Герман Гагарин - Засланец
– Свой! Почувствуй! – я не знал, как назвать то ощущение, которое мне пытался описать покойник Хтор. – Я не враг! – а затем рявкнул на остальных: – Опустите оружие!
Как бы не так! Совята были упрямее чернознаменников! Их обрамленные бесцветным пухом глаза светились решимостью драться. Они не думали, они действовали, точно загнанная в угол крыса. Снова щелкнула тетива, и мне понадобилось на миг ускориться, чтобы убрать голову с траектории арбалетного болта.
Девчонка неожиданно обмякла, когти перестали терзать мою руку.
– Это дух! – объявила она срывающимся голосом. – Это дух Великой Машины!
– Я сейчас тебя отпущу, – пообещал я, касаясь губами ее пахнущих пылью волос. – Только спокойно, ладно? Я – не враг.
– Ладно, – согласился птенец.
Я отвел руку в сторону. Маленькая скилла, ступая, словно кукольный человечек, сделала несколько шагов вперед. Затем обернулась, поглядела на меня, раскрыв рот. Ее приятели и приятельницы не торопились опускать стволы.
– Ты правда – он? – спросила девчонка.
– Правда, – на всякий случай сказал я. – Я похож на вас. Я – не враг.
– Тогда что ты здесь делаешь? – спросил меня уже сломавшимся голосом какой-то мальчишка.
– Ищу ваших взрослых, – честно ответил я и тут же перешел в контрнаступление: – А вы что здесь забыли? Почему вы вооружены?
– У нас испытание зимой и огнем, – рассказал новый голос. – А ты нам мешаешь.
– Из-за тебя могут не засчитать экзамен, – высказалась какая-то девочка. – И нас изгонят из деревни.
– А давайте его застрелим, а труп отдадим огнежорке, – предложил следующий. – И никто не узнает…
– Ну уж нет, – отказался я. – Вы и так натворили бед. Зачем убили человека? – я кивнул в сторону профессора. – Вас не научили, что сначала надо думать, а потом спускать курок? Этот господин вам ничем не угрожал!
– Ким, он говорит, как железноголовый, – обратился басовитый паренек к девчонке, с которой мне довелось обниматься. – А ты уверена, что он – дух Великой Машины?
Девчонка еще раз смерила меня взглядом. Сделала робкий шаг навстречу. Затем еще один. Протянула руку.
– А можно я…
Она не дождалась разрешения. Положила мне на грудь ладонь, и я ощутил ее тепло сквозь сукно пиджака и шелк рубашки.
– Ральф, попробуй сам, если не веришь! – бросила девчонка через плечо. И тут же посторонилась, пропуская юнца, чей лоб был украшен россыпью алых прыщей. Юнец протянул ко мне немытую, покрытую цыпками лапу и тоже положил на грудь. Шмыгнул носом, втянув зеленую соплю, и заблажил с хрипотцой:
– И правда! Ребята, пощупайте его! Он на самом деле из Великой Машины!
Стайка совят окружила меня. Восемь ладошек легли на грудь, я же стоял словно истукан, все еще не понимая, как лучше отыграть эту роль. Мне было любопытно: что же они ощущают? Хтор говорил, что это какая-то особенная вибрация. Она выдает мою связь с Картой. Мою зависимость от Карты.
Раздался протяжный стон. Ручонки совят отпрянули от моей груди и снова сжали оружие. Я же кинулся на звук.
Профессор Брукс обхватил окровавленную голову двумя руками и снова уныло замычал. Я склонился над ним, заставил убрать руки и осмотрел рану.
Ктулба сохранил своего верного Ревнителя. Тяжелая арбалетная стрела вскользь прошла по черепу, лишь подпортив магистру скальп. Совята сгрудились вокруг недобитого профессора.
– Я же говорила – ниже надо было брать! – вполголоса выговорила Ким прыщавому Ральфу.
– Я стрелял правильно! – развел руками тот. – Прицел сбит, я так и знал.
– Профессор! – позвал я. – Как вы?
– О-хо… – простонал тот. И снова схватился за голову.
– У вас есть чем обработать рану? – спросил я совят. Трое сразу же полезли в рюкзаки и поясные сумки.
А какой-то инициативный паренек запустил руку под полы профессорского пальто. Тест дал отрицательный результат.
– Он – железноголовый! – сказал, точно сплюнул, мальчишка и вытер руку о штанину.
– Ой, это плохо, – раздался девичий голос. И за ним последовал щелчок затвора винтовки.
– Бегом! Бинты, йод или что там у вас! – прикрикнул я. – И снежка еще принесите. Приложим к ране.
– Я живой? – прохныкал Брукс.
– Вполне, – ответил я. – Вам повезло. Вы меня видите? Слышите?
– Да, – ответил тот. – Как будто с похмелья.
Один из птенцов принес в ладонях снег, сжатый в тугой ком. Я приложил снежок к ране. Профессор заныл, не разжимая губ, закрыл глаза. Снежок потемнел, но кровотечение прекратилось быстро. Далее я вылил на рану полпузырька йода и соорудил повязку.
