Виталий Романов - Вариант «Зомби»
– Наверху? – удивился Мезенцев.
– Многие сопки имеют плоские вершины, выемки, впадины. Там копится дождевая вода. Местами ключи бьют. Вся эта вода пригодна для питья.
– А хавчик какой найти можно? – заинтересованно спросил Леха-Гестапо.
– С хавчиком труднее, – покачал головой Салидзе. – Ягод мало. Животные к тебе не подойдут, и на них трудно охотиться. Леса нет, все далеко просматривается. Зверюги, как человека увидят, слиняют моментально. Разве что птицу какую… зазевавшуюся.
– В общем, хавчик с обеда надо поберечь, – подытожил Мезенцев. – Хлеб на вес золота. А куда двигать надо? В какую сторону, чтоб на дорогу или к железке выйти?
– На юг, точнее на юго-запад, – чуть подумав, ответил Салидзе. – Там железка до Питера.
– Далеко?
– Ну ты спросил! – фыркнул Жора. – Что я, знаю, в какую точку побережья нас сбросили?! Если очень далеко в сторону, в северо-восточную часть полуострова, то, может, сотни две-три километров пройти надо. Может, и больше…
Косой присвистнул. Зэки переглянулись.
– Нда, трудно! – покачал головой Леха-Гестапо. – Без хавчика и теплой одежды, да по сопкам. То не по лесу, не по дорогам… Слушай, а в другую сторону чего? Может, туда ближе?
– В другую сторону – ничего, – пожал плечами Салидзе. – На север – Баренцево море, до полюса. На восток – Белое, куда ни ткнись. Оно еще холоднее. Выйдешь к нему – а дальше? Проплывешь два десятка километров? Нет? Ну вот. Там не переплывешь, не уедешь. Полуостров же…
– Значит, на юго-запад, – Мезенцев прикрыл глаза. Помолчал, прикидывая. Затем приказал: – Хром, Косой, Шныра! Ищите дыры в стенах, будем наблюдать за охраной. Сколько людей нас «пасет», когда меняются. Потом надо рассмотреть повнимательнее, в какую сторону колючки меньше. Где до скал ближе. Как-никак, укрытие от снайперов.
– Колючки меньше в сторону «женского» лагеря, – пошутил Клоков, все еще пытаясь напомнить коллегам про пленниц.
– Ты туда и побежишь! – отрезал Мезенцев. – Я тебе обеспечу, рыжий!
Дима покраснел и не ответил. Он не мог спорить с зэком, но не понимал, почему молчат Лишнев и Доценко. Или это не они обхаживали Любаню с Зинкой?
– Ребята… – вдруг смущенно пробормотал Сашка Гарин. – Я это… в туалет хочу. Как быть? Наружу выходит нельзя. Что мне делать?
Зэки вновь заржали.
– Вон, Клоков, пить хочет, – издевательски заявил Пинцет. – Не дайте друг другу помереть.
Зэки стали ржать еще громче. Гарин покраснел вслед за Димой. Жалобно посмотрел на Леху-Гестапо.
– В угол отойди, придурок! – рыкнул Мезенцев. – В угол! Там отлей! Все! Лежим, копим силы. Наблюдатели меняются по моей команде.
Андрей Николаевич Куроводов страшно злился. Он уже третий час не мог спокойно поговорить с меданалитиками из группы Смердина. Как только Андрей Николаевич вызывал подполковника, соединялся с абонентом, чтобы выслушать доклад, – у членов правительственной комиссии обязательно находились срочные вопросы.
Вот и сейчас, едва только Куроводов отошел в сторону от группы экспертов, принялся листать на телефоне адресную книгу – тут же его начали искать. Опять требовалось решить проблему с внеплановым рейсом вертолета! На этот раз несколько депутатов, удовлетворивших свое любопытство, покрасовавшихся на берегу Баренцева моря перед телекамерами, вдруг заспешили обратно в Москву.
– Чертов Лиинахамари! – пробурчал Куроводов.
Вздохнув, он дал отбой. Дураку ясно, что депутаты здесь, на месте катастрофы, ничего путного не делают. Только рейтинг себе набивают, потрясая кулаками перед объективами. За два с половиной дня гневные речи политиков о недофинансировании военных гарнизонов наскучили и приелись. Тем более, что диверсионной группой все было отработано на высоком уровне. С виду, в первый момент, пожар на законсервированной подводной лодке и разгерметизация контуров охлаждения выглядели страшно.
