Победив, заточи нож - Тюрин Виктор Иванович

– Вопросы есть?

– Да, господин. Как будет с нашими деньгами?

– А что с деньгами? – не понял я вопроса солдата.

– Шевалье де Парэ выдавал нам суточное жалованье.

«Толку от них чуть, так они еще и нахлебниками оказались, – с раздражением подумал я. – И почему я им должен платить?»

Идти снова к секретарю и выяснять этот вопрос я не стал. Никогда в жизни не был мелочным, поэтому выплатил всем троим жалованье не только за просроченные сутки, но и за три дня вперед. Стоило Жаку ссыпать монеты в кошелек, как его глаза весело заблестели. Я понимал радость солдата, ведь только что он вместе с приятелями получил оплачиваемый отпуск.

Выйдя с постоялого двора, я первым делом отправился искать Луи, чтобы обрадовать шевалье, что еду с ним. Насколько он будет рад моему предложению, я не знал, так как де Жуанвиль после долгих колебаний все же решил поехать к старому приятелю, виконту Шарлю де Сен-Сир. Брать с собой меня в качестве приятеля в родовой замок своего благородного друга он не собирался, о чем успел мне сказать. Для меня так даже было лучше. Я спокойно буду заниматься своим делом, а Луи не будет путаться у меня под ногами. Так как время перевалило далеко за полдень, я рассчитывал его найти в «Золотой форели» или у Полин, так как шевалье все еще не отказался от мечты провести ночь любви с очаровательной хозяйкой таверны, но при этом совершенно не расстраивался, что женщина выбрала не его, а меня.

Сначала я отправился в «Форель», так как эта таверна была ближе. Переступив порог, быстро огляделся. Вкусно пахло жареной рыбой, что было не удивительно, так как она являлась фирменным блюдом этого заведения. К моему удовольствию, Луи оказался здесь, но не сидящим за столом, а о чем-то оживленно спорившим с хозяином, при этом он энергично жестикулировал кружкой, которую держал в руке. Увидев меня, он обрадовался и помахал рукой. Я улыбнулся и пошел к нему.

Дворяне любили занимать деньги у богатых буржуа, ростовщиков и банкиров, причем это считалось распространенной практикой в их среде, а потом старались не возвращать долги, прибегая к разным ухищрениям. Шевалье Луи де Жуанвиль был именно из таких дворян, при этом считал, что наши дружеские отношения в какой-то мере обязывают меня оказывать ему помощь в его бедственном положении, к тому же, судя по всему, считал, что оказывает мне тем самым честь, беря у меня деньги. Дело в том, что это была весьма распространенная практика в эти времена, причем тон в подобном варианте потребительской дружбы подавали сами короли.

Прогуливаясь как-то по городу, я наткнулся на чей-то дворец и поинтересовался у проходящего мимо горожанина о его хозяине. Тот оказался словоохотливым малым и с удовольствием рассказал мне историю о бывшем хозяине дворца и о своем земляке, Жаке Кере, крупном промышленнике и советнике короля Карла VII. Французские короли, как оказалось, всегда нуждались в деньгах и при этом не особо стеснялись в средствах, чтобы их получить. Оказалось, что, когда королю в очередной раз понадобились деньги, придворные указали ему на весьма богатого купца Жака Кера. Король занял у него весьма крупную сумму и со временем приблизил к себе, пожаловал дворянство, а в 1450 году поручил ему заведование финансами и сбором налогов, то есть назначив Кера королевским казначеем. Бывший купец еще больше разбогател и скоро стал кредитором влиятельнейших лиц в королевстве, которые решили от него избавиться, чтобы не возвращать деньги. Кер был обвинен в порче государственной монеты, в отравлении королевской фаворитки Агнессы Сорель и в государственной измене. Его арестовали, где под пытками он признал свою вину и в мае 1453 года был приговорен к смертной казни, которую заменили тюремным заключением. Его имущество конфисковали. В 1454 году ему удалось бежать из тюрьмы, он перебрался в Италию и спустя какое-то время умер.

Я ничуть не удивился подобной истории, так как мне уже довелось слышать, что сын Карла, Людовик XI, нечто подобное провернул уже не с купцом, а с французским аристократом – виконтом Луи д’Амбуазом.

