Андрей Левицкий - Охотники на мутантов
Рамир, услышав это, почти минуту шел с приоткрытым ртом… а потом его понесло. Он молчал об этом очень долго, он не делился ни с кем - и теперь плотина молчания рухнула.
- Понимаешь, я его в зыби утопил! - возбужденно заговорил он. - Зомби на меня наседали, а он из-под обломков глядел - и взглядом своим свербел в черепушку, прямо в мозг, так и колол. Как я не поддался этому контролеру тогда, до сих пор не пойму… Он же сильный черт был, чуть мозг мне не расплавил, клянусь мамой. Дело в подземелье было, меня туда занесло, потому что прослышал от Курортника[1], что там «Душа», ну, артефакт такой, дорогой очень… Курортник - это позывной, ну вроде как имя одного мужика из отряда военных сталкеров, они сами артефактами не занимаются, хотя некоторые подторговывают втихаря, конечно, но только не он…
Наивный мужик и принципиальный. Короче, дал он мне наводку как-то, я и поперся, - рассказывая, Рамир часто оборачивался, размахивал руками, но шел все равно быстро, уверенно. - Темно, помню, хоть глаз выколи, в том коридоре, а потом свернул я, куда Курортник рассказывал, - а там «Холодец» во всю ширину коридора. Я давай обход искать, черт бы побрал эту зеленую лужу, брожу-брожу лабиринтами теми подземными, ну и выскочил нечаянно на логово контролера. Верней, это зомби его на меня сначала выскочили. Они у себя в подземельях иногда чего только не вытворяют… если контролер их возьмет под контроль, можно насмотреться черт знает какого бреда, целые представления там устраивают. Короче, появились зомби и прут на меня. Я сразу понял, что и контролер рядом, ну и даю задний ход. А у меня тогда песня одна в голове крутилась, может, знаешь? «Рвусь из сил, из всех сухожилий, но сегодня - опять, как вчера, - обложили меня, обложили, гонят весело на номера…» Старая песня совсем, этого… барда какого-то. В лагере сталкерском прошлым вечером услыхал случайно, под гитару один малый ее распевал. Привязалась, зараза! Может, из-за нее контролер меня не смог загипнотизировать? Значит, я в этих зомбей один магазин, перезаряжаю, другой - а они все равно лезут! Штук десять положил, не меньше… Ну, может, и поменьше, может, семь - неважно. В общем, коридор повернул, потом еще раз… и оказалось, что я петлю там описал, вернулся к месту, где зомбей первый раз увидел. Тут замечаю - хозяин их из-под обрушившейся стены на меня зыркает, будто череп просверлить взглядом хочет. А песня все крутится в башке: «Из-за елей хлопочут двустволки - там охотники прячутся в тень. На снегу кувыркаются волки, превратившись в живую мишень…» И тут у меня патроны кончились! Последнего зомби я ножом укладывал. Но и контролера нельзя оставлять в живых - что, если он за мной по подземельям потом пойдет? Ну, я к нему подступаю, он же, гад, вылез из-под обломков и пятится, да еще шустрый такой… Отбежит - и снова пялится, не убегает совсем. Наверное, задело его, что не может меня зацапать целиком, мешает ему что-то. Как посмотрит на меня - вроде зашумит в голове, нечисть всякая начинает мерещиться, я остановлюсь, не понимаю, зачем сюда приперся, и контролера больше не вижу, смылся типа, то есть исчез. Вдруг прорвется в сознание: «Идет охота на волков, идет - охота! На серых хищников, матерых и щенков», - и опять вижу, что тут он, бесовская морда, никуда не делся, гипнотизирует! Позыркает так - отбежит, позыркает - отбежит. Не уходит совсем, хотя мог бы, пока я ориентацию теряю. «Кричат загонщики, и лают псы до рвоты. Кровь на снегу и пятна красные флажков». Завалить хочет, ясно. А я на него наступаю с ножом… и вдруг - раз! - одной ногой в «Зыбь» проваливаюсь! Как эта аномалия работает, знаешь?
