Вадим Панов - Войны начинают неудачники
— Я — Алик. Проходи.
Девушка была немного разочарована. Запомнившийся ей приятный баритон оказался самой яркой черточкой фотографа. В остальном хозяин студии был чуть более толст, чуть более лыс и чуть ниже ростом, чем она предполагала. К тому же он был одет в поношенные джинсы и белую майку, оставляющую открытыми круглые белые плечи.
Девушка неуверенно шагнула в полумрак коридора.
— Осторожнее, здесь ступеньки.
— Спасибо, — Марина едва не слетела с небольшой лестницы.
Студия помещалась в полуподвальном помещении. В трубах, тянущихся вдоль коридора, журчала вода, а в темном углу что-то подозрительно шуршало.
— Я думала, что вы в мансарде работаете.
— Это важно художникам, — объяснил Алик. — Свет, понимаешь. А фотографам проще, свет все равно искусственный.
— Понимаю.
Они прошли по длинному коридору, уставленному старой пыльной мебелью, и оказались в просторном ярко освещенном помещении с небольшим подиумом у девственно белой стены.
— Располагайся, — мужчина неуверенно помялся. — Будешь кофе?
— Да, спасибо.
— Я сейчас, — он вышел в соседнюю комнату. — Чувствуй себя как дома.
Марина поставила чемодан рядом с диваном и огляделась. Несколько профессиональных камер, расставленных на штативах у подиума, и мощное осветительное оборудование вызвали у нее уважение. Она робко провела пальцем по матовому боку самого большого фотоаппарата и покачала головой. В столь серьезной студии девушка оказалась впервые. Кроме оборудования, дивана, маленького журнального столика и нескольких кресел, в комнате ничего не было, зато свободные стены были щедро украшены фотографиями, вызвавшими у девушки повышенный интерес. Блондинки и брюнетки, шатенки и рыжие, пышные красавицы и тонкие гибкие пантеры, веселые, томные, манящие, жаркие. Некоторые даже слишком жаркие, фотограф явно балансировал на грани порнографии, и Марина чуть покраснела: ее модельный опыт не простирался дальше съемок в купальнике.
— Изучаешь конкуренток? — в студию вошел Алик. — Некоторые из них в лучшей обойме: «Элит», «Рэд Старз», обложки «Космополитен» и «Вог», подиумы в Париже...
— В Париже? — недоверчиво покосилась на него Марина.
Алик вразвалку подошел к стене и ткнул пальцем в фотографию прелестной блондинки, изящно изогнувшейся на черном стуле.
— Работает с домом Версаче. Я нашел. Горжусь.
Марина внимательно всмотрелась в фотографию.
— А чем она лучше меня?
— Правильно, — захохотал Алик. — Чем? Да ничем! Когда-то и она пришла сюда, вот в этот подвал, без гроша в кармане, без прошлого, без настоящего, но с огромными, горящими глазами. Теперь у нее есть все.
Марина еще раз взглянула на блондинку, у которой было все.
— Она пахала как проклятая, — продолжал фотограф, подойдя к камере, — чуть не ночевала здесь. Меня загнала насмерть, но своего добилась. Подойди. — Марина обернулась. Вспыхнувший свет ярко осветил подиум. — Встань в центр.
Девушка подчинилась.
— Откуда ты?
— Из Сморчанска.
Жужжание камеры.
— Сморчанск, Сморчанск, — фотограф словно пробовал название на язык. — Где-то рядом с Украиной?
— Почти на границе.
Жужжание камеры. Яркий свет бил прямо в лицо, она с трудом различала белые плечи фотографа.
— Не жмурься. Сколько тебе лет?
— Восемнадцать.
Жужжание камеры.
— Поправь волосы. Девушка подняла руку.
— Медленнее, задержись так.
Жужжание камеры.
— Встань вполоборота, смотри в объектив.
Жужжание камеры.
— Расстегни блузку.
Заминка. Алик спокойно посмотрел на смущенную девушку.
— Проблемы?
— У меня под ней ничего нет.
— Я знаю, — кивнул фотограф. — Поверь, ты будешь часто слышать эту фразу, и именно тогда, когда у тебя под ней ничего не будет. Наклони голову, чуть приоткрой рот и медленно, двумя руками расстегивай пуговицы. Поняла?
Девушка кивнула.
— Сделай это.
Одеревеневшие пальцы еле справились с непослушной застежкой.
— Распахни ее шире! Жужжание камеры.
— Улыбнись!
Чуть позже, когда они сидели в креслах друг напротив друга, Алик закурил длинную черную сигарету и улыбнулся:
— Фотографии, которые мы сейчас сделали, не имеют художественной ценности. Это так, проба пера.
— Я понимаю, — тихо сказала Марина.
— Я хотел посмотреть, как ты держишься перед камерой. Ты расстроилась?
— Нет.
