Алексей Головлев - Воин Бездны
Эрван Гвент. Дневник.
…Пишу сумбурно, как получится. Плевать на все, выплесну на бумагу, перечитывать не буду.
После того как остался на «Горностае», я думал, что победил: как же, Аптекаря списали, я вот он – в строю, как и раньше! Да только эта победа хуже поражения будет.
Остался я на корабле… и теперь всё чаще думаю – зря!
Настроение подавленное: не только у меня – у всех. Ни смеха, ни шуток… Даже не ругается никто. Как будто на судне смертельно больной. Бастиан требует, чтобы мы с ним на пару поднимали боевой дух. Интересно, как? Сплясать им, что ли? Не умею. Да и не поможет. Да Бастиан и сам понимает – без толку. Не в лени и не в скуке дело. И даже не в том, что от команды осталось две трети. Просто люди чувствуют – их обманули. На что рассчитывали, когда запускали нам эту сказочку про китов? Секретность? Хотели фаэри провести? Ой, темнит доктор, вместо одной байки другую подсовывает! Да фаэри к солёной воде и близко не подойдут, какое им дело до наших судов? И чем мы для них опасны, чем можем помешать: освободим Арморику, что ли? Чушь какая-то…
А людям каково? Шли как в обычный рейд, китов искать вдоль побережья, а теперь гонят туда, откуда ни одно судно не возвращалось!
Ладно, согласия не спросили, Бог бы с ним – боевое судно, всё такое… Но хоть что-то объяснить – можно? Не в опасности дело: никто нас силком во флот не тянул, если надо – умирать так умирать. Но пусть скажут хотя бы – ради чего? Нет, с рейдера только команды: «Занять место в авангарде, курс – запад».
«Дракон» держится позади, милях в полутора. Понятное дело: случись что – нас не так жалко. И делать нечего – они приказывают, мы выполняем.
А ещё… Может, воображение разыгралось, но я почти уверен: «Дракон» не просто ударная сила. Ещё и карающая – если понадобится. Наверняка подумали о возможном бунте, не дураки же…
А поблизости от их камнемётов не сильно забунтуешь. Да ещё две сотни морских пехотинцев на борту, пикнем – задавят, как клопов. Да и… Ну ускользнём мы ночью, допустим. И что? Пиратствовать? Кеч не люггер, его в любой заводи не спрячешь. Значит, найдут и уничтожат. До берега доплыть и разбежаться? И куда дальше? Всю жизнь вне закона? По лесам прятаться?
А капитан, Лоэ, Бастиан? Жорд-пьянчуга? Их за борт, что ли? Они-то в чем виноваты?
Да нет, чушь несу. От безысходности, что ли… Какие из нас пираты? Мы – люди. Люди, которые просто хотят жить. Или хотя бы умереть со смыслом. Разве это много?
Нет, нельзя так с людьми, даже в военном флоте.
Особенно – в военном флоте…Глава 7
«Горностай». Судовой журнал.
…ветер средней силы, восточный. Волнение слабое. Состояние рангоута, такелажа хорошее. Скорость по лагу – пять миль.
Больных, раненых нет.
Сегодня, в полдень третьего дня убывающего лета (19 июля по римскому исчислению), вверенное мне судно вошло в Полосу Туманов.
Капитан Салаун.
– Ну что? Какого там копаешься? – Терпение Бастиана, похоже, было на исходе.
– Сейчас. Перекину только, – пыхтя, отозвался Эрван. – Отпусти чуток… Вот так.
Он болтался на бизань-мачте, намертво вцепившись в рей. Судно трепала бортовая качка, конец мачты болтался, как живой, норовя сбросить Эрвана в океан.
Ага, перехватиться… Есть! Теперь перекинуть…
Он с опаской убрал с рея трясущуюся руку, отцепил притороченный у пояса канат. Заёрзал, пытаясь найти точку опоры, – ноги предательски заскользили по мокрым от тумана выбленкам.
Эрван почувствовал, как по лбу стекают липкие капли.
Пот? С чего бы – вроде холодно… Может, изморось…
Руки начинали дрожать. Рей показался слишком толстым и неухватистым, а мокрая верёвка – слишком тяжёлой.
Пора заканчивать. Пока не сверзился…
Едва дыша, он перекинул канат через рей.
Есть! Как его дальше-то… Ага! Вот так…
Стравливать оказалось делом непростым: жёсткая пенька ёрзала по отсыревшей древесине, норовя зацепиться за всё, что можно и нельзя. Пыхтя, будто ломовая лошадь, высунув язык от напряжения, Эрван отвоёвывал у непокорной верёвки фут за футом.
Когда верхушка мачты оказывалась над водой, Эрван замирал: перспектива рухнуть в океан под Стеной Туманов казалась страшней гнева боцмана.
Две минуты, три… Пять… Наконец – долгожданный голос Бастиана:
– Порядок! Жди – чуть-чуть осталось.
Клацая зубами от холода, Эрван наблюдал, как внизу разжигали сигнальный огонь. Странное это было зрелище: светящее пятно тумана, пульсирующее как живое, а вокруг ни людей, ни палубы – лишь тёмно-серая муть. Эрван огляделся: концы рея в десяти футах от него терялись в густом сумраке.
