Александр Митич - Игра в поддавки
Под взглядом Арины разве что стены не дымятся. Здоровенные мужики, опытные сталкеры, даром что «свободовцы», напоминают нашкодивших детей.
– Он сам начал, – сконфуженно гундосит громила Хоббит.
– Вот как? А может, ему помогли начать? Я кому говорила не трогать гостей, а?
– Ты не говорила…
– А тебе разжуй и в рот положи? Стала бы я поить кого попало за счет заведения! Выводов делать не умеешь? Тебя тоже к соплякам прогнать?
Хоббит тяжело сопит.
– Слушать меня, тугоухие!Кто обидит моих гостей – пожалеет. Всем теперь слышно? Кощей, ну-ка закуски сообрази гостям. А ты. Чемодан, давай за мной, дело есть.
Кое-кто из фрименов прячет ухмылки. Не очень трудно догадаться, какое дело ко мне есть у Арины…
– А пластырь есть? – брюзгливо спрашиваю я, сделав вид, что не заметил ухмылок.
– В «Свободе» почти как в Греции.
Она ведет меня какими-то коридорами – плохо освещенными длинными и загогулистыми. Здесь целый лабиринт, однако! Кое-где в кирпичной кладке стен сияют рукотворные проломы, занавешенные одеялами и плащ-палатками, из некоторых проемов доносится густой храп, а из одного – чей-то жеребячий хохот и бабьи радостные взвизги. Многочисленна «Свобода»! Если судить только по народонаселению, то клан Штангеля в сравнении с ней как Моська рядом со слоном. Правда, слон не вполне здоровый что умом, что телесно. Случись драться – покусает его Моська.
Впрочем, у всех кланов, кроме, конечно, «Долга», со «Свободой» мир – так, во всяком случае, считается. Без дела убиваем друг друга редко. Но не потому же Арина нас спасла, что глаз на меня положила! Тут чувствуется какой-то практический интерес – иначе зачем «Свободе» осложнять отношения с другими кланами, помогая людям вне закона?
– Куда это мы? – спрашиваю я, устав от молчания.
– В медпункт, тебя чинить.
– Чего там чинить, обычная аптечка подошла бы, – ворчу я. -Мне бы широких пластырей только, неохота бинты на себя мотать…
– Герой, – насмешливо прищуривается Арина, обернувшись на ходу. – Пусть врач тебя посмотрит, хуже не будет.
– Ого! – не могу скрыть удивления. – У вас тут и врач есть?
– У нас не как в Греции. У нас почти как в Греции. Фельдшер он. Полчаса спустя я вчерне починен неразговорчивым субъектом по кличке Коновал – восемь швов, перекись водорода, бинт, пластыри, влажные салфетки – и вновь ведом Ариной куда-то. На этот раз по соседству. Половину небольшой квадратной комнаты занимает кровать – импровизированное лежбище, сколоченное из досок и покрытое десятком одеял. А дверь в это помещение настоящая деревянная, увесистая, явно раритет минувшей эпохи, до Первого взрыва еще повешена… И не напрасно она еще висит, а не снята молокососами «Свободы» ради еще одной столешницы на козлах. Хрусть, хрусть – Арина запирает изнутри старый замок. Да еще тяжелая портьера на прибитой поверх дверного косяка веревочке служит целям звукоизоляции.
Так я и думал. И неизбежное случается – оно не может не случиться. Обижать Арину нет никакого резона, и более того – это опасно. Лучше плыть по течению.
Плывем вместе. Я не вполне в форме и поэтому позволяю Арине доминировать, с чем она справляется на манер лихой наездницы. Ого, как она умеет!.. Нет, Ада мне все равно милее, но такой скачки я с ней не испытывал. О-о-о!.. После короткого отдыха Арина намеревается повторить, но теперь я беру инициативу в свои руки, и неожиданно оказывается, что умением брать мужиков способности Арины не ограниваются – отдаваться она умеет ничуть не хуже. Похоже, ей равно все вкусу и то, и другое. Ай да баба! Маленькая и крепкая, как только что влезший из земли подосиновик, тело плотное, но без единой жировой складки. Не подцепить бы от нее чего – думаю, она перетрахала полклана, а резинками, наверное, не пользуется принципиально…
Нимфоманка? Пожалуй, не совсем. Мне совершенно ясно, для чего Арина заташила в койку меня, а не Хвоста, – пополнить мной свою коллекцию. Я вне закона и уже потому редкий экземпляр, а еще мы успешно добрались аж до Припяти, никого не потеряв, хотя против нас были брошены соединенные силы кланов. Это чего-нибудь стоит! Пока меня не убили, надо пользоваться.
В чем я ей и помогаю для пользы дела.
Потом мы просто валяемся, голые и разгоряченные, а над нами серый скучный потолок – уже хорошо, что без лохматых труб. Что тут помешалось, когда в доме над этим подвалом жили люди? Красный уголок какой-нибудь? Опорный пункт милиции? Теперь уже не выяснить, да и не надо.