Но загрязнение окружающей среды оказалось минимальным. И людей при ликвидации аварии погибло всего ничего – лишь несколько человек. Так что шумиха была искусственно раздута. Пресса, как часто бывает, сделала из мухи слона. В общем-то, это получилось в интересах корпорации «Норднефтегаз». Уже третий день всеобщее внимание было приковано к северо-западной части Кольского полуострова. А в это время в северо-восточной тихо, не привлекая к себе ничьего интереса, разместился маленький лагерь. В который поместили рабочих, эвакуированных с Земли Франца-Иосифа…
И сейчас Куроводов должен был лично выслушать заключение медэкспертов по проблеме отравления неизвестным газом. Андрею Николаевичу пора было срочно принимать решение, как поступать с пленниками дальше. А его отвлекали какой-то мелочовкой. Лишь потому, что несколько депутатиков не могли дождаться планового рейса. Им, видите ли, понадобилось как можно быстрее добраться до аэропорта, чтоб вылететь в Москву, на доклад Государственной Думе по вопросу об аварии в Лиинахамари.
Несколько раз попытавшись связаться с медэкспертами по защищенному каналу и убедившись, что конфиденциально поговорить не дадут, Куроводов потребовал, чтобы результирующий доклад руководитель группы представил ему лично, в письменном виде. Это, конечно, требовало чуть большего времени. Но, во-первых, вертолет «Норднефтегаза» был в распоряжении аналитической группы, а во-вторых, все равно лучше было прочитать это и лично побеседовать со специалистами, чем слушать по телефону, второпях. Из краткой беседы – когда удалось перекинуться с меданалитиками парой слов – удалось понять, что выводы неутешительны.
«Чертов Лиинахамари! – подумал Куроводов. – Чертовы депутаты!»
Он шел вдоль берега по каменистой дороге, в сопровождении помощника одного из парламентариев. При этом старался не слушать мелкого клерка, который, размахивая руками, убеждал Андрея Николаевича: в данный момент самая важная задача авиации «Норднефтегаза» – переправить в аэропорт членов парламента…
«Ага! – со злостью, мысленно ответил референту Куроводов. – Доставить депутатов в аэропорт – это вообще самое важное, что есть в жизни. Водку их величествам тут жрать надоело, перед телекамерой руками махать тоже надоело. Пора и в Москву, до служебной квартиры…».
– Нет, не надоело! – вслух добавил член совета директоров «Норднефтегаза», глядя, как один из парламентариев ожесточенно жестикулирует перед чьим-то объективом.
– Что вы сказали, Андрей Николаевич? – встрепенулся референт. – Что не надоело?
«Пошел ты!» – про себя ответил Куроводов.
– Я сам с собой! – нехотя буркнул он вслух.
Из-за суеты, тянувшейся час за часом почти весь день, он сумеет прочитать доклад медэкспертов, поговорить с руководителем группы лишь к вечеру. Узнав о том, сколь глубоки изменения, произошедшие в иммунной и генетической системах людей с ЗФИ, Куроводов примется звонить президенту ЗАО «Норднефтегаз». Уже к ночи документальное заключение врачей будет переправлено в Москву, Олегу Анатольевичу Крутову, на изучение. Как только президент нефтяной компании поймет, что оставлять в живых этих нелюдей нельзя – слишком велик риск огласки – будет принято решение немедленно уничтожить лагерь вместе со всеми пленниками.
Да только задержка на десяток часов роковым образом скажется на ходе дальнейших событий.
Обед пленникам дали, хоть и скудный. Какое-то жидкое пойло, напоминавшее суп. Довольно большой кусок хлеба – на каждого, и гору сильно перезревших бананов – на всех. У многих пища с трудом лезла в глотку – крики девчонки, которую допрашивал Смердин, не давали спокойно дышать.
Поначалу, как только со стороны барака-»офиса», в котором расположились охранники, донеслись стоны, пленники подумали, что люди в камуфляже взялись за Любу. Или Зинаиду. Однако Шныра, наблюдавший за внутренним периметром, твердо сказал: «наши бабы на месте».
И действительно, пленники бросились к выходу и смогли убедиться, что обе их спутницы находятся на «женской» половине лагеря. Они тоже высунулись наружу, пытаясь разобраться, что происходит в бараке лагерного начальства. Зинка даже шагнула вперед, к колючке. Словно хотела броситься на помощь неизвестной женщине, оказавшейся в руках мучителей.
– Осторожнее, провода под током! – крикнул ей Доценко.
Один из охранников тут же угрожающе передернул затвор. Короткими, резкими командами загнал Перову на место, заодно рыкнул и на Любаню.
А крики, меж тем, не утихали.
– Кого-то еще поймали, – вздохнул Пинцет.
– Господи, помоги ей предстать перед твоими очами как можно быстрее, – пробормотал Фокин и начал тихо читать молитву.
Женщина то начинала выть, то что-то кричала. Казалось, ей задают какие-то вопросы. Понять смысл было невозможно. Потом загоготала охрана.
– Надо что-то делать! – Дима Клоков вскочил с места.
Он больше не мог этого слышать. На его веснушчатых щеках горели красные пятна.
