Владимир Мясоедов - Учитель шарлатанов
Глава 9
– На этом все. – Материал для очередного занятия я более-менее подготовил. Во всяком случае, импровизировать сегодня уже не пришлось, все пришедшие в голову мысли на тему «Почему желающему не усложнять себе жизнь нужно соблюдать нормы закона или, по крайней мере, долго думать, чего, где и как нарушать» были записаны на отдельную бумажку. По которой, собственно, я лекцию и читал. Вопрос, освещенный перед молодыми колдунами, показался им достаточно интересным, во всяком случае, активность сегодня они проявляли куда большую и даже возражать услышанному периодически пытались.
– Наставник, можно вас отвлечь ненадолго? – Когда последние люди выходили из помещения, передо мной непонятно откуда материализовался Ксен, уже несколько дней как-то не попадавшийся на глаза, а сейчас выглядевший немного расстроенным и… побитым?
– Очень интересно. – Я освидетельствовал роскошный лиловый синяк под глазом, обратил внимание на рассеченную губу и, присмотревшись, понял, что и зубов за ней скрывается далеко не полный комплект. А ведь там, наверное, уже не молочные росли. – И кто же это тебя так? Почему служба безопасности мне ничего не доложила? Опять ворон считает? Так орнитологическими наблюдениями и на Крайнем Севере заниматься можно, там как раз пингвинов удобно пасти. Хм. В Азалии нет природно-климатических зон с вечной мерзлотой. Ну ничего, отправим к соседям с дипломатической миссией лет на двадцать-тридцать.
– Да нет, – поморщился ученик. – Посторонних в мои дела впутывать не надо, сам виноват в произошедшем.
– Уверен? – Ну, раз не стоит беспокоиться за свой престиж наставника, то так даже лучше. Меньше возиться придется.
– Целиком и полностью, – заверил меня Ксен. – Сглупил, отмахнулся от настойчивых советов, как будет правильнее, настоял на своем, завалил все дело и закономерно получил по морде. Я о другом поговорить хотел. То, что побили, это ладно, отец, бывало, сильнее наказывал, если без спроса в его лабораторию лазил или брал ценные и редкие материалы. Вот только если вчера мне, можно сказать, дали пусть неприятный, но ценный урок, то рано или поздно ведь могут подвернуться и те, кто просто захочет причинить боль. Или использовать ученика как инструмент давления на учителя.
– Ну, о подобном варианте развития событий тебя предупреждали еще очень давно, – заметил я.
– Да-да, помню, – покивал подросток, рано лишившийся старших родственников и вынужденный моментально повзрослеть, чтобы взвалить на себя груз забот по выживанию остатков клана. Состоявшего, считая его, из двух человек. – Просто раньше думал, будто смогу достаточно быстро стать сильным настолько, чтобы суметь не бояться большинства обычных угроз. Но вчера понял, могу и не успеть. А если проиграть жизнь один раз, то дальнейшие планы становятся принципиально ненужными. В общем, мне нужно одно очень мощное средство решения проблем, применять которое буду лишь в крайних случаях.
– Идея хорошая, – подумав, сказал я. Мало ли, вдруг Ксена кто-нибудь похитит? Не обычные бандюки, конечно, но, скажем, новые претенденты на место главы ковена или там вампиры, раз уж с клыкастиками пошли такие терки. – Но несколько расплывчатая. Подумай, чего ты хочешь конкретно, причем так, чтобы у специалистов Академии получилось тебе это дать, и потом, как определишься…
– Да, собственно, уже почти все готово. – Подросток продемонстрировал мне какую-то маленькую иголку из синего металла, едва ли полсантиметра длиной, но, несмотря на свои размеры, покрытую цепочками совсем уж крохотных символов. Чувствую, мастер, сделавший ее, подковкой блох мог заниматься на промышленной основе. Притом от дальнего родственника швейного инструмента довольно-таки ощутимо фонило магией. – Вот. Поцелуй огненной гадюки. Вернее, его рабочая часть. Он, правда, не совсем мой, а Симоны, точнее, ее семьи, но она не против, чтобы его использовали.
– Конкретней, – сказал я. – Что это за артефакт такой?
