Алексей Барон - Третье пришествие
— Я бы назвал этот аппарат «дроволетом», — предложил Эдвин.
И основания для этого имелись. За дырчатым креслом пилота находилась куча трухи, в которой угадывались очертания нескольких особо стойких поленьев, очень компактный котел, и еще там находилось второе сиденье, явно предназначавшееся для авиакочегара.
— На Земле эта конструкция вряд ли пролетит больше пары километров, — все еще удивлялся Венсан.
— То — на Земле. Марсианское тяготение значительно слабее, — напомнил Эдвин.
Венсан отошел на несколько шагов и окинул дроволет опытным взглядом.
— А ведь красив. И наверняка был очень практичен. Представь: сядешь на полянке, нарубишь дровишек, зачерпнешь воды из ручья, и — пожалуйста, дуй дальше.
— Только в том случае, если на Марсе были леса.
— Ты еще сомневаешься?
— Почему же от них ничего не осталось? На Земле вон находят окаменевшие стволы возрастом в сотни миллионов лет. Хоть что-то же должны были заметить с орбиты и здесь.
— Видишь ли, на Земле не бывает глобальных бурь. А тут на сто рядов все песком занесло. Что бы ты увидел, пролетая над Сахарой?
Эдвин попробовал ногой лесенку.
— Ничего. Держит еще, — сказал он.
И ловко, будто всю жизнь только это и делал, взобрался в кабину дроволета.
— Ну? — спросил Венсан.
— Все очень узнаваемо. Ручка управления похожа на нашу, расположена по центру, явно под ладонь предназначена. И остатки каких-то приборов вижу. Вот только… Знаешь, а они ведь покрупнее нас были, летуны марсианские. Я до педалей дотянуться не могу.
— Много не хватает?
— Да с полноги. Росту в них, получается, метра два с половиной было. У нас великанами бы считали.
— Между прочим, существует множество легенд о великанах, сошедших с небес. Совершенно у разных народов. У ацтеков, инков, зороастрийцев. В шумерийском эпосе тоже что-то было. Отгадки земных загадок вполне могут оказаться здесь, на Марсе.
— Да. Но вот что противоречит друг другу, так это лифт с фиолетовой молнией и дроволет с паровой машиной. Техника совершенно разных ступеней развития. Между ними — столетия.
Венсан небрежно махнул рукой.
— А, это. Лично я никакого противоречия не вижу. Этажи здешних катакомб строили в разное время. Верхние раньше, нижние позже. Отсюда и разница технологий.
Эдвин спустился по лесенке и машинальным жестом стряхнул марсианскую пыль с земных брюк.
— Тогда выходит, — сказал он медленно, — что марсиане рыли свои убежища на протяжении веков?
— Почему бы и нет? Марс начал терять атмосферу очень давно. Чтобы это заметить, нужен элементарный барометр. Ничуть не сомневаюсь, у них нашелся свой Торричелли. А что тебя беспокоит?
— У нас, у землян, столетий в запасе нет.
— Что за страсти? Земля атмосферу почти не теряет.
— И воды один Индийский океан содержит больше, чем на всем Марсе могло набраться. Но астероид…
— Земля отбилась. Мы не должны повторить судьбу Марса.
— Кому не должны, что не должны? У Земли есть одна особенность. К Солнцу мы в полтора раза ближе Марса.
— При чем тут Солнце?
— А кто говорил, что Марс основательно прожарен?
Венсан насупился. Погладил перчаткой винт дроволета.
— Ну я говорил. Дернул же черт…
10
О ПОЛЬЗЕ НАУКИ И ЖЕНЩИН
— Володя, Володя…
Ух, какое прикосновение!
— Иди сюда, проказница.
— Не время. Ребята на кухне. Курят. Оба, даже Ефим Львович. И еще кофе пьют. Чтобы не уснуть. Ты выйдешь к ним?
— Аки князь. Что, не похож?
— Князь, князь. С повышенной секрецией.
Наскоро одевшись, я спустился вниз с дежурным «Араратом» под мышкой.
— Во! — сказал Дима. — Спасибо, шеф. Спасибо, чече-человеколюбец.
— Ну чем порадуете?
Фима почесал небритый подбородок.
— Боюсь, что с радостью придется повременить.
— Снимок-то есть?
— Даже не один. И с погодой повезло.
— Тогда в чем дело?
— Родила царица в ночь не то сына, не то дочь, — грустно сказал Дима.
И подбросил мне фотографию большого расплывчатого пятна.
— Вот, полюбуйтесь. Каменный Гость. На удалении примерно в миллион двести тысяч километров.
— Экий он… круглый. Девяносто мегатонн! Будто и не долбили его ракетами.