Король вызвал д’Амбуаза в город Тур и предложил выдать овдовевшую к тому моменту старшую дочь Франсуазу за герцога Савойского, а самого виконта он назначил посредником в их переговорах. Однако Франсуаза отказалась от этого предложения, более того, она дала клятву у алтаря, что больше никогда не выйдет замуж. Услышав об этом, Людовик XI изобразил страшный гнев и осыпал неудачливого переговорщика упреками и угрозами. Луи д’Амбуаз был так напуган, что внял советам придворных попытаться умилостивить короля, передав ему в собственность Тюарское виконтство. Д’Амбуаз продал виконтство Людовику XI за сто тысяч ливров, которые он должен был получить в течение недели, но из этой суммы ему выплатили только десять тысяч. Через несколько лет Луи д’Амбуаз скончался в замке Тюар, после чего все его земли забрал король.

Мое отношение к деньгам как в прошлой жизни, так и в этой было простым. Они были нужны, чтобы обеспечивать определенный уровень комфорта, но при этом никогда не являлись целью моего существования. Власть и богатство меня не привлекали. Конечно, будь у меня проблемы с деньгами, я бы давно отлучил Луи от своего кармана, но раз деньги у меня есть, причем с избытком, то почему бы мне не «дружить» с дворянином, хорошим рассказчиком и моим учителем. Наедине мы с ним были друзьями-приятелями, но при этом, когда он общался с другими дворянами, я как бы отодвигался в сторону. Скажем так, двойной стандарт, но тут так все жили.

Я поздоровался с обоими, затем мы с Луи сели за стол. Так как я еще не ел, то заказал себе обед, во время которого сообщил Луи, что свободен и могу сопровождать его на рыцарский турнир. Он обрадовался, впрочем, не столько моему сообщению, сколько возможности поговорить о турнире. Именно о нем, до моего прихода, он столь оживленно говорил с хозяином таверны.

Сначала мне принесли фасолевую похлебку, заправленную копченостями и накрошенной зеленью. Вдохнув ароматный запах, я запустил ложку в густое месиво и с аппетитом стал есть, отрываясь только, чтобы откусить от ломтя не менее вкусного пышного, ноздреватого хлеба. Затем мне принесли блюдо с жареными угрями. Это было действительно вкусно. Закончив с едой, я расплатился с хозяином, после чего попрощался с Луи, предварительно договорившись с ним о нашей завтрашней встрече. Выйдя, я отправился к себе в гостиницу, чтобы приготовиться к завтрашнему отъезду, после чего прошелся по оружейным лавкам в поисках какого-нибудь хитрого оружия, способного заменить мой утраченный кинжал. Я бы не обратил внимания на него, если бы не ехидные комментарии дворянина, который сейчас крутил его в руках. Длинное, узкое лезвие. Простая, деревянная, с насечками, рукоять. Подойдя, я встал недалеко от него и сделал вид, что рассматриваю кинжал, при этом бросил искоса взгляд в сторону дворянина. Я отметил, что подмастерье, крутившийся по ту сторону прилавка, имел довольно сконфуженный вид.

– И ты смеешь утверждать, что на нем клеймо итальянского мастера?!

– Так мне сказал человек, продавший нам этот кинжал, – продавец попробовал исправить ситуацию.

Дворянин заливисто рассмеялся:

– Ха-ха-ха! И он, и ты отменные лжецы! В день святого Исидора я вступил на землю Франции, сойдя с итальянского корабля. Я посетил Милан, Рим и Флорентийскую республику, но ничего подобного там не видел. Кстати, а где его ножны?

Продавец совсем скис:

– Ножен нет, ваша милость.

– Я так и думал. Ты, парень, эту иглу хозяину какой-нибудь таверны предложи, вместо вертела. Кроликов жарить! Ха-ха-ха! – после чего дворянин небрежно почти бросил кинжал на прилавок и пошел дальше по улице.

– Вам что-то надо, сударь?

– Мне нужен вертел для кроликов, – пошутил в свою очередь я.

Судя по лицу парня, ему очень хотелось послать меня куда подальше, но он сдержался, так как и для средних веков существовало правило: клиент всегда прав.

– Если вы заметили, сударь, то мы торгуем исключительно оружием, – при этом он постарался вложить в эти слова максимум ехидства.