Сергей Фрумкин - Рожденный Светом
Правда, правильнее было сказать «всмотрелся», потому, что Гим внимал сейчас не звуковым, а визуальным образам, выхватываемым какими-то бессмысленными кусочками сразу отовсюду и не имеющим ни порядка, ни смысловой интерпретации.
– Вы удивитесь, граф, – стараясь говорить так, чтобы не отвлечь мозг от ментального созерцания, сообщил Гим. – Информации бесконечно много. Наш мир – сплошная каша из информации. То, что мы привыкли называть пустотой, на самом деле наполнено смыслом, которого, к сожалению, не уловить человеческими мозгами.
– Так сложно?
– Наоборот – слишком просто… Что я должен найти?
– Информацию, размещенную человеком.
– Это может занять целую вечность! Образы появляются с такой скоростью, что мозг не успевает за ними!
– Ищите что-то такое, что не вписывается в общую картину, что-то медленное, некрасивое, что-то, описывающееся словами и цифрами, – граф, который внимательно и с восторгом смотрел на сержанта, занервничал, понимая, что не сможет задать правильного направления, потому, что и сам ничего про это не знает. – Среди картин в вашем сознании, что-то должно запомниться, что-то должно показаться корявым, неестественным, неуместным…
«Запомниться»… Подумав, что вырываемая отовсюду информация может откладываться где-то в памяти, Гим сразу понял, что именно так и происходит. Он мог вспомнить какие-то кусочки калейдоскопа, мог вглядеться в них, мог попытаться понять, что видит на самом деле…
В этих кусочках таился смысл! Смысл, которого не должен познать человек, желающий сохранить свой рассудок и продолжать жить по выделенным для него из общего порядка вещей горстке физических и моральных законов. Сам оставаясь материальным, Гим не должен был осознать правила существования нематериальной сущности. Но он в них всматривался, он захотел узнать то, что ему не было положено знать!
В какой-то момент, настроившись всего на один из визуальных фрагментов, Гим проник слишком глубоко в суть увиденного – ему показалось, что из теплых и холодных цветовых пятен начинает вырисовываться вполне определенный рисунок. Но, чем четче становилась картинка, тем больший ужас охватывал сознание парня. Стоя на самом краю осознания, Гим неожиданно для себя понял, что лучше ему остановиться – он ведь не знал, что за тайну этого мироздания хотел вытащить сейчас на поверхность. Игра могла стать слишком серьезной! Сеть, размещенная внутри информационного моря Вселенной Эльтарами, обязана была быть понятнее, доступнее, приземленнее, безопаснее!
«Я ищу не там», – сказал сам себе Гим. – «Не надо присматриваться. То, что создал человек, не может быть таким жутким, оно должно лежать на самой, самой поверхности…»
Выпустив воздух, Гим «потушил» мир огней в своей голове и начал еще раз. На этот раз он почти не искал – ждал, что какой-нибудь информационный канал сам попроситься извне в его черепную коробку. Так и случилось. Созданное Эльтарами «Чудо Света» лежало над информационной базой космоса, словно пыль, опавшая на экран с трехмерным и невероятно сложным изображением. Каждая из «пылинок» служила «смысловым заголовком» – позволяла всмотреться в себя, приближалась и увеличивалась до размеров целого раздела знаний, состоящего из множества других «пылинок» поменьше, опять же приближающихся и распахивающих перед зрителем свое содержимое.
Должен был существовать и способ ориентирования в этом хаосе библиотечных томов и неупорядоченных заголовков. Причем, очень простой способ. Что интересовало Гима? Во-первых: Излин и его солнце. Во-вторых: корабли Икары – все, что выведали и записали о них вездесущие шпионы высшей человеческой расы. В-третьих: все, что касалось его самого – Гима Церона – самой дорогостоящей разработки отдела Службы Безопасности при Высшем Совете Эльтаров.
Оказалось, не было ничего проще! Подумав, что хочет узнать, Гим сразу представил себе разделы на указанную тему. В них не было текста и не было картинок. Информация осознавалась сама собой, словно извлекалась из забытых страниц собственной памяти.
Гим «вспомнил», что представлял собой сектор, управляемый герцогом Ронтонте – размер и удаление от светил населенных планет, количество проживающих там людей, массовые и объемные характеристики всех планет и двух звезд… И ничего о предполагаемом взрыве Ранопуса.
«Снаружи ничего нет». – сообщил Гим Радолу, думая, что делает это голосом.
