Александр Сивинских - Имя нам – Легион
Филипп вздохнул. Он изо всех сил пытался удержаться от захватившего сослуживцев почти религиозного почитания Василисы. Но все чаще и чаще ловил себя на экстатическом размахивании хвостом при малейшем проявлении одобрения с ее стороны. Нужно было что-то делать. Чертовка заслуживала, конечно, самых высоких оценок как командир и воин. Но совершенно не годилась на роль его, Филиппа, дрессировщицы. Такой женщины просто не должно существовать в природе, считал он всегда. Неужели у правила этого появилось исключение? Большей катастрофой для его самолюбия могла стать разве что утрата органов, символизирующих мужское достоинство.
От невеселых мыслей его отвлек пронзительный звук в наушниках. Василиса коротко свистнула, предупреждая о наступлении «времени Ч».
Четвертый взвод окопался в самой глубине плацдарма, на наиболее вероятном маршруте бегства остатков рачьего десанта. Основные силы десанта должны быть уничтожены первым эшелоном Легиона. А раз так, то за развитием дебюта Филипп мог только наблюдать издали. Он и наблюдал.
Представление было не из проходных.
Когда на обломки рассыпавшейся от соударения с тысячами тел хижины – той, что оказалась под горловиной червоточины – спрыгнул последний онзан, в небо поднялись замаскированные до поры до времени транспортеры. «Четверка» вынырнула из-за крон столетних осин и хищно устремилась туда же.
С транспортеров ударили плазменные пушки. Деревня вспыхнула – сразу в десятке мест.
Онзаны, не ожидавшие подобного оборота дел, заметались. Часть неудачников бросилась назад, к входу в червоточину. Однако допрыгнуть до ее близкого, казалось бы, жерла стало вдруг проблемой. Онзаны остервенело пихались, без разбору орудуя клешнями. В панике карабкались друг на друга, палили из пищалей в товарищей, ставших внезапно главной преградой к спасению – но гибли один за другим, не успев нырнуть в спасительный позолоченный мрак. Для снайперов восемнадцатой базы, вооруженных дальнобойными «Драконами» не могло отыскаться более легкой добычи.
Главная масса онзанов бросилась прочь из деревни. Вперед, вперед – на оперативный простор! Уж там-то покажем мягкотелым, почем фунт лиха! Однако и этим смельчакам не слишком везло: куда ни сунься, натыкались они на жгуты плазменных разрядов да на страшное зрелище свинцовых вод безбрежной, как само небытие, реки.
Наконец кто-то из онзанов, не потерявших остатков самообладания, обнаружил выход на «большую землю». Остатки сил вторжения бросились на первую линию окопов Легиона, топча тела рухнувших товарищей.
Окопы встретили их менее наглядной, чем ревущие струи плазмы, но от этого ничуть не менее страшной смертью. Хлопанье «Драконов», выплевывающих килограммы металла, слилось в хриплый клекот.
Транспортеры продолжали методичный обстрел деревни.
Количество онзанов, мчащихся на передовые позиции легионеров, стремительно уменьшалось. Всего несколько десятков, возможно, до сотни бегунов поравнялось с окопами. И лишь считанные единицы преодолели укрепленную полосу. Часть наиболее отчаянных головорезов спрыгнула на плечи легионеров, намереваясь подороже продать жизнь. В окопах тут же закипели ожесточенные схватки. Часть полегла от выстрелов в упор.
Преодолевшие фортификационную полосу членистоногие воины, крайне немногие, устремились в сторону хоть и не близкого, но сулящего спасение леса.
Прямиком в лапы к четвертому взводу.
Филипп сразу выбрал для себя двоих. У одного на спине болтались гранатомет и сумка с боеприпасами. Другой размахивал двумя пузатыми бутылками с «молотовским коктейлем», только чудом не уничтожившими хозяина в аду горящей деревни. Возможно, он вылупился в рубашке. Филипп собирался это проверить.
Он тщательно прицелился и мягко нажал спуск.
Счастливчик кувыркнулся, пробороздил по жесткой стерне и затих. И то сказать, какая рубашка в яйце? Филипп перевел прицел на следующего. Но, оказывается, кто-то из ребят его уже опередил. Гранатометчик бился, уткнувшись передней частью корпуса в муравейник. Сумка отлетела в сторону и раскрылась, демонстрируя матовые цилиндры запасных гранат. Закопченная труба фаустпатрона торчала из-под агонизирующего тела.
Парочка последних живых онзанов дергалась в сетке, сброшенной на них с вернувшейся «четверки». Сеть неумолимо сжималась, упаковывая пленников в бесформенный кокон. Кокон вознесся на оранжевом канате в воздух и повис, раскачиваясь, под брюхом транспортера. Пленённым врагам предстояло бесславное возвращение на родину. Именно они должны были известить главное рачье командование: увы, мы вновь разбиты, притом наголову.
