Константин Калбанов - Фронтир 3
Вот так всегда. Ведь только что решил взять себя в руки и тут же сделал все наоборот. Скорее всего, в этом повинна княгиня, с ее апломбом и гневным взглядом, но как говорится — нечего на зеркало кивать, коли рожа кривая.
— За ваши непотребные мысли, молодой человек, — все тем же тоном прокурора, произнесла княгиня.
Нормально!? Она еще и мысли умеет читать!? Впрочем, вряд ли это составило большой труд. Не ожидавший ничего подобного Сергей попросту потерял над собой контроль, и даже позволил себе еще раз более внимательно изучить посетительниц. Так что, все его мысли были аршинными буквами написаны на его лице. Но вот весь вид посетительниц, говорил о том, что он круто перегнул и они именно те, за кого себя выдают.
— Я не премину сделать это, если вы объяснитесь. Пока я не услышал ничего такого, что могло бы убедить меня в обратном. Мне вообще не понятно, за кого вы меня принимаете, — с немалой долей сарказма и опуская титул произнес Варакин, теперь уже прямо глядя в глаза казалось готовой взорваться женщине.
Похоже Остапа понесло. Придержи лошадей, остолоп! Господи, не наломать бы дров, тут ведь не там. Кто знает чем все это может обернуться. Вот выйдут сейчас от него и жди неприятностей. Но с другой стороны, что тут вообще происходит? Причем тут падшие женщины? Да и чьими они могут быть воспитанницами, если не содержательниц борделей?
— Ваша светлость, вы должны простить его. Он ведь иностранец, а мы многого не объяснили. Скорее всего тут имеет место недопонимание, — затараторила самая молодая из посетительниц, которой на вид было лет сорок, не больше.
В ответ на это заявление, старшая, все так же гневно глядя в глаза Сергею только молча кивнула, даже не обернувшись к товарке. Но та все поняла правильно и поспешила с объяснениями, явно опасаясь того, что вот-вот грянет буря, и что она принесет очищенный прохладный воздух или разрушения, было вовсе не понятно. Да что там, конечно же второе. Ох и влип.
— Видите ли, мы являемся членами попечительского совета «Милость падшим», по вспомоществованию падшим женщинам пожелавшим покончить с недостойным прошлым. Мы поддерживаем их, помогаем приобрести специальность и устроиться на работу. Под нашим попечительством находится три приюта, в столице и окрестностях.
Твою дивизию, сто тридцатый полк! Йок макарек!
— Господи, — Сергей сначала откинулся на спинку стула, а потом начал медленно подниматься.
Нет, ну надо же было так влипнуть! А с другой стороны. Откуда ему было знать, что здешняя благотворительность дошла и до такого. Впрочем… Сам дурак. Ведь ничего трудного в том, чтобы вежливо выслушать все или уточнить. Ничего трудного. Правильно. Но откуда он мог хотя бы предположить, что представительницы высшего общества проявляют заботу о шлюхах?
— Я… Я прошу меня простить, ваша светлость, ваши сиятельства. Я не знаю как выразить свое сожаление словами, но поверьте, я искренне раскаиваюсь. Я иностранец, надеющийся найти в Рустинии новую Родину, но к сожалению мне пока не ведомы все реалии. Поверьте, всему виной только мое незнание.
Зря распинаешься. Оно может скандала ты и избегнешь, но вот прощения не получишь, к гадалке не ходить. Теперь только соглашаться на все их условия, какими бы они странными не оказались. Главное без проблем выбраться в Новую Рустинию, а там, клал он на всех с прибором и даже без оного.
— Я принимаю ваши извинения, хотя не могу сказать, что полностью вас прощаю. Итак, господин Варакин. Мы переговорили с нашими подопечными и некоторые из них изъявили желание отправиться в Новый Свет. Желание их вполне понятно, они боятся, что здесь их прошлое не позволит им обрести самое главное для любой женщины — семью. О Новом Свете ходит множество разговоров, так например многие утверждают, что там не столь важно прошлое, сколько настоящее и практически любой имеет шанс начать жизнь с чистого листа.
— Кто бы вам это не говорил, ваша светлость, он не врал. Не всем это удается, но шанс есть у всех и он куда более реален, чем здесь.
— Так же нам известно, что в колонии некоторый недостаток женщин.
— И это истинная правда. Мужчины более склонны к рискованным авантюрам, а потому они преобладают за океаном. Об этом может сказать и то, что среди решивших отправиться со мной за океан преобладают именно холостые мужчины или юноши, семейных и уж тем более девушек, куда меньше.
— И что вы скажете на наше предложение? Вы согласны взять шефство над нашими подопечными, в Новом Свете?
