Сергей Антонов - Темные туннели
— Вот вы где! — Вошедший в подсобку Михаил оглянулся и прикрыл за собой дверь. — Насилу отыскал. Это комендант придумал вас сюда законопатить?
Анатолий кивнул. Михаил был последним, кого он ожидал увидеть в числе посетителей. По всей видимости, мозг купца все еще находился под воздействием гипноза Жабдара. Михаил вытащил из кармана два картонных прямоугольника, украшенных гербами Ганзы, и протянул их Анатолию:
— Это — пропуска. С ними вам любой блокпост нипочем. Не только на территории Ганзы, но и в других местах пригодится. Содружество Станций Кольцевой линии пока еще имеет авторитет в Метро.
Анатолию уже поднадоели рассказы о непререкаемом авторитете Ганзы. Благодарность благодарностью, а все остальное — позже. Он сунул пропуска в карман брюк:
— Идти можно сейчас?
— Самое время. Все спят, а часовые на блокпосту сменились. Улепетывайте отсюда побыстрее. Боюсь, мне из-за вас достанется. Сам не понимаю, зачем вам помогаю, но имейте в виду: передумать могу в любой момент. Топайте на Краснопресненскую, и чтобы глаза мои больше вас не видели!
Краб неожиданно бросился обнимать Михаила, крича при этом, что век будет помнить его доброту и детям закажет, хотя таковых у него не имелось. На этот раз Анатолию удалось заметить, как еще один пропуск перекочевал из кармана бизнесмена в рукав пиджака Краба. «Горбатого могила исправит!» — подумал он, схватил Краба за шиворот и вытолкнул в открытую Михаилом дверь: оба оказались на перроне Киевской-Кольцевой. Спали на станции далеко не все, но столпотворения, которое наблюдалось днем, уже не было. Стараясь не обращать на себя внимания, Анатолий и Краб добрались до ближайшей арки, свернули за угол и спрыгнули на пути.
Заметив их, сонные часовые на блокпосту оживились. Один выступил вперед и сдвинул брови так, что стало понятно: о том, чтобы двум оборванцам покинуть станцию, не могло быть и речи. Остановившись в метре от охранника, Анатолий и Краб вытащили из кармана пропуска. Часовой не поверил своим глазам. Пропуска, кажется, были чем-то большим, чем обычные паспорта с вклейкой о ганзейском гражданстве. Может быть, документы сотрудников какой-нибудь тайной службы? Написано ничего такого на них не было, но кто знает? Часовой вертел картонки в руках и так, и этак, светил на них фонариком и явно готов был откусить от пропусков по кусочку на пробу, чтобы определить подделку на вкус. Убедившись в том, что документы подлинные, грозный страж отступил в сторону и махнул рукой своим коллегам:
— Пропустите. С ними все в порядке.
Краб, только оказавшись за блокпостом, рванул с места в карьер. Толе, который вполне понимал его желание оказаться как можно дальше от этого жирного царства, пришлось ухватить Краба за фалду пиджака и придержать. Они прошли степенным шагом не меньше пятидесяти метров. Как только силуэты охранников поглотила тьма, оба, не сговариваясь, перешли на бег.
Бежать по туннелю оказалось неожиданно здорово. Толя вспомнил, как мальчиком он любил, встав коленями на сиденье вагона, смотреть в окно на извивающиеся на кронштейнах черные силовые кабели. Движение поезда оживляло их, словно в анимационном фильме, превращая в нескончаемую змею с изогнутым телом. Сейчас, разогнавшись, можно было снова увидеть эту змею… Как в детстве.
Анатолий перешел на шаг только после того, как легкие начали разрываться от напряжения, а в боку закололо с непривычки. Тяжело дышавший рядом Краб показал рукой на тусклое пятно света вперед:
— Краснопресненская.
Блокпост встретил путников стандартной процедурой выхода постового
на пути, лязгом автоматного затвора и грозным окриком. Однако пропуска с эмблемой Ганзы и здесь сработали безотказно. Увидев заветное коричневое кольцо, часовой стал настолько любезен, что пожелал обоим хорошего дня и улыбнулся им на дорожку.
Краснопресненская была своей сытостью и лоском похожа на Киевскую, но Толю не оставляло ощущение, что он находится на военной базе. Патрулей здесь было вдвое больше, а кроме них часто встречались и бойцы в совершенно другой форме.
— Регулярная армия, — шепнул Толе Краб, уважительно кивая на рослых солдат в зеленом камуфляже.
Все они были в длинных тяжелых бронежилетах, на боку болтались стальные шлемы и свисали новенькие автоматы с подствольниками. Посреди зала стояла предлинная брезентовая палатка с надписью «Казарма».