– А кто он, дядя дух? – спросил Ральф, вглядываясь в покрытое потеками крови и йода лицо профессора.
– Он? – я помог Бруксу сесть. – Он учитель. Учит молодых железноголовых.
– Как убивать скилл, да? – уточнили самым невинным тоном. Будто ничему другому юных железноголовых учить было нельзя.
– Нет, конечно! – мой ответ заставил совят удивленно переглянуться. – Он изучает предметы Оставшихся и передает свои знания молодым людям.
– А-а… – протянула Ким. – Тогда он совсем бесполезный. Потому что только скиллы могут правильно обращаться с этими штуками. Железноголовые не могут, они не чувствуют.
– Дядя дух! – обратился ко мне Ральф. – А что, Великую Машину уже построили?
– Нет, – насторожился я. – С чего вы взяли?
– Ну, как, – принялся пояснять Ральф. – Вы ведь появились. Как может быть дух у Машины, если самой Машины еще нет?
– Я иду к Машине, – ответил я честно, потому что совят следовало принимать всерьез. – И мне надо увидеться с вашими взрослыми.
– Через перевал можно будет перейти только летом, – сообщила Ким.
– И у нас тут экзамен, – добавила желтоглазая милашка, вооруженная двустволкой. – Если мы провалим экзамен, нас изгонят из деревни.
– Почему? – спросил я.
– Потому что так нам сказали, – ответили мне.
– Послушайте, – я развел руками. – Я не собирался быть помехой вашим испытаниям. И мы с моим спутником уйдем, как только он сможет встать на ноги. Чем вы будете заниматься дальше – это ваше дело. Но я уверен, что винтолеты пожалуют сюда, не дожидаясь, пока настанет лето. Я это знаю точно, и не спрашивайте – почему.
– Потому что поезд взорвался? – переспросили меня.
– А я видела, как облачник подзорвал паровоз, – подергав меня за рукав, прихвастнула желтоглазая.
– Железноголовые захотят проверить, что стало с поездом? – предположила Ким. Я решил, что она – старшая в этой группе.
– Непременно, – зловещим тоном пообещал я.
– Ну и что! – Ральф принялся натягивать тетиву арбалета. – Нас много, и все мы умеем драться.
– Не сомневаюсь, – дипломатично заверил я. – Вы сами решите, что и как нужно делать. Я лишь говорю, что заберу профессора и уйду своей дорогой. Где, вы говорите, находится ваша деревня?
– На нижнем плато, с южной стороны, – сообщила Ким. – Только вы туда не попадете, потому что надо ждать, когда настанет лето. И учитель ваш тем более не сможет пройти перевал. Он даже на склон не поднимется.
Мы посмотрели на Брукса. Тот виновато улыбнулся.
– Мне б прилечь. А, ребятки?
Я осмотрелся. Возле дальней стены эллинга громоздилась куча брошенных друг на друга рюкзаков, свернутых валиками спальников и одеял. По просторной пещере эллинга гуляли сквозняки. Через щель в приоткрытых воротах задувало хлопья снега, но они сразу же таяли. Из обнесенного бетонным бордюром провала поднимался теплый воздух.
– Давно вы здесь?
– С первых часов зимы, – ответил Ральф, шмыгнув носом. – А потом снег пошел, и вы пришли.
Меня снова дернули за рукав.
– А здорово облачник подзорвал поезд! – сверкая янтарными глазами, проговорила обладательница двустволки. – Ты видел, дядя дух?
– Видел…
– А из-за вас нам точно засчитают это испытание?
Кажется, разговор пошел по замкнутому кругу.
– Ким! – позвал я предводительницу отряда. – Если я оставлю своего спутника с вами? Это возможно?
– Нет, – отрезала девчонка. – А если и в самом деле прилетят винтолеты? Нам же придется очень быстро убегать и прятаться. А он не сможет. Извини, дядя дух.
– Значит, мы уйдем… – я повернулся к Бруксу, невольно думая о том, что если бы стрела Ральфа прошла чуть ниже, то у всех нас было бы на одну проблему меньше. А у Брукса не было бы проблем вообще. – Слышали, профессор?! Пять минут вам на то, чтобы прийти в себя. Кстати, что там?
Я подошел к провалу, заглянул за ограждение. Горловина была затянута колышущимся, будто студень, туманом. Луч фонаря уперся в непроглядную взвесь. Из провала тянуло тяжелым болотным духом.
– Железноголовые выкопали отсюда большую штуку Оставшихся, – пояснила Ким. – Распилили ее на части и увезли на поезде. Потом железноголовые ушли, а в яме теперь живет огнежорка. Чувствуешь тепло?
Вспомнилась клятва, которую я как-то дал Борову: «Клянусь духами Мороси: Облачником, Стыдливцем и Огнежоркой…» Облачников я видел не один раз, от стыдливца едва унес ноги. Остальная часть зоопарка явно тоже не была мифом.