— У тебя грустные глаза.
— Не из-за этого.
Фотограф стряхнул пепел и внимательно посмотрел на девушку:
— А что случилось?
— Ничего.
— Я не буду лезть к тебе в душу, но знать о тебе хотя бы чуть-чуть я должен. Родители знают, где ты? — Марина молчала. — Значит, нет.
Он молча докурил сигарету и, сминая ее в пепельнице, негромко поинтересовался:
— Отец сильно пьет?
— Отчим. Да, пьет. Маму жалко, но я ей позвоню, расскажу, где я.
— Конечно. — Алик потянулся. — Где ты остановилась?
— Я не думала об этом.
— Знакомые в Москве есть? Или родственники?
— Нет.
— Ладно, что-нибудь придумаем. — Фотограф с встал. — Сейчас принесу кофе, а то неудобно получается, предложил девушке кофе и зажал, как последний поц.
Марина улыбнулась. Пока Алик хозяйничал на кухне, она успела привести в порядок одежду и окончательно успокоилась. Сейчас кругленький Алик ей почти нравился. Глазки у него, правда, масленые, но это, видимо, профессиональное. У всех немногочисленных фотографов, с которыми ей довелось общаться, взгляд был таким же липким. Раздевающим.
Ладно, сказала себе Марина, это просто еще один шаг.
Девушка снова нашла фотографию блондинки на стене. Я тоже буду в Париже. Я пробьюсь.
— Надо пить скорее — пока горячий, — Алик неожиданно вынырнул из кухни, заставив девушку вздрогнуть.
Он осторожно поставил на столик поднос с двумя чашками кофе и тарелкой с бутербродами:
— Ешь.
— Спасибо. — Марина вернулась в кресло. — А как ее заметили?
— Кого? — Фотограф удивленно поднял брови. — Ах, ее... Это длинная история. Налегай на бутерброды, может быть, в последний раз ешь в свое удовольствие.
Кофе был очень крепким.
— Почему?
— Фигура, Мариночка, фигура. Это твой капитал.
— А у меня что-то не в порядке? — неожиданно кокетливо поинтересовалась девушка.
— Как раз наоборот, — маленькие глазки быстро пробежали по ней, — но так должно быть всегда, пока ты в нашем бизнесе.
— А я уже в бизнесе?
— Конечно, но пока только одной ножкой.
— Какой из них? — Марина засмеялась и вытянула свои стройные ноги.
В голове у нее зашумело. Еще вчера она, одинокая, маленькая, сбежавшая из дому провинциалка, плакала в прокуренном тамбуре, глядя, как поезд уносит ее в неизвестность, а он, оказывается, уносил ее в мечту. Марине хотелось смеяться.
— Вот этой, — Алик подошел к ее креслу и, присев на корточки, погладил левое бедро девушки.
Прикосновение было приятным, но лицо фотографа почему-то стало расплываться.
— Что-то я... — заплетаясь, произнесла Марина, — я...
Чашка выскользнула из ослабевших пальцев, и остатки кофе расплескались по креслу. Голова девушки безвольно упала на грудь. Алик усмехнулся, поднял чашку, поставил ее на поднос и снял с пояса трубку мобильного телефона.
— Для абонента 16661, — негромко произнес он, услышав голос оператора пейджинговой компании. — Срочно позвони Алику.
Фотограф отнес грязную посуду на кухню и снова закурил. Он всегда нервничал, когда в студии лежали усыпленные девушки.
Абонент 16661 перезвонил довольно быстро, меньше чем через пять минут. Он всегда перезванивал быстро.
— У меня есть посылка, — сообщил Алик.
— Очень хорошо, за ней приедут в течение получаса.
Абонент 16661 никогда не обманывал, и, если он говорил «полчаса», значит, у Алика было в запасе ровно тридцать минут. Секунда в секунду.
Зачем таинственному абоненту 16661 были нужны девушки, Алик старался не думать. Единственное, что заботило фотографа, так это то, чтобы заказчик не захотел избавиться от Алика, решив, что он слишком много знает. Поэтому фотограф был очень осторожен при выборе девушек и лишних вопросов заказчику не задавал. Выходить же из бизнеса добровольно Алик не собирался. Не дурак.
Пришедших фотограф знал. К нему всегда приезжали именно эти двое — здоровенные белобрысые парни. Не здороваясь, даже не кивнув открывшему дверь фотографу, они прошли в студию и оглядели девушку.
— Сколько проспит? — спросил тот, что был несколько повыше.
Он всегда это спрашивал.
— Еще два часа.
Второй здоровяк протянул конверт.
— Пять. Босс сказал, что контракт... — он замолчал, фотограф похолодел, — контракт продолжается. Работай.
Он всегда произносил свою фразу именно так, с паузой, заставляя Алика замирать в ожидании «Контракт закончился. Прощай».