– Поцелуй огненной гадюки – это просто-напросто магический перстень, – пустился в объяснения подросток. – Но не обычный, а очень редкий и дорогой, да к тому же, так сказать, ближнего боя. Применяется эльфийскими химероидами. Эти разумные мутанты, создаваемые на основе добровольно пошедших на такую трансформацию жителей лесов, очень быстрые, и крупное оружие им в бою на высоких скоростях мешает, вот и извращаются как могут при поддержке сильнейших артефакторов ушастых, имеющих века опыта. А кому другому такая штука и не по карману, и не нужна, так как с кулаками против меча или клыков чудовищ только самоубийцы и пойдут, в отличие от дальних родичей Симоны, все перья у летящей стрелы по одному выщипывать не умеющие. При ударе такое украшение выпрыскивает в свою цель эссенцию пламени, добываемую из тел огненных элементалей и хранящуюся внутри очень острой иголки из отборной гномьей стали. Ну, она со свернутым пространством и какими-то чарами, обеспечивающими защиту владельца волшебного оружия от него самого.
– Судя по названию, в этой штуке крайне горючая жидкость? – уточнил я, припоминая, слышал ли хоть что-то о таком оружии элитных эльфийских бойцов. И, на удивление, нашел в своей памяти описание подобной штуки, только убивавшей врагов очень быстродействующим ядом, к которому сами ушастики имели почти полный иммунитет. Видимо, более бюджетная версия, пламя-то, оно понадежней будет, позволяя драться и с неживыми противниками, которых при всем желании не отравишь.
– На открытом воздухе в несколько мгновений испаряет сталь, – пожал плечами Ксен. – И внутри ее много. Перезаряжать такой артефакт нельзя, потому в него сразу закачивают несколько ведер. Достаточно, чтобы испепелить матерого тролля, если умудриться ткнуть его не в каменную кожу, а куда-нибудь в мягкое место, язык там или глаз, чтобы до кровеносных сосудов, которые потом разнесут зажигательную жидкость по организму, добраться. Содержимое артефакта еще добавочно зачаровано, чтобы не скапливаться в одном месте и не взрывать свою цель, рискуя ранить рядом стоящего хозяина оружия, а почти моментально распределять себя по всему ее организму и потом обеспечить мгновенное испепеление. Так вот, иголку я из перстня достал, предварительно заняв полигон для испытания заклинаний, чтобы в случае неудачи никого постороннего не пришибло.
– Зачем? – Причин, по которым стоило курочить редкий артефакт, я по-прежнему не видел. А вот самому такой перстенек бы на руку хотелось. Вероятно, подросток догадывался о возможности изъятия вещички и потому наставнику мудро ее не показывал. Растет, паршивец. Умнеет. – Удар кулаком от внешне слабосильного и потому неопасного подростка вроде тебя, оборачивающийся такой огненной атакой, – это был бы отличной козырь.
– Возможно, – сказал Ксен. – Но я придумал идею получше. Укус. Тем более мне как раз один клык выбили. Только помощь целителя нужна, чтобы в заново выращиваемый зуб иглу вставить. Самому это не сделать, а без вашего приказа целители не рискнут с подобным артефактом связываться, хозяину-то от него ничего не будет, настройка на владельца уже проведена, а по постороннему чары могут и ударить, если тот неаккуратно волшебное оружие заденет.
– Хм. – Идея ученика была сумасшедшей. Но мне нравилась. Впрочем, уже давно пора бы посетить психиатра, и от визита к доброму, все понимающему доктору останавливало лишь отсутствие подобных специалистов в этом мире. – А целоваться с девушками как будешь, умник? И есть? Если еда сгорит у тебя во рту, это еще полбеды, но когда подобное же случится с какой-нибудь дамой, то от обвинения в преднамеренном убийстве никто не отмажет.
– Все уже продумано, причем не мной, а моим отцом, и разработавшим такое использование ненужного нам колечка. Только вот ломать фамильную реликвию ему дед Симоны не давал. Артефакт в обычное время деактивируется, а работать начнет только в случае получения конкретного заклятия-приказа, и то недолго, – пояснил ученик. – Зато его получится использовать, даже будучи раздетым до нитки. Это же какое преимущество, оружие, которое всегда с тобой!
– Вот с того, что разработал его не ты, надо было начинать, – вздохнул я, окончательно прощаясь с мыслью забрать вещичку под предлогом ее опасности. Но надо бы узнать, почем такие же на рынке редкостей продаются. Не доверять мастерству покойного отца мальчишки смысла не было. Сам носил артефакт его работы со свернутым пространством на шее и в целом оставался доволен. – Пошли к целителям, попробую их уговорить на операцию.
Несколькими часами позже, утомленный спорами с эскулапами Академии, долго не желавшими вживлять артефакт в плоть подростка, я занялся наконец более продуктивной деятельностью, чем забота о подрастающем поколении чародеев. А именно борьбой с нечистью и подготовкой к устранению противников моей власти, мешающих спокойно наслаждаться жизнью.