Операция продолжалась не более пятнадцати минут и завершилась плановым успехом, еще раз продемонстрировав полнейшее военное превосходство Легиона над отсталым во всех смыслах супостатом.
Бойцы покидали окопы, перешучиваясь и хвастливо подсчитывая количество застреленных тварей. Рукопашная схватка также не принесла онзанам успеха. Не было даже сколько-нибудь серьезно раненных.
Деревня догорала.
Филипп одним махом выпрыгнул на бруствер и потянулся. Присел несколько раз, разгоняя кровь, забросил привычным движением карабин за спину и двинулся к взводному транспортеру.
Лейтенант Василиса стояла около сетки с онзанами и мелодично курлыкала на их языке. Объясняла, что если кто к нам с мечом – тому по зубам. Однозначно. Попомните, мол, и детям своим завещайте! Подавленные молниеносным разгромом, неприятельские солдаты безмолвствовали. Василиса на прощание свистнула с переливом и махнула Петрухе рукой.
Транспортер поднялся над полем боя и, заложив красивый пируэт, направился к входу в канал. Пожар там уже потушили. Строители, предусмотрительно скрывавшиеся во время операции поодаль, быстрыми темпами сооружали вокруг входа в канал внушительный саркофаг, призванный навсегда отсечь онзанам доступ в Онуиса Дабаг.
По-видимому, уродливая гора пластокерамики послужит также и многим поколениям аборигенов. Например, как предмет поклонения. Их-то дорогие идолы сгорели вместе с деревней, не оставив после себя и головешек.
«Любопытно, – думал Филипп, – как поступят Братья с жилищами дабагцев? Будут воссоздавать с точностью до молекулы? Вряд ли… Поставят палатки? Тоже маловероятно. И захотят ли еще местные жители вернуться на родное пепелище, носящее явные следы сражения сверхъестественных существ?»
Между тем транспортер с болтающимися в сетке онзанами вернулся назад.
«Должно быть, что-то не готово», – решил Филипп.
Меньшиков, развлекаясь, кружил над позициями четвертого взвода. Пленникам от этого было сильно не по себе – они протяжно выли, замолкая каждый раз, когда стремительно надвигающаяся земля или достаточно толстые ветви деревьев грозили оборвать ниточку счастливо и неожиданно спасенной жизни.
Василиса прижала пальцами лепестки лорингафона к лебединой шее и сказала:
– Достаточно, Меньшиков.
– Есть, мастер лейтенант, – отозвался веселый голос, и транспортер сразу остановился.
В ту же секунду громко рвануло. К транспортеру устремился нещадно дымящий пороховым двигателем снаряд. Подстреленный гранатометчик – тот, что лежал возле муравейника и был всеми наивно принят за убитого – дождался звездного часа. Он не рискнул извлечь фаустпатрон из-под своего тела, опасаясь обнаружить намерения раньше времени. И произвел последний в жизни выстрел отлично сознавая, что обрекает себя на страшную смерть. Закрученный бешеным штопором выхлоп разорвал героя пополам. Но жертвенность его была напрасна. Меньшиков лишь едва-едва сдал транспортер вбок, и ракета ушла в крону близкого дерева. Ударившись об одну из ветвей, ракета взорвалась. Осколки хлестнули по листьям, пробарабанили по корпусу транспортера и распороли сетку с онзанами.
Неизвестно, сколько осколков досталось пленникам. Вывалившись из тесного узилища, они отнюдь не оцепенели в растерянности, а бросились со всех ног в лес.
Филипп тотчас помчался вдогонку. Скоро с ним поравнялась Василиса.
– Где они?
Вопрос насущный – на четырех ногах онзаны двигались по меньшей мере в полтора раза быстрее людей. А по смешанному лесу с густым подлеском и грудами валежника, пожалуй, вдвое. Обтекаемые формы рачьих тел и низкий «клиренс» тоже лили водицу вовсе не на легионерскую мельницу. Словом, беглецы пропали.
– Там, – твердо сказал Филипп и показал рукой. – Там, точно.
– Видел?
– Нет. Для того чтобы знать, видеть не обязательно. Кто-то из них ранен. Может и оба. Глядите, кровь.
Крови было много. К темно-красным каплям примешивались зеленоватые включения.
– Наверное, в желудок попало, – со знанием дела сказал Филипп.
– Это для них не смертельно, – с сожалением в голосе покачала головой Василиса.
– Тем не менее. Вряд ли осколок в брюхе придаст раненому сил. Возможно, второй его вообще бросит. Или добьет. Эх, собаку бы! Марфа, где ты? Ау!
