Евгения Мелемина - Библия улиток
На ощупь найдя что-то мягкое и влажное, Сэтто схватил кусочек и засунул в рот. Вкус горючки сменился кислым, свежим.
– Лимон, – гордо сказал Билл. – Пять баксов, сестричка.
Сэтто прожевал кусок лимона, выплюнул корочку и пожал плечами.
– Скотина ты.
– Бизнесмен, – поправил Билл и занялся пивными кружками.
– Иди сюда, парень, – вдруг ровным голосом сказал пират в брезентовой куртке.
Сэтто сделал вид, что не слышал, отвернулся к стойке и нащупал в кармане шарик-кактус, ядовитую бомбочку-на-всякий-случай. Такие шарики стоили по десять баксов каждый, а Сэтто выменял свой на голову издохшей кошки, понадобившейся для ритуалов каких-то психов.
Билл посмотрел сочувственно: мол, держись, пацан, и принялся протирать краны.
– Где бабы? – невнятно заревело из угла. – Где, черт побери, бабы?
Клетчатое одеяло распалось на две половинки, и на свет показалось изъеденное струпьями лицо. Желтые руки вытянулись и зашарили вокруг, словно пресловутые бабы должны были возлегать поблизости, как гурии при султане.
Пират в брезентовой куртке поднялся, подошел в угол и коротко пнул клетчатое одеяло под ребра.
– Хорошо, – выдохнув, согласился искатель баб и снова залег.
Сменив траекторию, пират направился к стойке, сел рядом с Сэтто и сказал:
– Покажи-ка вот ту фиговину у тебя на руке.
Сэтто уткнулся носом в фляжку.
– Три по двести, – сказал пират, повысив голос, и Билл побежал к шкафам.
– Оставь его, – протянул кто-то с другой стороны. Простуженный срывающийся в визг голос. – Дались тебе эти малолетние сифилитики…
– Я хочу посмотреть, что у него в руке, – упрямо ответил пират.
Сэтто сидел, мелкими глотками отпивая ром, и размышлял, как оставить «кактусы» так, чтобы не задохнулся к черту Сестричка Билл. Пока ситуация не особо накалилась, можно было подумать и о его безопасности, если же станет хуже – извини, Билл, будем надеяться, что твои легкие выдержат.
– Где бабы?! – завопил угол.
На этот раз пират не обратил на него никакого внимания.
– Я почему спрашиваю, – доверительно сказал он Сэтто. – Вдруг ты умеешь метать ракеты из рук и лить лаву из головы? Говорят, сейчас на вооружение каких-то киборгов начали поставлять. Если умеешь, то покажи – я заплачу.
Соблазн был велик. Делов-то – наобещать с три короба, снять деньги с чужой карты и сделать ноги. Сэтто несколько секунд обдумывал заманчивую перспективу, но перед ним маячило одно «но». Если взять оплату сразу, то станет очевидно, что картридер не предназначен для метания ракет, и тогда неизвестно, каким путем пираты выцарапают свои деньги обратно… вполне возможно, что вместе с рукой.
– Билл, – позвал Сэтто. – Спиши мой долг с карты господина пирата.
Тоже риск, но меньший. Простая демонстрация стоимостью всего в пять баксов.
Билл протянул руку, и заинтересованный пират отдал ему свою карту. Сэтто закатал рукав куртки, Билл вставил карту в пластиковую щель и дернул.
Загорелся короткий огонек и сразу погас.
– Пять баксов, – быстро сказал Сэтто, увидев, как изменилось лицо пирата.
Над ухом захохотали.
– Это просто картридер? – разочарованно спросил пират, разглядывая щель. – Когда их начали в людей встраивать?
– Где бабы???
– Завались! – рявкнул пират и снова повернулся к Сэтто. – Не удивляйся, парень, мы с другом просто очень долго болтались по морю, и некоторые штуки кажутся нам в новинку.
– Мне не кажутся, Мафит, – проворчал простуженный, закашлял и захрипел. – Очень практично – все свое ношу с собой. Я к месту употребил?
– Очень! В точку, Денни, – восхитился Мафит и сдернул с затылка капюшон.
Он оказался небритым, скуластым. Ровный ряд колечек полностью закрывал верхнюю губу, в нижней торчал серебряный шип. На маленьком лбу красовалась надпись «Беглый раб», выполненная в готическом стиле и с большим вкусом. Серые пристальные глаза смотрели сердито, ресницы на обоих были обожжены, а брови над ними выбриты.
Примятый капюшоном ежик белых волос медленно распрямлялся.
Сэтто посмотрел на татуировку, на ежик и нехотя выговорил:
– Картридер встроят за полтинник, дело на пять минут.
Денни, подавившись кашлем, прикончил остатки лимонных долек, сходил за свой столик за ледяным пивом и снова вернулся.
Дверь распахнулась, впустив холодный ветер и запах гари.
