Сергей Кузнецов - Мраморный рай
Это было потрясающе; за всю свою жизнь Сергей не слышал ничего прекраснее. Сладкие, слаженные голоса, струясь вокруг, волшебным ключом выбиваясь из невидимой расселины, мгновенно затопили троих людей. Миллион божественных голосов повествовал о райской стране, до которой было всего ничего — протяни руку, прикоснись, войди; молили, зазывали, убеждали, что именно там, только там обретет человек свое истинное счастье; сладкие, как патока, прохладные и свежие, как горный воздух, как лимонад в душный летний день, слышимые не ушами даже, а сознанием и сердцем, голоса обволакивали, манили за собой.
Сопротивляться не было ни сил, ни нужды.
Тело Сергея, стремительно обретя полное здоровье, стало сильным и послушным; голова очистилась от боли и забот…
Он двинулся на зов.
Сколько времени, куда и как он шел — нельзя было сказать. Может быть, час, а может — несколько минут. Раздался страшный грохот…
И голоса смолкли.
Сергей обнаружил себя сидящим без сил на рельсах. Голова гудела, тяжелое больное тело не желало подчиняться. Над ним стоял Макс. Сергей посветил фонарем: дуло автомата задрано вверх.
— Что… ты сделал? — не своим голосом спросил Сергей.
— Разогнал этот еп-перный балет, — ответил Макс. — Дал очередь вверх — они и заткнулись. Внес легкий диссонанс в их арию. А тебя лихо пробило. Поперся… Впереди провал под стеной. — Макс указал лучом фонаря. — Еще б чуток, и привет.
— Подожди… — Сергей тряхнул головой и поморщился. — А тебя самого что же… Сирены не взяли?
Макс опустил автомат и ответил:
— Меня, брат ты мой, чтоб ты знал, вообще мало что берет в этой жизни. К сожалению. Ну, чего расселся? Двинули! Денис, поднимай отца!
Из-за его спины выступил мальчик. Они с Максом одновременно протянули Сергею руки.
* * *Не задерживаясь на «Авиамоторной» даже на короткий отдых, отправились дальше и вскоре без приключений прибыли на станцию «Площадь Ильича», опять же более жилую и административную, нежели производственную.
Станция была чистой, ухоженной. По ней сновали хорошо одетые жители, которым в это время, очевидно, полагалось находиться не на работе: клерки из администрации, военные и торговцы. Станция была довольно тесной. Внушительный барельеф Ленина, висевший раньше на стене в торце зала, отсутствовал. Продали красным, пояснил Макс.
Переход на «Римскую» в центре зала перегораживал блокпост.
— Сейчас отношения с ними нормальные, — сказал Макс, — а были времена, когда с «Кожуховской», района работяг, шпана наведывалась. Кстати, самую распространенную шутку «Крестьянской заставы» знаешь? Хотя, откуда тебе, ты приезжий, лимита… Очень любят там говорить: «Кто заказывал такси на „Дубровку“?»
— И что смешного? — не понял Сергей.
Макс поглядел на него с жалостью.
— Это как юмор любой страны, — сказал он. — Чтобы его понимать, надо в ней пожить. На «Дубровку» не ходит ни одна дрезина: рельсы разрушены в нескольких местах. Пытались восстанавливать, да только рабочие мерли непонятно от чего. А сама «Дубровка» — одна больная аномалия, куда там сиренам и «дыханию дракона». Так что это черный юмор.
— Обхохочешься, — угрюмо сказал Сергей.
Он прошелся по станции. Много раз от караванщиков ему доводилось слышать об ужасах, творящихся не только в туннелях, но и на станциях метро. Будто бы фашисты на «Пушкинской» объявили войну всем генетическим уродам: лишний палец на руке — полезай в газовую камеру; коммунисты на станциях красной ветки проводят опыты по созданию сверхрасы, способной жить на зараженной поверхности; сатанисты с «Тимирязевской» творят страшные оккультные ритуалы, совершают жертвоприношения…
К счастью, ветка, на которой они оказались сейчас, не могла «похвастаться» ничем подобным. Здесь просто собрались здравомыслящие, работящие люди и создали нормальное маленькое общество, мирно существующее в диком, вывихнутом мире. Да, в туннелях пока еще не все спокойно; но, бог даст, справятся и с этим. Жаль, что уже без меня, с грустью подумал Сергей. И я смог бы пригодиться…
Люди ему попадались разные: оживленно разговаривавшие и молчаливые, хмурые и улыбчивые. Но все как один — нормальные. И это обнадеживало.
Как и на «Шоссе энтузиастов», его осмотрел внимательный доктор, медсестра поставила аккуратные освежающие примочки. Его прослушали, обследовали и смазали рану, сменили накладные ватно-марлевые тампоны и повязку… Сергей соглашался на все процедуры безропотно. Его не интересовало даже, кто оплачивает работу бдительных докторов.