– А ничего гнездышко… – говорю я наконец.
– Бывают и получше, – отзывается Арина.
– В Припяти?!
– Именно здесь они и бывают. Ты на фасад не смотри, на самом деле город мало разрушен, подземелья тем более целы. Ты не поверишь, здесь кое-где нормальная мобильная связь работает! Вода есть артезианская, почти не активная, электричество… Точки наблюдения на крышах и верхних этажах…
– Электричество откуда?
– От верблюда. Извини, Чемодан, чужаков это не касается.
– Резонно. А как насчет мутантов?
– Сколько угодно, но это решаемая проблема. Мы отбили эту окраину, зачистим и центр. Слушай, Чемодан, я никому этого не говорила. Тебе скажу. Тут неподалеку есть бомбоубежище… ну, знаешь, как раньше во всех городах были. Лучшего места для базы не найти. Зверье выгоним, фильтры поменяем, бронедвери починим – возьми нас тогда! Хоть залей напалмом весь город – хрен нас достанешь!
– А выбросы? – спрашиваю я. – ЧАЭС все-таки рядом.
– Даже этот подвал нормально от них защищает, а уж бомбоубежище…
Стратегический расклад становится мне понятен. «Свободу» теснят, «долговцы» убивают анархистов при каждой случайной встрече, а иногда охотятся на них целенаправленно, причем чаще всего успешно. Клану нужна цитадель, на подступах к которой поляжет любой отряд вооруженных до зубов супостатов. Зато «свободовцы», защищенные аномалиями, кишащими зверьем лесами, а главное, близостью к ЧАЭС, легко смогут совершать вылазки за хабаром в любом направлении по разведанным ими тропкам.
Смелая мысль и смелая реализация. Чья-то умная голова здесь поработала. До сих пор покинутый город никого не привлекал: мутантов здесь более чем достаточно, охраняемый патрулями Периметр совсем рядом, Четвертый реактор тоже опасно близок, а хабар, как ни странно, не шибко обилен. Нет, не стоила игра свеч, и обходили сталкеры Припять, да и то сказать: что сумела бы сделать в Припяти обычная двойка – сталкер-ветеран с «отмычкой»? До «Свободы» никому просто не приходило в голову попытаться вторгнуться сюда силами целого клана.
И самое замечательное то, что этот подвал, не так уж плохо оборудованный для вынесенной в глубину Зоны базы, «свободовцы» рассматривают лишь как промежуточный опорный пункт, плацдарм для следующего прыжка. А я-то привык считать их пустоголовыми разгильдяями, да и атмосфера в «Кропоткине» не заставила меня пересмотреть эту точку зрения… Нормальный же, в общем, подвал, да еще с электричеством! Любой клан был бы рад заполучить такой.
Меняю тему.
– Этот Филин… он всегда такой бешеный огурец?
– Он просто понял, что я на тебя глаз положила, – объявляет Арина.
– И за это разжалован в «отмычки»?
– Нет. За то, что пошел против клана. Не понимаешь? Поймешь. Пусть Филин месяц-другой потусуется с молодняком; с молодняка – что взять? У кого на плечах башни нет, тому у нас многое позволено.
– Кроме общения с ветеранами?
– И это позволено. Если ветераны захотят. У нас никто никого не принуждает, просто… есть традиции.
Морщу лоб в попытке разобраться. Хм, традиции… У каждого клана имеются традиции, и они даже не очень разнятся между собой. Так чем же отличается «Свобода»? Неужели только тем, что в клане Штангеля, а в «Долге» и подавно, ты не имеешь на что-то права, пока не заслужил его, а в «Свободе» ты это право имеешь изначально, но только можешь им воспользоваться?
По мне, что в лоб, что по лбу, разницы нет, а поди ж ты – на практике разница еще какая!
– А если Филин не захочет идти в Зону «отмычкой»?
– Да пусть идет кем хочет! – пренебрежительно машет ладошкой Арина. – На то и свобода. Но в «Кропоткине» его место крайнее. Сунется к ветеранам – те его сами вежливенько выпроводят.
– Значит, ты знаешь, что нужно клану, а он нет? – продолжаю допытываться я.
– Кто хочет знать, тот знает, – отрезает Арина. – Он предпочел забыть. Имеет, конечно, полное право. У нас как? Делай что хочешь, только потом не жалуйся.
– А тот, в первом зале? Ну тот птицелов, что тебя птичкой-канареечкой назвал?
– Сопляк. Обижается, что я ему ни разу не дала, и надеется, что когда-нибудь дам.
– А дашь?
– Дам. Тебе по роже. Тебя учили с женщинами обращаться, нет? Хм…
– Вообще-то учили. Но я все забыл.
– Иногда вспоминай… Чемодан, а ты женат? -Да.
– А-а. Ну, привет жене. А как ты вообще живешь? Я имею в виду, вне Зоны?
Начинаю рассказывать. Коктебель, море, горы, курортники, виноградник…
