Олег Кулагин - Русская кровь
Ксения перелезла через подоконник и брезгливо поморщилась.
Исходя из обыденных понятий, здесь – грязновато.
– Фу, – сказала девочка, – Какая гадость… вяленые «скорпионы»…
Она верно заметила. Сероватая пергаментная кожа обвисла на телах «фоминских». Здешние трупы – будто высушенные… Судя по слою пыли – упокоились они давно. Запаха разложения почти нет. И кстати, следов насильственной гибели тоже.
Судя по их позам, смерть застала охранников внезапно и практически одновременно.
Мой сосед с сержантскими нашивками вероятно изучал какие-то бумаги. Сейчас листки лежат перед ним – под толстым слоем пыли на столе. А вон тот «скорпион» – так и остался отдыхать в углу на кушетке. В пивной бутылке, зажатой скрюченными пальцами, еще что-то осталось…
– Майя! – опять позвал я. Где она лазит?
Длинная автоматная очередь.
Я свалился со стула. И Ксению дернул вниз.
Стреляли вроде не по нам. Где-то снаружи, в той стороне, куда двигалась Майя.
– Эй! – послышался звонкий голос, – Ребята!
– С кем ты там воюешь? – сердито поинтересовалась Ксюха.
– Вы целы?
– Прекрати палить, дура! Здесь нет никого!
– Они везде!
– Майя, иди к нам, – как можно спокойнее предложил я. После всего, неудивительно, что нервы у неё – словно струны.
– Бегите оттуда!
– Вот истеричка! – удивилась Ксюха, – Щас приведу её, – вскочила и, не дожидаясь моего решения, бросилась в соседнюю комнату, к выходу.
– Стой! – рявкнул я. Повезло мне – командовать психованными девками…
– А-а-а! – отчаянно заорала Ксения.
Я сам чуть не заорал. У дверей стоял мертвец. Тот самый, что недавно с комфортом отдыхал на кушетке.
Чёрные высохшие глазницы не могут видеть. Но костлявая рука метко посылает пивную бутылку – прямо мне в голову. Едва успеваю увернуться.
А другая его рука уже держит нож. Уверенным хватом профессионала. Шаг, замах… Ксюха отскакивает и упирается спиной в дверной косяк между комнатами. Она не стреляет, будто нет сил поднять АК106, зажатый в белеющих пальцах.
Да, что ж такое! Девочка остаётся на линии огня. А труп ловко маневрирует, прикрываясь её телом.
И делает ещё один шаг.
– Отойди! – ору я. Она будто не слышит.
Замах! Быстрый почти, неуловимый… Мой палец сам давит на спуск. И очередь проходит в дюйме от щеки Ксении.
Отстреленная рука с ножом падает на пол.
Где-то за спиной грохочет «калашников». Рывком оборачиваюсь.
Серыми ошмётками разлетается на куски голова мертвого сержанта. Пистолет вываливается из его раздробленной руки. А из окна торчит Майя с автоматом – бледная и решительная.
Безголовый сержант и не думает падать. Левая его рука слепо шарит по столу, тянется к стеклянному графину. Майя прыгает через подоконник и ударом ноги отбрасывает ходячий труп в угол.
Оживает «калаш» в руках Ксении. Разлетается кусками мастер ножевого боя.
Но вместо него в дверях уже возникли другие.
– Уходим! – кричит Майя.
АК в её руках быстро расходует остаток магазина.
Мы бежим к распахнутому окну.
Мертвецы палят вслед. Автоматные очереди свистят над головой, мебель разлетается в щепки…
Прыжок.
Лицом в мокрую траву. Ксюха и Майя – уже снаружи.
Не оборачиваясь, я швыряю в окно гранату.
Грохнуло так, что уши заложило.
Пару секунд ничего не видать из-за пыли. Но мы не ждём. Вскакиваем, бежим, прыгаем в придорожную канаву. Стреляем по вырастающим из дымки силуэтам. И опять бежим.
Дорога растворяется в тумане.
Сейчас не до ориентиров.
Лишь бы оказаться где-то далеко-далеко…
Когда в груди становится невыносимо сухо и больно, я падаю на землю в чахлой рощице.
– Привал… девочки…
Они тоже едва дышат.
Несколько минут, мы – как выброшенные на берег рыбы. Ни говорить, ни двигаться нету сил.
– Пить… охота. – первой нарушает молчание Ксюха.
– Да, – хватает меня на то, чтобы кивнуть.
Щека у неё чуть покраснела. Кажется, её обожгло. Моя очередь прошла слишком близко. Но девочка не жалуется:
– Я – дура. Воду потеряла, – вздыхает и слизывает росу с листочков пустырника.
– Осторожнее, – шепчет Майя, – Кто его знает, какая здесь экология…
– Угу, – бормочу я, – Не пей, козлёночком станешь.
Ксюха испуганно застывает.
– …Или превратишься в зомби, – я наклоняю травинку и жадно глотаю капельки влаги. Роса тает на языке.