Макс зачем-то потащил его и Дениса в помещение администрации, где собрались несколько представительного вида мужчин из числа руководителей линии. О чем Макс беседовал с ними, Сергей не вслушивался. К самому Сергею, а тем более — Денису, никто не обращался. Коломин уловил только, что к Максу эти люди относятся с уважением.
Его, Сергея, последний отсчет несся вперед без остановок и задержек. Силы утекали, как песочная струйка в часах. В какой-то момент он понял, что стал хуже видеть: очертания предметов и людей перед глазами утратили резкость.
Потом они втроем оказались в довольно просторной палатке с чужими вещами и книгами. Макс опять что-то говорил, Сергей кивал механически или отрицательно мотал головой, в зависимости от ситуации — но, кажется, делал это невпопад, потому что Макс сердился и повышал голос. Сергей не реагировал; он бродил по помещению, рассматривал потертые обложки книг, разбросанные вещи, листки с карандашными записями…
Стоп.
Почерк на листках.
Я знаю почерк, сказал себе Сергей и потянул себя из мутного марева — как Мюнхгаузен себя за волосы из болота. Давай, приходи в себя! Я знаю этот почерк!
Он повернулся к Максу, и что-то в его лице заставило Макса оборвать возмущенную тираду на полуслове.
— Откуда здесь записи Возницына? — набрав воздуха, спросил Сергей. — Мы у него?
— А я было подумал — мы тебя теряем, — с облегчением сказал Макс. — Садись, бери его записи, все, какие найдешь, — и читай. Может быть, наткнешься на какую-нибудь информацию о препарате, который тебя интересует. Денис, помогай папе, подбирай для него вот такие листки.
— Разберусь, — совсем по-взрослому сказал мальчик.
— Ага… — пробормотал Макс, отступая к двери. — Ну, вы тут занимайтесь… Я скоро…
* * *Его не было около двух часов. За это время Сергей в тусклом освещении керосиновой лампы успел просмотреть большое количество записей бывшего шефа. В основном это были дневниковые заметки. В некоторых упоминался некий Викинг, выполнявший для Возницына отдельные деликатные поручения, не так давно вернувшийся с очередного задания.
Часть записей была посвящена созданию на станции «Марксистская» какой-то лаборатории, но информация о том, какие работы должны в ней вестись, защищена буквенно-цифровым шифром. Неужели Возницыну не дают покоя потуги красных по выращиванию супербойца, способного без защитного костюма выходить на поверхность, с усмешкой размышлял Сергей, пытаясь прочесть шифр. Разумеется, нет. Тут другое. Может быть, лекарства? Возницын был одержим идеей создания препарата, не дающего слабнуть иммунной системе человека. Он занимался этим вопросом еще до Катаклизма, но не успел продвинуться. Что еще? Стимулятор мозговой деятельности. В каждом из нас спит гений, надо только суметь правильно его разбудить, так он говорил…
Он читал. Струилось время — песчинка за песчинкой. Выдыхалась керосиновая лампа. И угасал навсегда Сергей.
Денис тихонько прикорнул в уголке.
Звуки жизни станции за стенкой палатки постепенно стихали. Наступала ночь.
Вошел Макс. Сергей поднял голову. Лицо здоровяка было бледно.
— Читаешь? — спросил он. — Нарыл что-нибудь стоящее?
— Пока нет. Макс, мне хуже. Не знаю, дотяну ли до утра… Ты не знаешь, кто такой Викинг?
Макс дернул головой, как от удара.
— Где ты про него слышал? — глухо спросил он.
— Прочел в бумагах Возницына. — Сергей смотрел на него с любопытством.
— Идиот… Говорили ему… Я скоро тебе расскажу. Вот-вот все закончится. А что до нашего таинственного сопровождающего… У меня есть план.
С этими словами Макс отобрал у Сергея пачку исписанных убористым почерком листков, положил их на стол и погасил лампу.
Глава 4
Плотная темнота окутала их, ее можно было потрогать руками. Сердце Сергея билось часто; он не понимал, что задумал Макс, к тому же не вполне ему доверял, но допускал, что развязка близка.
Денис спал и видел во сне красивую зеленоглазую девочку с носом кнопкой и веснушками. Впервые он задался вопросом: откуда у нее веснушки? Ведь они появляются от солнца… Неужели она видела солнце? Или просто… солнце у нее внутри? Так бывает. Некоторые люди несут в себе свет. Девочка говорила что-то, определенно тревожное, но настолько тихо, что Денис никак не мог разобрать слов. Мальчик беспокойно шевелился в углу, на койке Возницына. В какой-то момент ему показалось, что издалека, из темноты, перекрывая голос девочки, его зовет мама. В ее зове были такая нежность и тоска, что Денис собрался немедленно идти к ней… Лицо девочки, беззвучно шевелящей губами, теперь было встревоженным. Кажется, она пыталась отговорить Дениса идти к матери, но он не хотел ее слушать. Маме плохо. Она тоскует по сыну. Денис хочет быть с ней.
