Юрий Корчевский - Военспец. Чужое лицо
Купец пошёл пешком по гати, за ним тронулся обоз. Лица у ездовых были тревожными.
Метров сто они прошли нормально, и купец уже явно приободрился, как вдруг под первой телегой хрустнули и провалились брёвна. Телега, а за ней и весь обоз встали. Ездовые облепили телегу, приподняли и подсунули под колёса бревно.
Обоз снова двинулся в путь, но опять ехали недолго – снова провалились брёвна. Опять ремонт всеми силами. Телега с грузом полтонны весит, колёса тележные узкие, продавливают гнильё.
И снова, едва тронулись, остановка.
На следующей сотне метров стояли больше, чем ехали.
Весь запас брёвен ушёл, и развернуться уже нельзя. По брёвнам давно уже никто не ездил, они поросли мхом, а по обеим сторонам – топь, временами из пучины пузыри вырываются и с шумом лопаются. Лошади от испуга шарахаются, глазами косят, ездовые под уздцы их хватают. Не приведи господь дёрнет лошадь в сторону, телега с бревенчатого настила сползёт – не вытащить тогда! Хорошо, если успеют постромки обрубить, скотину спасти. У ездовых топоры за поясом, к худшему приготовились.
Пришлось ездовым назад пешком идти, снова брёвна рубить и на себе их носить. Движение получалось медленное, лучше бы кружной дорогой ехать. Да ещё мошка житья не даёт, на болоте их миллионы.
А конца гати не видно. Вокруг зелёные кочки, ржавая вода, осока. Только кочки те – обман, наступишь – и провалишься.
За день всего метров триста одолели, вымотались все, а уж солнце к закату катится. Ситуация – хуже не придумаешь. Лошадям есть нечего, распрячь их невозможно, и костёр людям не развести.
Андрей прошёл вперёд. Ещё метров двести той гати осталось, но хуже всего то, что брёвна до берега не доходят. И всего-то ничего, метров десять.
Вернувшись, сказал об этом купцу.
Тот аж побелел:
– Быть такого не должно! Была гать, везде была!
– Сам посмотри.
Срубили слегу – тонкую длинную жердину – и пошли с купцом вперёд. В самом деле – не видать гати.
Купец начал слегой путь проверять. Везде жердь на аршин, а то и более вглубь уходит. Тут брёвна хоть кидай, хоть не кидай – не проедешь. Если только сваи из брёвен бить, на них же настил из брёвен класть. Только вопрос – не уйдут ли сваи на всю глубину, в топь?
Купец закручинился:
– Понесла меня сюда нелёгкая! Видно, чёрт попутал.
Ох, не к месту он нечистую силу вспомнил!
Все обозники собрались у передней подводы.
– Что делать будем? Нет впереди дороги, – повинился купец.
– Эхе-хе, Митрофан… Надо было допреж всю гать до конца пройти, а только потом с обозом соваться, – укорил его старый ездовой.
– Хорошо после драки кулаками махать. Сейчас-то что делать? – поднял на него глаза купец.
Посовещавшись всем миром, решили телеги распрягать и ездовым тащить их на берег, с которого ушли. Тогда лошадей можно будет развернуть и вывести с гати. Только так можно и телеги с грузом, и коней сохранить. Работа долгая, тяжёлая, грязная.
Однако уж сереть стало, и значит, дотемна не успеть.
Выпрягли последнюю телегу, облепили её со всех сторон и вытолкали назад, на берег. И лошадь под уздцы вывели, пастись пустили. Сами умаялись – сил нет. Решили продолжить с утра, а сейчас лошадей к гати привязали, чтобы случайно в топь не оступились. Лошади – животные не дурные, они сами остерегаются с гати в сторону шагнуть.
Двое ездовых стали собирать хворост и ветки, разжигать костёр. Остальные рвали траву и носили её лошадям. Они, как и люди, устали и хотели есть.
Андрей расседлал лошадь и тоже пустил её пастись.
Стемнело. На свет костра летели мошка и гнус.
Вдруг одна из лошадей на гати вскрикнула, заржала, и послышался стук копыт.
– Что-то лошадь беспокоится, пойду погляжу.
Один из ездовых поднялся и пошёл по гати. Внезапно раздался его крик, полный ужаса. Все оцепенели.
Андрей опомнился первым. Он вскочил и по брёвнам бросился к обозу.
Третья с конца лошадь буквально бесновалась, била копытами и хрипела, закидывая голову. С её губ летела пена.
Но где же ездовой? Его нигде не было видно. Не лошадь ли случайно в трясину столкнула?
За Андреем двинулись несколько ездовых, сжимая в руках топоры.
– Анисим, отзовись! – кричали они.
Один из них подошёл к лошади, продолжавшей дёргаться.
– Ой, смотрите, земляки!
На груди лошади проглядывали в темноте две глубокие рваные раны.
– Кто же это её так? – удивились ездовые.
Рядом на поверхности воды с шумом лопнул пузырь. Недалеко светились над водой зеленоватые огни – это выходил на поверхность и вспыхивал болотный газ. Андрей это понимал – учил в школе про метан, образующийся в таких местах.
Но на ездовых раны на груди лошади и зелёные огни произвели впечатление ужасающее. Они начали креститься и пятиться по гати к берегу:
– Свят, свят, свят!
А потом и вовсе бросились бежать, остановившись только у костра.
– Чего там? – встревожился купец.
– У лошади на груди раны, как от когтей, и Анисима нигде нет.
– Куда ему с гати деваться?
– Леший утащил либо кикимора, – предположили ездовые.
– Не, не леший это, а водяной, – возразил кто-то.
– А тебе от этого легче? Одним словом, вся нечисть в ночи вылезла.
Ездовые жались к костру, со страхом и тревогой поглядывая на болото. И впрямь место недоброе.
А купцу и товар жаль, и лошадей.
– Рубите ветки и жгите. Нечисть – она огня боится да креста животворящего и молитвы. Идём на гать, будем телеги вытаскивать.
– Охолонись, Митрофан! Всех погубить хочешь? Анисим-то через тебя сгинул! – возразили ездовые.
– Я тут при чём? Он сам оступился и в трясину упал.
– А раны на груди лошади?
– Пустое, случайность. Чего стоим, кого ждём? Рубите ветки! Всё равно телеги вытаскивать и лошадей выводить надо. Сейчас сделаем, а завтра отдыхать будем.
– Ой, Митрофан! Людей погубишь! Ночь, болото, нечистая сила вокруг.
– Герасим, в товар деньги вложены немалые – как его бросить?
– Да нечистой силе товар твой не надобен, ей люди нужны, кровь их, душа!
– Взяли ветки, подожги их и пошли! – заорал купец. – Мужики, а всяких вурдалаков испугались! – И сам смело пошёл вперёд по брёвнам.
Ездовые замешкались, но отправились за хозяином. На купца ведь работают, отказаться – значит заработка лишиться.
Насколько Андрей знал из былин, легенд и сказок, обычное оружие на нечисть не действует. Заговорённая сабля нужна, осиновый кол, серебряная пуля. Да и в нечисть он не верил, считая разговоры о ней сказками для детей и дурачков. Но он остался вместе с одним из ездовых у костра. Тот был дежурным сегодня, кашеварил. Наполовину готовый кулеш уже кипел, становился гуще, распространяя вокруг соблазнительный запах.