Про себя улыбаясь горячности Цыгана, Настька покачала головой, и сталкер заговорил вновь:
- Этого никто точно не знает, но она все вещество будто растапливает и перемешивает. Земля под ногами такой вязкой становится, и ты как в болото… Органику не трогает, но если провалишься и выбраться не успеешь - «Зыбь» застынет, и ты в ней останешься, зацементирует лучше всякого бетона. Проваливаюсь я, в общем, в нее ногой, а перед глазами в это время всякая дрянь вертится, и я вроде как не понимаю, что это «Зыбь». Но провалился-то все же именно ногой, и в голове сразу: «Наши ноги и челюсти быстры - почему же, вожак, дай ответ, - мы затравленно мчимся на выстрел и не пробуем через запрет?» - и я, услышав это, как бы выныриваю из бреда. И вижу, что я «Зыбь» включил. А контролер сидит совсем близко, в двух шагах, на камне, и лыбится. Как я тогда выбрался… до сих пор сам себе не верю, что сумел. «Зыбь» ведь не просто перемешивает все, она при этом еще и растет. Одной ногой встал - считай, весь уже там. И под ботинками становится зыбко, мягко - не выпрыгнуть. То есть когда «Зыбь» мелкая, то можно, мне же попалась глубокая, провалился чуть не по пояс. Но небеса подсказали, прям озарение какое-то… В голове крутится: «Я из повиновения вышел за флажки - жажда жизни сильней!» - а тело в это время само все сделало, я даже испугаться не успел. Верней, испугался, но уже потом, когда понял, чего избежал… Короче, там так получилось: «Зыбь», когда я ее включил, разрослась аккурат до этого камня, на котором контролер на корточках присел. Я, значит, снял любимый «G-36» с шеи, за приклад взял, ремень на шею ему быстро накинул, рванул черта на себя, уронил в «Зыбь», на него вскочил и прыгнул на камень. Потом еще дальше по коридору отбежал для верности… Оглянулся - а «Зыбь» застыла уже. И контролер в ней по самые уши. И так он на меня смотрит… - Рамир вытер вспотевший лоб. - Дергается, пытается выбраться, а никак. Аж пузырится от усилий. Раз дернулся, другой, понял, что пропал, - и на меня взглядом такую волну покатил… Ненависти, понимаешь? Омерзения и ненависти - жгучую такую, ядовитую. Меня будто кипятком ошпарило, а потом схлынула волна, но следы ее остались на мне. - Он быстро оглянулся на Настьку. - Ничего не чувствуешь, а? Как будто пленка на мне невидимая прилеплена… Когда человек подходит любой - мне кажется, что пленка вроде как мерцает, хотя ничего не видно. И кожу будто покалывает, кончики пальцев тоже, мочки ушей иногда чесаться начинают… Странное такое ощущение. Это то, что я чувствую, - а люди тут же с лица спадают, краснеют, бормотать что-то начинают… ну и убегают куда подальше. - Рамир вздохнул. - Не сразу я сообразил, что к чему, но когда уж понял - ясно стало, что контролер в этом виноват.
Они вышли из очередной ложбины, и Настька, поравнявшись с Рамиром, взяла его за руку.
- За что же тебе такое наказание? - грустно спросила она.
- Да я вот и сам думаю, - нахмурился Цыган. Опять накатил стыд, и он отвернулся, помрачнел, говорливость его иссякла. - Ладно, Кипяток - он при смерти был, истощенный, и крыша у него поехала уже в той клетке, потому он на меня не реагировал. Страх ему мешал мое проклятие ощутить, ужас перед бюрерами и тем, что они его сожрать должны. Но ты… удивительно все же, почему ты ничего не ощущаешь? Может, это связано как-то с тем, что ты местная? Ну, родилась здесь… Дитя Зоны. Они здесь все странные, у них бывают отклонения…
Она отдернула руку.
- Я нормальная! Я не дитя Зоны, а… а человеческое дитя!
- Да нормальные-то люди меня боятся.
- И хвоста с рогами у меня нет! Еще раз скажешь, что я странная, так я тебя… - Она подняла кулаки.
Рамир невесело рассмеялся.
- Ладно, понял. Но только в Зоне всякие странности, наоборот, к лучшему. Полезны твои особенности могут быть, непонятно разве? Слушай, я на самом деле просто поражаюсь тебе. Могильник - такое место, что никто ничего про него толком не знает. Я сам себе не верю - иду тут с тобой по этому чертову Могильнику, живой… да это кому расскажи из сталкеров - не поверят! А если у тебя способности есть, то тебе в Зоне самое место…
Девушка насупилась.
- Нет уж, я тут жить не собираюсь, как дядя Василь, - отрезала она. - Я в большом мире останусь. Вот схожу до деревни, с Боргом поговорю и тут же обратно. Интернат закончу и все-таки поступлю в ветеринарный! - Она взмахнула рукой. - Вот так, поступлю! Подумаешь, менеджеры больше получают. Зато я животных люблю. Мне нравится их лечить… - Она покраснела и опустила голову, смущенная своим порывом.
А Рамир, наоборот, побледнел. Не бывать тебе дома, не окончить школу… Что сказала бы на это Ма? Сколько усилий она приложила, чтобы цыганского оборванца вывести в люди. Старая цыганка умерла бы со стыда, если бы знала, что ее любимый внук… И ведь не деться уже никуда - Умник со своими людьми ждет, он не выпустит Цыгана из Могильника живым, если тот не приведет девушку.
Земля под ногами дрогнула - Настька пискнула, Рамир отпрыгнул, пригнувшись, широко расставил ноги. Она качнулась вновь, снизу донеслось утробное ворчание.
- Что это?! - выдохнула побледневшая девушка.
Сталкер поднял руку, показывая ей, чтоб молчала, и замер в напряженной позе. Урча и бурча, земля покачивалась, шла мелкими трещинами, трава шевелилась.
- «Брюхо», - сказал Цыган, делая осторожный шаг. - За мной иди, вперед.