— Я готов и буду даже рад этому, — вот только врать убедительно, так чтобы и самому в это поверить. — Я так понимаю, что эти женщины сами изъявили желание покончить со своим прошлым и обратились к вам за помощью, а потому трудностей я лично не наблюдаю. Тем более, что отношение к прошлому в тех краях куда более лояльное и нравы немного проще. Нет-нет, не подумайте, что дела обстоят настолько вольно, это относится к прошлому, но никак не к настоящему. Начав жизнь с чистого листа, живи достойно и тогда заслужишь уважение и забвение прошлого.
— Ваши слова звучат так, словно вы хотите сказать о некоем «но».
— Именно так ваша светлость. Простите за вопрос, но что вам известно о задуманном мною предприятии?
— То что вы собираетесь основать поселение в Новой Рустинии.
— Боюсь, что это не совсем так. Я собираюсь основать новое поселение на неосвоенных землях, где в настоящее время обитает племя куроки, весьма лояльно относящееся к белым. Это дикая территория, ваша светлость. Я без сомнения буду рад каждому, кто решит последовать за мной, но вынужден предупредить, что опасность вовсе не надуманная, она реальная.
— Но ведь куроки доброжелательно настроены по отношении к рустинцам, они многое перенимают от нас и даже приняли под свою опеку миссионеров, несущих им свет истинной веры. Во всяком случае, так утверждает господин Дворжак, об этом он говорит в своих книгах, фильмах и на страницах газет.
Было отчетливо видно, что эта дама и не думала забывать о недостойных и оскорбительных мыслях собеседника. Она говорила рубленными фразами, буквально цедя слова через силу. Но тем не менее, он продолжала разговор, с типом лично ей неприятным. И чем дольше с ней разговаривал Варакин, тем больше удивлялся той настойчивости с которой она вела беседу. А ведь куда более логичным было бы, после разъяснения ситуации и получения извинений, просто покинуть этого невоспитанного невежду.
— И в его словах нет ни капли лжи или преувеличения. Все обстоит именно таким образом, — слегка поклонившись, ответил Сергей.
— Тогда я не понимаю, — княгиня слегка вздернул подбородок, как видно она не любила быть хоть в чем-то несведущей.
— Все просто, ваша светлость. Степь заселена не только куроки, есть и другие племена, которые не так хорошо расположены к белым. Есть банды белых, которые представляют опасность как для краснокожих, так и для белых людей. И те и другие представляют реальную угрозу для нас, решивших осесть там, где не приходится рассчитывать на помощь правительства и армии. Я сделаю все, чтобы оградить ваших подопечных от непристойных притязаний и всячески буду способствовать их вливанию в нормальную жизнь, но я не смогу гарантировать их безопасность, как впрочем и свою собственную.
— Эти женщины сами изъявили желание отправиться за океан.
— Но они должны знать всю правду, чтобы потом не чувствовать себя обманутыми. Доверие, вот основная составляющая успеха моего рискованного предприятия. Если я хотя бы в мелочах стану обманывать своих спутников, то это не приведет ни к чему хорошему.
— Что же, в таком случае, если вы не возражаете, мы соберем наших подопечных, и вы сами им все расскажете, чтобы они могли принять взвешенное решение. Скажем послезавтра в полдень, в приюте «Святой Ханы»?
— Я непременно буду, ваша светлость.
Женщины поднялись и держась весьма чопорно, чего не было при их появлении, покинули помещение. Сергей хотел было открыть им дверь, но та самая графиня, что взяла на себя труд разъяснить ситуацию, неким неуловимым движением слегка преградила ему путь собой и решительно надавила на ручку. Варакин оказавшись в неловкой ситуации, вынужден был молча взирать на то, как три дамы покинули его вербовочный пункт.
— Признаться, ваша светлость, я думала, как только мы получим извинения этого нахала, то тут же покинем это заведение, — когда они сели в легкий экипаж и тот покатил, по слабо ухоженной мостовой, произнесла третья из их компании.
— Нахал, это вы верно подметили, сударыня. Но до чего очаровательный нахал, — вдруг мило улыбнувшись, ответила княгиня. — Вы обратили внимание только на то, что он позволил себе вольные мысли по отношении к нам, и неужели больше ничего не заметили? Господи, но ведь это очевидно. Его оскорбило то, что его принимают за содержателя публичного дома. Да, он груб, не воспитан, нахален и еще десяток эпитетов будут ему соответствовать, как сшитый по мерке костюм. Но он никогда не позволит себе унизить наших подопечных, попрекнуть их прошлым и не даст их в обиду. Разумеется до той поры, пока они сами не решат вернуться к прежнему ремеслу. Лучшего опекуна для вставших на путь исправления, и представить себе сложно.