Как в горах. Только хуже. Там хоть тихо, а тут – океан шумит. Будто угрожает…
Он почувствовал, как от холода и напряжения затекают конечности. «И это называется июлем. Того гляди, снег пойдёт. – Он съёжился, зябко повёл плечами. – И какого я вызвался? Вечно я так: сначала сделаю, а потом… Нужность свою решил доказать, идиот! Свалюсь в воду – кто меня выловит? Ни черта ж не видно! И о палубу не лучше – не отскребут потом…»
– Ну, что там у вас? – Он надеялся, что голос его излучает спокойствие и твёрдость.
– Всё уже, всё. Принимай.
Канат заскользил под рукой. Пятно света приближалось, становилось ярче, отчётливей… Наконец Эрван разглядел очертания сигнального фонаря. Чертыхаясь, вскарабкался на рей верхом, принял норовящий обжечь груз и закрепил под клотиком.
Почти на ощупь, обдирая руки о ванты, кое-как спустился на палубу. Привалился к фальшборту, стараясь устоять на ватных ногах.
– Молодец. До ночи успели, и ладно. Только жаль, те раньше управились. Видишь?
Эрван посмотрел назад: саженях в пятистах за кормой сквозь туман виднелись тусклые угольки – сигнальные огни на мачтах «Дракона».
Эрван повернулся, раскрыл было рот для ответа – но Бастиана рядом уже не было.
– Ты чего дрожишь? – Эрван вздрогнул: Конюх вынырнул из тумана неслышно, как призрак.
– Задрожишь тут! Мачта болтается туда-сюда, ноги скользят – того и гляди… того. А самое поганое – эта белая муть. Сверху, снизу… Палубы не видно, моря толком не видно – жуть. Будто с того света вернулся.
– С того света, говоришь? – хмыкнул Конюх. – А ты за борт глянь – ещё не так заколотит.
Эрван перегнулся через планшир: у ватерлинии туман редел, и Эрвану удалось разглядеть в глубине множество синеватых огоньков. Они то гасли, то загорались вновь; то собирались в диковинные созвездия, то рассыпались холодными искрами.
Эрван заворожённо наблюдал за ними минут пять.
– Как думаешь, они нас преследуют? – спросил он, не отрывая глаз от воды.
– Похоже на то. Знать бы ещё, что это за штуки…
– А тебе так уж надо – знать? – Гоэл встал рядом, кряхтя опёрся о фальшборт. – Ну так и быть. Скажу. Это, парень, бортовые огни судов. Видишь, те что поглубже? Когда-то они тоже на глубину сунулись. Совсем как мы.
Он замолчал. Эрван и Конюх ожидали продолжения.
– Ну вот, – Гоэл тяжело вздохнул. – А те что помельче, будто искорки, – души погибших матросов. Глубина, она такая. Тех, кто ей достался, ни в ад, ни в рай не отпускает. Много их набралось за тысячу лет, душ-то…
– Да будет вам, Гоэл!
Доктор ловко вклинился между старым моряком и Эрваном. Посмотрел вниз, восхищённо присвистнул.
– М-да. Действительно. Очень, очень любопытно.
– Чего уж тут любопытного, – буркнул Гоэл. – И смотреть на них не надо: ещё в воду затянут…
– Полноте, – голос Лоэ звучал спокойно и чуть иронично. Как всегда. – Многие обитатели моря светятся, что с того? Отнюдь не все они враждебны. Да, такие нам раньше не встречались, но и на глубину не каждый день ходим! Продвинемся дальше, полагаю, ещё не то увидим.
– Пусть так, – Гоэл упрямо наклонил голову. – А туману этого кто нагнал? И ведь не рассеивается никогда, зараза! Молчите? Так я вам скажу: магия это! И магия злая – специально, чтобы людей губить. Мол, на глубину вам хода нет! Так-то.
– Ну почему же молчу, – с лёгкой иронией отозвался Лоэ. – Даю возможность высказаться, только и всего. А в Стене Туманов ничего волшебного нет: просто вдоль тёплого мелководья широкой лентой идёт холодное течение – чувствуете, до костей пробирает? На границе холодная вода прогревается, тёплая – остывает. Отсюда туман.
– Вы человек учёный, оно понятно… – Гоэл, похоже, сдаваться не собирался. – Вот и объясните тогда, почему эта чёртова муть не рассеивается?
Лоэ пожал плечами.
– Кто знает? Может, роза ветров такая. Может, подводный рельеф на течения влияет – кто тут карту глубин составлял? Может, у воды на поверхности и глубине состав разный. А может, ещё что-то – о чём мы пока и не подозреваем.
Доктор ссутулился, задумчиво покачал головой.
– Поймите, Гоэл. Я не утверждаю, что нам, людям, – известно всё. Но убеждён: если всё неизвестное приписывать магии, мы никогда не сможем узнать о мире больше – страх в головах помешает. Ведь магию познать нельзя, её можно только бояться. А бояться… недостойно человека.