Переходы на другую линию были превращены в настоящие крепости, и пограничные дозоры на них были усилены армейскими отрядами. Гражданских на станции вообще было маловато.
— А что тут… — начал было Толя и осекся.
Сам все понял.
Переходы с Краснопресненской были не просто на другую ветку — а на Красную линию. Пусть сейчас между давними врагами установился хрупкий мир, Ганза явно постоянно ждала от коммунистов подвоха.
Станция была на военном положении. Анатолия и Краба остановили для проверки документов не один и не два раза. Задерживаться здесь было точно нельзя. И выпускать Краба из поля зрения тоже. Боясь, что воришка сорвется и что-нибудь непременно стырит, а закончится все новым арестом, Толя буквально держал Краба за руку.
Но к тому моменту, когда они уходили с Краснопресненской, Краб с хитрым видом извлек из рукава фонарик, которого всего несколько минут назад у него не было и быть не могло.
— Мастерство не пропьешь, — щербато улыбнулся он.
Путники благополучно миновали следующий блокпост и вышли в туннель, ведущий на Белорусскую. Анатолий еще ни разу не путешествовал по Кольцевой, и все здесь ему было страшно любопытно. Первым, что бросалось в глаза, были надписи. Они размещались повсюду, где имелось свободное место, носили предупреждающий просто информационный характер. Требования приготовить паспорт с визой, оповещения о вступлении на территорию Ганзы чередовались с предупреждениями о возможном нападении мутантов. Особенно тягостное впечатление вызвала надпись, сделанная у входа в боковой коридор: «Будь внимателен! Здесь пропали без вести 24 человека». Вся надпись была выполнена белой краской, а цифра «24» — мелом; видно, приходилось менять ее слишком часто. Толя посветил фонариком в коридор. Не увидел там ничего особенного, но ускорил шаг — очень не хотелось стать двадцать пятым.
Оказывается, туннели Кольцевой, несмотря на свои относительную чистоту и сухость, тоже не были столбовыми дорогами. А может быть, подумал Толя, все эти люди пропали тут еще во время войны Ганзы с красными. Может, тут действовали партизаны. Похищали ганзейских языков и уводили в плен. А может, просто расстреливали где-нибудь в безлюдных уголках Метро.
По мере приближения к Белорусской размышления о надписях, взаимоотношениях левых и правых отошли на второй план. Сейчас Анатолия тревожили две проблемы. Он опасался того, что их могут узнать на блокпосту, где Краб так необдуманно полез в чужой рюкзак. Тут следовало молиться, чтобы часовые сменились. Другая проблема не могла разрешиться так просто. На пути к коридору Аршинова им придется пройти мимо места нападения червей.
В прошлый раз до цели тоже было рукой подать, а из-за; безглазых монстров пришлось сделать такой внушительный крюк, что и сейчас дух захватывало. Вот если бы раздобыть автомат! Анатолий чуть было не обратился к Крабу с этой просьбой, но вовремя опомнился. Последствия кражи оружия могли оказаться гораздо хуже, чем новая встреча с червями.
Выбравшись из туннеля на Белорусской-Кольцевой, Толя и Краб поднялись в переход на родную Замоскворецкую линию, прошли мимо статуй каких-то древних богов с автоматами и венками, пьедестал которых был обложен грибами, дохлыми крысами и другими подношениями, преодолели ганзейские пограничные пункты и оказались на второй Белорусской, бледном и чахлом двойнике кольцевой станции. Сейчас времени задерживаться тут не было. Главное, чтобы их не узнали…
Ни одного часового, дежурившего на блокпосту в прошлый раз, на месте не оказалось. Новый патруль проверял документы без особой тщательности. Причина столь наплевательского отношения к служебным обязанностям стала очевидна после того, как Анатолий перехватил встревоженный взгляд патрульного. Тот смотрел в туннель так, словно пытался различить во мраке цель, в которую следует разрядить всю обойму. Неужели все-таки черви?
Когда последний блокпост остался позади, Толя остановился, чтобы отыскать хоть какое-то оружие и не идти на червей с голыми руками. Нож… Кусок арматуры… Как на грех, ничего подходящего не попадалось. Когда попытка выкорчевать из цемента остатки какого-то рычага не принесла успеха, пришлось удовлетвориться единственным, что попалось под руку, — ржавым болтом.
Приближаясь к месту, где произошла памятная стычка с червями, Анатолий и Краб сбавили темп. Хотелось проскочить опасный участок как можно скорее, но воспоминание о том, что подземные твари чувствительны к вибрации, отбивало охоту побежать. Анатолий осветил вход в знакомую подсобку. Баррикада, наспех сооруженная из двери, осталась на прежнем месте.
