбора не было, и Пошта выстрелил ему в грудь. Бабахнуло громко, звук отразился от металлических стен ангара. Игната отшвырнуло. Пошта приблизился и заглянул ему в лицо. Второй патрон можно было не тратить – глаза безумца остекленели.
А вот старик еще дышал. Пошта перевернул его на спину. Старый Хозяин Неба открыл глаза. И столько в них было ненависти, что листоноша отшатнулся.
– Сука, – прошептал старик. – Добрались. Проклятые жидомасоны. Заговор. Кровь христианская. Пидорасы все. Ненави…
Шепот перешел в хрип, а затем стало совсем тихо. Хозяев Неба больше не было.
Пошта задумчиво посмотрел на самолет.
Тут же, наверное, полно всякого полезного. Надо бы обыскать ангар.
Но сначала он сходил за Одином и Зубочисткой. Увидев трупы безумных летчиков, вор одобрительно усмехнулся:
– Ну ты зверь…
– А они? Между прочим, эти двое людей угробили кучу. Натуральные психи были. Сидели здесь еще с докатаклизменных времен и мочили всех, кто близко подходил. И что, я с ними чайку выпить должен был?
– Нет, конечно, но ты же у нас вроде пацифист…
– Добро должно быть с кулаками, – фыркнул Пошта. – Ладно, проехали. Давай посмотрим, что тут есть полезного.
Полезного в ангаре действительно было много. Помимо самолета и топлива нашли еще запас консервов, воды, фильтров и защитной одежды, неплохую аптечку (правда, большинство лекарств было давно просрочено), а также – удивительно! – рабочую рацию.
Первым делом Пошта попробовал связаться со своими.
Частоту он помнил, но сколько ни крутил ручку настройки, Джанкой поймать не получалось. То ли далеко, то ли рация не такая уж и рабочая… Зато Пошта вышел на связь с Летучим Поездом.
И сразу понял, что у Буйена и его пассажиров проблемы.
– Встречай в Тортуге, братан, – бормотал незнакомый сипатый голос. – Полный поезд добра. Людишек продадим, поезд разберем, будет зашибись!
Тортуга – это Красноперекопск, самый север Крыма. «Не знаю, как в Лондоне, а у нас в Житомире это называется Тетерев», – вспомнил Пошта старую шутку про Темзу.
Да что ж ты будешь делать, копать-колотить! Тут своих дел полно, надо бы догнать воров с перфокартой, но бросать в беде симпатичного Буйена и его пассажиров… Нет, никак не успеть. Не перехватить поезд. Один хоть и быстрый конь, но не самолет же!
О! Кстати!
– Ты это водить умеешь? – спросил Пошта у Зубочистки, молча слушавшего переговоры бандитов.
– А что тут уметь, – отмахнулся Зубочистка. – Примитив.
– До Красноперекопска долетим?
– Должны. А зачем?
– Карму свою хоть частично добрым делом исправишь, – фыркнул листоноша и пояснил в ответ на недоуменный взгляд: – Не могу я людей в беде бросить.
Глава 8
Тортуга
Карта у Хозяина Неба была так себе – дрянь, а не карта. Не нормальная геодезическая, а развлекушка для туристов, примитивная схема с указанием достопримечательностей. Но масштаб был соблюден, и Пошта с помощью спичечного коробка (длина которого, как он знал, ровно три сантиметра) и нехитрых вычислений вывел расстояние до Красноперекопска, он же – Тортуга.
Ровно пятьдесят семь километров. Даже с учетом набора высоты, захода на курс и поиска подходящей взлетно-посадочной полосы – минут двадцать лета. «Успеем, – подумал Пошта. – Обязаны успеть».
Первым делом надо было открыть ворота. Никакая гидравлика в убежище покойного Хозяина Неба, конечно же, уже не работала, и на помощь Поште и Зубочистке (негодяя пришлось развязать) пришел Один, тягловая единица в одну лошадиную силу. Потом Пошта и Зубочистка, навалившись на крылья, дотолкали странно легкий самолет до выхода.
– А почему он такой легкий? – спросил листоноша.
– Потому что пустой, – пояснил бывший пилот гражданской авиации, а ныне вор, лжец и убийца по прозвищу Зубочистка. – Бомбы он сбросил, горючее сжег. Вот и легкий.
– Черт! – выругался Пошта. – Горючее! Совсем забыл!
Авиационный керосин нашелся в подвале, в громадных двухсотлитровых бочках. Тяжелее всего было выкатить их по рампе и затащить на крыло. Потом Зубочистка открыл крышку бензобака и, отсосав чуток керосина из шланга, заправил самолет.
Пустые бочки небрежно отшвырнули в стороны: возвращаться к подземному аэродрому Пошта не планировал. Пускай мутанты разорят это проклятое место!
– Ну что, полетели? – предложил Зубочистка. – Только коняшку придется бросить. Не влезет коняшка-то!
Глаза его горели азартом и злорадством: Одина Зубочистка недолюбливал с тех пор, как Пошта пообещал, что конь откусит ему уши.
– Сейчас, – сказал Пошта. – Минуточку.
Он спрыгнул с крыла, подошел к Одину, погладил его по могучей шее:
– Ну что, дружище, – сказал листоноша, – вот и пора прощаться. Скачи домой, в Джанкой, к Бандерольке и Штемпелю. Дорогу найдешь?
Один фыркнул и затрепетал ушами. «Конечно, найду», – читалось на его морде презрительное выражение.
– Вот и славно! – Пошта хлопнул коня по крупу и отвернулся, чтобы Один не видел выступивших на глазах листоноши слез.