На самом деле, граф услыхал мысли сержанта, ожившие прямо у него в голове, подобно собственным – облаченным в словесную форму. Ученый-правитель и без того боялся вздохнуть, понимая, что наблюдает величайшее, недоступное его разуму таинство. Когда же в его сознание всплыли чужеродные мысли, граф вздрогнул и едва не закричал от потрясения и восторга.
– Как в обычной сети… – осмелился вслух предположить он. – Там могут быть различные уровни доступа. Не всякий Эльтар должен знать о планах своего руководства. Не всякий проект должен быть изучен всеми, кто держит в руке драгоценное украшение высших.
«Я понимаю», – согласился Гим. – «Но, может быть, я открыл не тот том. Мне нужно спрашивать не о Ранопусе, а о проекте, открываемом по кодовому названию или по имени человека, разместившего его здесь. Названия я не знаю. Человек…».
– Кто отправил вас на Излин? – подсказал граф. – Тот, кто хотел защитить герцога только на один год, наверняка знал, что произойдет с нашим миром в течении этого времени!
«Ланкорус Дитриез!» – понял Гим, подсознательно удивляясь, как сам не додумался до этого раньше.
«Вот оно!» – сюда его не пускали! Том не открывался. Требовалось усилие, но, заявляя о себе все настойчивее, все четче говоря «я хочу знать о человеке, которого помню» Гим так ничего и не добился.
«Как можно ввести пароль в системе, где нет устройств ввода?» – сержант попросил подсказки у графа. – «Что может быть паролем в мире образов и предчувствий?»
– Что, если – ощущение самого себя? Раскрывая собственное представление о себе, вы, таким образом, называетесь системе и получаете права доступа к данным, отведенные специально для вас?
«Попробую», – согласился сержант. – «Конечно, не стоит представляться здесь Ревенбергом: Ревенберг – даже не Эльтар, ему нечего делать в их базе данных. Я должен выглядеть, как Ланкорус!»
– Как же вы это сделаете? Вы ведь никогда не были в его теле!
«Глядя на человека, иногда чувствуешь, что он о себе думает. Чувствуешь, как он представляет себе самого себя. Дитриез считал себя очень хитрым, умным, спокойным, расчетливым, талантливым, хорошим актером, умелым политиком… Я попробую…»
Гим представил, как должен чувствовать себя человек, выглядевший и смотревший ему в глаза так, как это делал образ из его памяти – Ланкорус Дитриез, начальник отдела Службы Безопасности. Представил так четко, что и сам смог поверить, что живет в вилле на Колоконе, что ни дня не сидит на месте, что денно и нощно наполнен одной работой, которая выжимает из немолодого, но внимательно и регулярно обслуживаемого врачами тела соки и тревожит сознание всевозможными фобиями и предчувствиями…
Самое жуткое при этом наблюдал граф. Пожилой ученый даже отступил на несколько шагов от центра арены, где давно уже творилось нечто невероятное: сидящий в позе лотоса юноша взлетел на несколько сантиметров над полом и весь светился от внутренней энергии, словно большой нимб над головой у Эльтара, а каждая эмоция у него на душе отражалось изменением яркости и насыщенности лучащегося из ниоткуда света, словно свет существовал сейчас сам по себе и именно он, а не никчемная материальная оболочка, и был на самом деле настоящим Гимом Цероном. Когда же сержант взялся подыскивать ключи к секретным файлам отдела СБ, с ним произошла и совсем невероятная метаморфоза – как показалось графу, юноша изменился в лице, став совершенно другим, незнакомым Радолу человеком – не молодым, с резкими чертами лица, с неприятно-хитрым разрезом глаз…
Файл приблизился и распахнулся! К сознанию Гима устремилась совсем другая информация – скупая, с минимумом описаний, короткая и точная. Система признала в Гиме Ланкоруса Дитриеза и позволила нарушителю хозяйничать в секретных данных начальника отдела Службы Безопасности.
Итак, Ланкорус знал об Икарах! Даже не о самих машинах отторцев, а о развивающемся «Сопротивлении», как технически подготовленном, вооруженном движении, направленном на подавление тирании высшей расы Эльтаров. Знал, что опасность стоит того, чтобы задавить повстанцев всеми возможными средствами. И, что самое интересное, знал только он! Как говорилось в секретных документах: «Высший Совет не мог приступить к рассмотрению излинской проблемы, по причине недостатка сведений и отсутствия доказательств злого умысла, а политическая важность возникающего конфликта требовала немедленного принятия самого кардинального решения…» Получалось, силовые возможности Секретного Отдела СБ не ограничивались сбором информации и, по некоторым направлениям, имели приоритет над указами самого Совета, поскольку, чаще всего, намного опережали последние!