— Это и есть самая большая странность, шеф. Объект необъяснимо распух. Его поперечник составляет сейчас не менее восемнадцати верст. Грубо говоря, вдвое превышает исходный.
— Вдвое превосходит? И как это понимать?
— Похоже, он сидел в скорлупе астероида в сложенном состоянии, — сказал Дима, открывая бутылку. — Как цыпленок в яйце. А ныне расправляет крылышки.
— Да что же это такое? Кто-нибудь знает?
— Никто. Ничего даже отдаленно подобного земная астрономия не знает. Петрович! Каменный Гость — доселе неизвестный людям объект Вселенной. Или явление.
— Или то и другое одновременно, — сказал Фима. — Чин-чин.
Я почувствовал раздражение.
— Ну и какова польза от ваших мудрых выводов?
— Она есть, шеф. Фимка, излагай.
Фима выпил стопочку и медленно выдохнул. Потом сложил ладони вместе и выставил их перед своим носом. Словно собираясь просить о чем-то чьего-то бога. Сильно потянул в себя воздух.
— Ух, крепкий коньячок. Значит, так. Теперь нет никаких сомнений в том, что Каменный Гость представляет собой нечто большее, чем просто форма мертвой материи. В частности, он довольно активно излучает в радиодиапазоне. Владимир Петрович, мы от вашего имени связались… есть такой старый, советских еще времен, но вполне действующий радиотелескоп РАТАН-600. И вот что получили.
Фима вытащил файл с новым снимком. На картинке оказался еще один вариант того же круглого пятна. Но, в отличие от фотографии с оптического телескопа, это пятно не выглядело сплошным. Оно имело большое центральное сгущение, окруженное многочисленными мелкими шариками. Хотя на первый взгляд малые пятна по отношению к большому располагались совершенно бессистемно, хаотически — некоторые подальше, некоторые поближе, очень скоро я понял, что это не так. По счастью, не только мне пришло в голову, что за яркой частью КГ нужно присмотреть. Когда мы поднялись в рабочую комнату, Дима показал мне целую серию электронных фотографий, выполненных разными обсерваториями мира.
Особый интерес представлял снимок гигантского, занимающего кратер потухшего вулкана, радиотелескопа в местечке Аресибо, Пуэрто-Рико. Он был сделан всего лишь несколькими минутами позже нашего РАТАНа. Когда обе картинки легли рядом, я без труда заметил, что положение мелких пятнышек изменилось.
— А вот еще снимок с английской обсерватории Джодрелл Бэнк, — сказал Дима. — Разрешение похуже, но видно, что и здесь конфигурация пятен иная.
— Следовательно, мелкие части движутся?
— Мама-маршируют вокруг центрального ядра. Обратите внимание, вот здесь маленький шарик наполовину спрятался за большим. Что вам это напоминает?
— Да это же структура атома! Ядро, электроны…
— Точно, шеф. Планетарная модель Бора, ни дать, ни взять. Чудовищных размеров атомище… Не знаю, что это дает практически, но интригует здорово, не правда ли?
— А что это за атом? Какого вещества? Можете назвать?
— Запросто. Мы насчитали двадцать мелких точек. Согласно таблице Дмитрия Иваныча Менделеева, двадцать электронов имеет благородно-инертный газ неон. Только этакого монстра, как наш Каменный Гость, в таблице Дмитрия Ивановича за-замучишься искать. Уж больно крупненький ребеночек. И пищит крайне противно.
— Пищит? Кто пищит?
— Да гость.
— Он же в безвоздушном пространстве! Там звуки не распространяются.
— Не распространяются.
— Тогда как вы его услышали?
— Да элементарно, шеф. Обобщили данные со всех радиотелескопов. Получилась порядочная запись. Выяснилось, что периодически эти псевдоквазиэлектроны попо-падают в резонансное состояние. И тогда от них исходит характерный радиосигнал. Ну мы его и выделили.
— Так-так, — сказал я, начиная улавливать. — А потом?
— Потом перевели сигнал из радиодиапазона в тональный, так сказать, режим. Ну и немножко растянули по времени. Только и всего.
— Ну братцы, молодцы. Это ж надо было догадаться! Похоже, вы стоите тех денег, которые я вам плачу.
— Ошибаетесь, Владимир Петрович, — холодно возразил Фима. — Ошибаетесь, голубчик. Мы с Димкой стоим гораздо большего. Как вместе взятые, так и по отдельности арестованные. Просто работаем не только на вас и совсем не ради денег. Ну почти.
— Мы тут не-немножко Землю спасаем, шеф, — подтвердил Дима.
— Ладно, ладно, спасатели. Я вроде тоже участвую. Давайте ваш сигнал. Пока не арестованные.
Фима включил запись. Из динамиков компьютера послышалось нечто вроде граммофонных шорохов, а после занудило голосом человека с крепко заложенным носом:
