Василий Гавриленко - Тёплая птица
Пламя погасло.
-Блюдо готов, - сообщил шеф-повар, явно довольный собой. – Просу вас вернусся на место и ждать пясь минут. Я сервировать.
Игорь Матвеич смотрел, как аккуратно я отрезаю кусочек стейка и отправляю в рот.
-Ну, как, Марина?
-Супер, - честно призналась я.
Он расплылся в улыбке:
-Я знал, что тебе понравится.
Мы вышли из ресторана часа в два ночи: на черном небе сверкали редкие звезды, отражаясь в темных водах Москва-реки. Ламборжини-Диабло в одиночестве скучал на парковке. Игорь Матвеич сел за руль.
-Куда едем?
Очевидно, он ждал, что я отвечу: «К тебе», и явно огорчился, когда я сказала:
-Отвези меня в Свиблово, Игорь.
Он пожал плечами.
-Как хочешь.
Мотор «Ламборжини» негромко заворчал.
-Марина, - Игорь Матвеич повернул ко мне разгоряченное лицо, – прошу тебя, поехали ко мне.
Я молчала.
-У тебя будет целый этаж и, клянусь, того, что я позволил себе во время танца, не повторится.
Преодолев биение сердца, я сказала:
-Кто я тебе, Игорь? На чьих правах я буду жить в твоем доме?
-Ты – желанная гостья, - с готовностью ответил он.
-В Свиблово! - я откинулась на спинку кресла и сделала вид, что сплю.
Через две недели я прощалась с девчонками, с квартирой, с уютным свибловским двориком. Ольга и Жанна смахивали слезы с ресниц; глаза Иланы были сухими, но в них читалась такая острая, жгучая боль, которую невозможно выплакать. Она молча обняла меня.
Прощание оказалось не таким тяжелым, как я ожидала. Без движений сердца я вышла за дверь, спустилась вниз и села в поджидающий меня «Мерседес». Если бы я догадалась посмотреть вверх, то, наверное, увидела бы в окне третьего этажа три печальных женских лица – столь разных в жизни, но в эту секунду так похожих.
-Да вы просто принцесса! – восторгалась работница свадебного шоу-рума. Платье стоило двадцать тысяч долларов, и если бы она солгала, никто не удивился бы, но в данном случае она была вполне искренна.
Невеста, отражающаяся в зеркале, была ослепительна. Осиная талия, зеленые глаза, нежная кожа рук, плеч, кокетливо приоткрытой груди; пышные волосы, - словно рыжий водопад. Не верилось, что это – я.
Игорь Матвеич решил сыграть свадьбу в американском стиле. Я не протестовала: ему виднее, он уже три раза был женат. Роль священника предстояло сыграть работнику ЗАГСа, в роли моего отца (должен же кто-то привести меня к алтарю!) с удовольствием согласился выступить Кейзуке.
Гости начали съезжаться заранее – у дома выстроились десятки «порш кайенов», «астон мартин» и «бентли». Знаменитый певец Киркоров, киноактер Машков, депутат Митрофанов, какие-то незнакомые мне, но очень представительные с виду, мужчины; женщины, разодетые в пух и прах. Я знала, что у Игоря Матвеича есть богатые и влиятельные друзья, но не подозревала, что их настолько много. Вообще, я очень мало знала о своем будущем муже: чем он занимается, кто его бывшие жены, даже - есть ли у него дети. Меня это и не интересовало: мой разум застило одно-единственное желание, - поскорее почувствовать на безымянном пальце кольцо.
-Марина, к тебе, - сообщила Мамаду, заглянув в комнату, где две девушки-стилистки помогали мне наряжаться к алтарю.
Вошла Ксения Собчак. Скандально известная теледива, бессменная ведущая «Дом – 2». Я не поклонница этого реалити-шоу, но Ксения мне всегда нравилась.
-Привет, дорогуша, - сказала она.
-Здравствуйте.
-Давай на «ты», дорогуша. Игорек мне как брат.
Это фамильярное - «Игорек» - резануло слух, но я улыбнулась и кивнула.
-Как тебя зовут?
-Марина.
-Привет, Марина. О, какой стайл! - Ксения дотронулась до моих волос. – А я вот недавно выгнала стилиста. Этот идиот совершено не умеет обращаться с накладными волосами. Ты пользуешься накладными волосами?
-Нет.
-Завидую. Такая шевелюра! Прямо как у Жанны Фриске! Кстати, вчера в Дягилеве услышала анекдот про Жанну Фриске. Рассказать?
-Расскажи.
-Жил-был старик у синего моря. У старика ничего не было, кроме разбитого корыта и старухи. Пошел он к морю ловить рыбу. Закинул сети и поймал золотую рыбку. «Отпусти меня в синее море, - взмолилась золотая рыбка. – За то я исполню любое твое желанье». Старик подумал и говорит: « Хочу, чтобы дома вместо старухи ждала меня Жанна Фриске». Отпустил рыбку и домой вернулся. Смотрит: у разбитого корыта сидит Жанна Фриске. Почесал старик в затылке: «Надула проклятая рыбка! Старуха-то была помоложе…»
Собчак расхохоталась, и, не прощаясь, вышла из комнаты.
-Тьфу, - плюнула Мамаду. – Самашедшая.
Длинную беседку, украшенную цветами и гирляндами, установили прямо во дворе. На возвышении в самом конце беседки стоял Игорь Матвеич в черном костюме-тройке, при бабочке; с ним рядом – работник ЗАГСа, полный лысый мужчина, тщетно пытающийся придать лицу умильное, как у католического священника, выражение лица. За их спинами голубело небо, солнечные лучи насквозь пробивали редкое облачко. Гости рядами сидели на скамьях, переговариваясь и посмеиваясь. Все смолкло, когда на красную ковровую дорожку, ведущую к алтарю, ступила я, держа под руку Кейзуке. Все лица немедленно повернулись ко мне: глаза, глаза, десятки, сотни глаз! И во многих я прочла: «Молодая сучка, охотница за богатыми мужиками». Только сейчас со всей беспощадностью открылась передо мной правда: «Я не люблю этого человека. Я выхожу за него по расчету. Я и вправду сучка, охотница за богатыми».
Мне хотелось убежать, улететь отсюда прочь – далеко-далеко, туда, где нет людских глаз, где нет ничего кроме покоя и … подушки, обняв которую, можно разреветься.
-Игорь Матвеевич Снегирев, согласны ли вы взять в жены Марину Александровну Книппер?
-Да, согласен.
-Марина Александровна Книппер, согласны ли вы стать женой Игоря Матвеевича Снегирева?
Я не успела ответить. Солнце за спиной работника ЗАГСа вдруг стало красным, а потом взорвалось, насытив воздух миллионами невидимых стрел. Стрелы вонзались в кожу, в глаза, проникали в мозг и легкие. У меня носом хлынула кровь. Я попыталась закричать, но не смогла. И Марина Книппер умерла.Умерла, чтобы воскреснуть здесь, в Московской резервации.
4 ОСТАТКИ СЛАДКИ
В бункере темно. Капли воды, срываясь с потолка, глухо ударяются о бетонный пол.
Андрей Островцев предал родину и свою жену, Марина Книппер – предала саму себя… Но с чего мы решили, что всполохи – это наша память? Вдруг – это просто сны, чужие сны?
Руки Марины обвили мою шею.
-О чем ты думаешь, Андрей?
Я кашлянул.
– Думаю: как так вышло, что все погибли, а мы остались живы?
-Мы не остались живы, мы воскресли.
-Но почему именно мы?
-Я не знаю, - Марина задумалась. – И, наверное, никто не знает. Даже Христо.
-Все это странно.
-Странно, да. Но мы – жители этого мира, он наш, и в наших силах сделать его лучше.
Я вздрогнул – на лоб упала холодная капля.
-Пойдем отсюда, - Марина потянула меня за рукав. – Есть хочу – умираю.
Мы стали подниматься по шахте лифта, осторожно ступая на ржавые перекладины металлической лестницы.
-Поговорили?
Наверху нас встречал Киркоров. Он подмигнул мне, скользко улыбаясь. Значок «Работник парковки №56» поблескивал на груди.
Киркоров смутился, прикрыл значок.
-Безделушка. Правда, красиво?
Я не ответил, борясь с желанием двинуть его по роже: теперь я знал, кто подсматривал за нами.
-Киркоров, мы с Андреем жутко проголодались. Как думаешь, Снегирь расщедрится на доппаек?
-Сомневаюсь, - Киркоров почесал рукой изуродованную сторону лица.- Он и так не в восторге, что появился лишний рот.
Я хмыкнул:
-Как будто я навязывался.
-Не слушай его, - засмеялась Марина.- Киркоров мастер пошутить.
-Мастер, да, - я снова кинул взгляд на значок.
-Что ты уставился, дикий? – окрысился вдруг возрожденец.
Я шагнул к нему, схватил за грудки. Марина охнула.