– Шутник, – качает головой Майя. Достаёт из кармана пластиковую бутылочку – трофейную, как и оружие. Отпивает глоток воды, передаёт Ксюхе. Укоризненно на меня смотрит:
– Лучше не рисковать.
– Выбираешь здоровый образ жизни?
– Угу. Курить я бросила ещё в пятнадцать лет. Теперь борюсь за чистоту природы. – её пальцы обнимают АК106.
– Жаль, что рядом нет Фомина. Ему бы понравилось.
– Да, – хмуро усмехается Майя, – Ему тут самое место.
Ксения отдаёт мне бутылочку. Я делаю глоток. Изучаю этикетку. Сколько стоит такая бутылка? Максимум полдоллара. Всё в этом «свободном» мире имеет цену. Интересно, намного ли дороже сейчас наши жизни?
– Эй, Денис, – шепчет Ксюха, – Ты такой умный. Офигенно умеешь объяснять… Скажи, что здесь происходит?
Она храбрится. Но заметно, как дрожат её руки.
Я скупо улыбаюсь.
Милая девочка… А что происходит в остальной России? Разве там лучше? Всё отличие: здесь – мёртвые подонки, а там живые.
– Нормально, Ксюха. Прорвёмся.
– Нормально? Тогда, от кого мы удирали?
– Обыкновенные уроды, – успокаиваю я, – Моральные и физические трупы.
– А стреляют… будто живые.
– А нам-то какая разница?
– Угу, – торопливо соглашается она, – Никакой.
– Главное, чтоб патронов хватило, – уточняет Майя.
Погони нет.
Кое-как утолив жажду, мы проводим инвентаризацию.
По одному запасному магазину – для наших АК. Два магазина – для импортного «машинен пистоля». Три наступательные гранаты натовского образца.
Вот и всё. Мелочь, вроде пистолетов ПММ и ножей – лучше не считать.
Блин, для такой активности – ресурсы не очень богатые.
– Слушай, Майя, а как вам удалось… прошлый раз?
– Мы на рожон не лезли. Тимур знал, где расположены блок-посты. Он ведь работал в Болхове – когда город ещё не закрылся.
– Работал?
– Завалы расчищал. Уволился до того, как всё произошло. Успел изучить систему охраны.
– А эти… разложенцы – они только на старых блок-постах?
– Не всегда. Мы нарвались – уже когда шли назад. Неделю здесь торчали и сильно ослабели. Тимура ранило. Меня зацепило… – она показала старую дырку на штанине, – Иначе «скорпионы» б меня не взяли!
Губы её решительно сжались.
Что ж… Верю. Убедился в её навыках на собственном опыте.
Та дрянь, которой её пичкали в замке, уже выветрилась. Передо мной – полноценный боец. И кстати, симпатичный…
– Пора, – сказал я.
Мы поднялись.
– Дорога, кажется, была там. Значит, в город – это туда.
Никто не пытался спорить.
Куда-то надо двигаться. Авось, и ориентиры появятся…
Выходим из рощи, пересекаем длинный пустырь. Белый туман, как вата, глотает звуки…
Я вслушиваюсь. Кругом удивительное безмолвие.
– Как ты думаешь, – ёжится Ксения, – Они идут за нами?
– Не знаю, – честно отвечаю я.
– Вряд ли, – успокаивает Майя, – Для этого они – слишком тупые.
– Одного не пойму. Почему ты нас не предупредила – хотя бы там, перед блок-постом?
Она морщится:
– Командир хренов! Я думала, ты знаешь, что творишь… Ты ведь тоже бывал внутри!
Бывал. И теперь понимаю – легко отделался.
– Майя… Конспирация – не дороже жизни. Давай без игр… Зачем вы ходили в Болхов?
– А ты?
Я облизываю сухие губы. Упрямая.
Ладно.
– Просто драпал от «оборонщиков». Как оказался внутри – не помню. Похоронил друга. Утром очнулся за периметром. Там меня и взяли.
– Ясно, – кивает она, – А мы с Тимуром установили приборы.
– Какие? – удивляюсь я.
– Разные.
– На фига?
– Чтобы понять, из-за чего закрылся город.
– Любопытство одолело?
– Дурак ты, Денис. Это же идеальный щит! Если б можно было повесить это над каждым городом…
– Ни один «юсовский» бомбер, ни одна ракета! – горячо кивает Ксения.
Ей тоже понравилось.
– Идеальное укрытие, – усмехаюсь я, – И доблестные зомби в роли верных защитников.
Майя молчит. А Ксения глядит серьёзно и строго. Как смотрят взрослые на детей, ляпнувших глупость.
Мне вдруг становится неуютно.
Она, и правда, взрослее меня. Почти на тринадцать лет.
Что мне известно? Только последняя неделя. И всю эту неделю, я «работаю» по специальности: удираю и убиваю.
Словно и не было другой жизни…
Иногда не помнить – легче.
Я ведь не знаю, как это – когда всё кончается. Чужие самолёты парят в твоём небе, чужие солдаты маршируют по улицам… Страна умирает – у тебя на глазах. И единственное, что остаётся – надежда. Хотя бы призрачная, похожая на чудо…