Держась рукой за косяк, в «Креветку» ввалился Кальд. Сэтто оглядел его мельком и отвернулся. Не его это дело: выяснять, почему братец сюда приперся и почему он в таком виде – правая сторона лица отекшая, уголок рта оттянут вниз, один глаз осмысленно оглядывает зал бара, второй прикрыт и тоже словно сполз. В волосах запекшиеся кровавые прядки.
Билл проследил, как Кальд, спотыкаясь, бредет к столику, и задумался, медленно вращая тряпку внутри мутной кружки.
– Задаром нельзя! – прогремел он наконец.
Кальд не обратил на него никакого внимания, зато в углу встрепенулся желтый. Выпутался из своих одеял и побрел к Кальду на тонких подламывающихся ногах.
– Баб не будет, значит, – бормотал он, – хорошо…
Он цапнул Кальда за плечо и развернул к себе. Тот вяло мотнулся, но не сделал попытки высвободиться.
– Тогда пусть будет мальчик, – продолжил желтый, – хорошо… все молодое мясо на ощупь одинаковое.
Сэтто аккуратно положил на стойку свою фляжку и искоса глянул на Мафита. Тот наблюдал за происходящим с неподдельным интересом.
Над ухом как-то покашливал.
– Если я возьму вот это… – сказал желтый, зябко сворачивая плечи, – и заплачу за него тебе, Билли, он может остаться?
Билл молча выложил на стол ключи и отвернулся.
– Дети… – непонятно сказал Мафит, но глаза у него по-прежнему оставались строгими и жестокими.
Он отодвинулся, пропуская длинную желтую руку, протянутую за ключами.
А у мужика-то гепатит, отвлеченно подумал Сэтто. Только этого не хватало в нашем семействе…
Пальцы загребли связку ключей и медленно поползли назад. Длинные, словно бескостные, пальцы-змейки с надтреснутыми панцирями ногтей.
Сэтто снова взял в руки фляжку, задумчиво покрутил ее, нашел самый острый угол и обрушил ее вниз, особо не целясь.
Что-то хрустнуло, темные капли взметнулись и опали, заляпав только что вымытую стойку.
Сэтто не стал дожидаться крика, неловко, но быстро, уронив высокий табурет, подпрыгнул и вцепился желтому в шею. Тот согнулся, размахивая перебитыми пальцами, и успел локтем отпихнуть Сэтто, чувствительно проехавшись по скуле.
На пол скатились вместе. Сэтто затылком приложился об ножку табурета и на мгновение пожалел, что во все это ввязался. Расклад теперь был не в его пользу – придавленный костлявыми коленями, он ерзал туда-сюда, но не мог увернуться – острая боль искрами рассыпалась то в переносице, то во рту, то на скуле. Губы быстро стали мокрыми и липкими, случайно коснувшись кончиком языка, Сэтто нащупал влажный лоскут мяса и взвыл от злости.
Желтый методично бил и бил, нависнув над Сэтто, и останавливаться не собирался. Его глаза остекленели – такие бывали у матушки, когда она ловила кого-то из братьев на воровстве.
Сдохну я тут, отчаянно подумал Сэтто.
Он снова попытался отползти, но смог только повернуться на бок, нащупал в кармане шарик-кактус, сумел поднять руку и запечатать ладонью распяленный злобой рот желтого. А шарик проскользнул внутрь, затянутый хриплым дыханием, и сначала перекрыл его, не щадя случайно попавшейся на пути жизни, а потом выполнил свое предназначение – с легким шипением раздулся и выпустил ядовитый газ.
Сэтто отполз к стойке, сел, вытирая лицо кулаком. Кровь лилась отовсюду, и почему-то было по-детски обидно и хотелось зареветь.
Отерев залепленный краснотой глаз, он успел увидеть, как чудовищно пухнет горло желтого, как цепляется он за него переломанными пальцами, а потом вываливается черный, съеденный ядом язык и исчезает на глазах, распадаясь на обгорелые комочки.
– Кто это хоть был? – отдышавшись, спросил Сэтто.
– Наш шкипер, – ответил Мафит – Приболел немного, вот мы и выгрузились его подлечить…
– Я же говорил – сам его вылечу, – тоскливо сказал Денни. – Есть у меня такие травки…
Билл вылез из-под стойки, под которой шарился все это время, с легким системным «бэттером» в руках.
«Бэттер» сиял. Его явно держали в порядке и извлекали часто.
Дуло «бэттера» Билл направил между пиратами и сказал:
– Еще пива, господа?
Мафит покрутил в руках опустевшую кружку и ответил задумчиво:
– Пивом не поминают. Тащи ром, но только хороший ром, ты понял?
Билл с легкостью перекинул «бэттер» в одну руку, а второй потянулся к шкафчику.
Он нацедил из каких-то особых потайных кранов отменного черного рома, пахнущего жженой карамелью.
– Убирайся вместе с падалью, – глухо сказал Билл Сэтто, ставя стаканы на стол.
Сэтто поднял голову. Прямо над ним безмятежно попивал ром Мафит, снова надевший капюшон. Край стакана позвякивал о металлические кольца в его губе.
