Олег Шовкуненко - Оружейник. Книга 1. Тест на выживание
Загребельный тут же приказал определить границы аномального участка. На это потребовалось минут двадцать. Большая часть этого времени ушла на то, чтобы прикончить многолапую змею, которая приняла нас за своих конкурентов, претендующих на ее законный завтрак. Этот самый завтрак тварюке вогнали в глотку вместе с гранатой из подствольника.
Когда территория наконец была зачищена, Загребельный смог получить свою информацию. Аномальный участок выглядел как три здоровенные, пересекающиеся между собой круга. Размеры этой слегка укороченной эмблемы фирмы «Ауди» оказались внушительными. Примерно восемьдесят на пятьдесят метров. Само собой такой участок никак не мог вписаться в границы улицы. Поэтому с одной стороны он наползал на зону руин, а с другой упирался в стену жилого дома. На ней кто-то из разведчиков, очевидно самый глазастый, разглядел очертания огромной арки, которая вздымалась почти до четвертого этажа.
— Все это непременно должно что-то значить, — пробурчал себе под нос Леший. — Но вот только что?
Этот вопрос так и остался без ответа. Все, финита ля комедия! Время нашего спокойного пребывания вне стен поселения, а, стало быть, и доминирования над прочими жизненными формами, окончилось. На сцене появились новые главные герои.
Два кентавра лениво выползли из-за небольшого одноэтажного павильона на противоположной стороне улицы. Насколько я понял это были самец и самка. Одинокая парочка, ищущая уединения. Не думаю, что он ей собирался читать стихи. Скорее всего, они займутся деланием маленьких хвостатеньких ублюдков. Видел я как-то раз этот процесс. Отвратительное зрелище. Вспоминая его, я положил на землю свою находку и взялся за автомат.
Кентавры нас сразу заметили. Еще бы не заметить, ведь занятые поисками мы совершенно не скрывались! Как ни странно твари начали пятиться. Неужто поумнели настолько, чтобы понять: вдвоем против восемнадцати им не выстоять, даже можно не пытаться. Но только вот эти восемнадцать были тоже не дураки и мигом смекнули, что дела хуже некуда. Эта парочка притащит сюда полсотни, а то и сотню своих отвратительных собратьев, и те начнут шерстить, ставить на уши всю округу.
— Не дать им уйти! — рявкнул Загребельный.
И тут же, словно продолжение его голоса, заработали бесшумники. Само собой, приговорить зверье следовало как можно тише. Но если не получится… Одного получилось. Почему-то оба снайпера выбрали одну и ту же цель — самку. До нее было метров сорок, но даже с этого расстояния я разглядел фонтанчики темно-красной, почти бурой крови, которые разлетались в разные стороны от головы чудовища.
Самка зашаталась, сделала несколько шагов на подламывающихся лапах, а затем грузно рухнула на бок. Она издала предсмертный крик. Странный такой крик, очень похожий на плач. Услышав его, самец прекратил бегство и ринулся к своей подруге. Но вперед он продвинулся всего лишь на пару метров. Видать почуял смерть, понял, что опоздал, что уже ничем не может ей помочь. Тогда кентавр остановился и завыл во всю глотку. Вдруг почудилось, что от этого воя завибрировал воздух. Да, конечно же, так оно и было: звуковые волны, упругая воздушная среда и все такое… Но только вот это все абсолютно не то. Мне показалось, что я вижу, своими собственными глазами вижу эти колебания.
— Заткните его, быстро! — вскричал Леший.
Стрелки тут же перенесли огонь на нового противника, но тот как будто ожидал этого. Кентавр упал на брюхо, прижал свою переднюю, обычно вертикально поднятую часть туловища к земле и довольно проворно пополз, почти по-пластунски. У него над головой свистели пули, но лишь самым проворным, самым удачливым из них удалось оцарапать чешуйчатую шкуру. Разведчикам мешали замершие на обочине автомобили и контейнеры со строительным мусором.
Тварь ползла очень быстро и успела юркнуть за одноэтажный павильон до того, как мы смогли ее достать. Буквально через секунду после этого окрестности вновь огласились тем же самым истошным дребезжащим воем.
Цель исчезла, и оружие смолкло. Теперь чтобы достать зверя мы должны были добраться до его укрытия. Но мы не двигались с места, мы стояли как вкопанные и слушали. Вой изменился. Теперь он был не однородный, теперь в нем слышались паузы, а также образующие затейливую гамму высокие и низкие ноты. Но прямо серенада… а, может быть, речь?
— Гранатами огонь! — команда Загребельного вывела всех из оцепенения. — Разнесите эту проклятую халупу!
Приказ командира выполнили все, у кого к автомату оказался пристегнут подствольный гранатомет. Никто даже не подумал выяснять сколько же гранат потребуется, чтобы развалить небольшое и не такое уж и прочное временное сооружение. В его окна полетело шесть или семь гранат.
Взрывы громыхнули практически одновременно. От них павильон содрогнулся, будто бы даже подпрыгнул. Во все стороны полетела шрапнель из битого стекла, щебня, досок и пластика. Несколько секунд окутанное пылью и дымом сооружение упрямо стояло, а затем с грохотом рухнуло, причем рухнуло на противоположную от нас сторону, как раз туда, где и скрывался наш многолапый приятель. Понятное дело, что после этого ни о каком вое не было и речи. Тишина. Наступила гробовая тишина, в которую лишь иногда вкраплялись перепуганные, удаляющиеся вопли диких тварей. У них, как мне показалось, почему-то сразу пропал аппетит.
— Уходим, — я повернул голову к Лешему.
— Сперва проверим, — подполковник кивнул в сторону дымящихся развалин. — Контрольный в голову.
— Нет времени.
— Надо, — упрямо повторил Загребельный. — Ты что, не понял, он же говорил, со своими говорил. Он рассказывал о нас. Оставь эту тварь в живых, так она о нас мигом все выложит, и сколько, и куда ушли, а может даже и как вооружены. Вот такой цирк-зоопарк, как ты любишь говорить.
— Ну, это ты загнул, — протянул я, но, тем не менее, послушно затрусил вслед за Лешим.
Хотелось своими глазами взглянуть на кентавра, который умеет говорить. Может, это какой-то мутант или другая порода, башка, может, у него квадратная, а на глазах очки в золотой оправе?
Когда мы подбежали поближе, то выяснилось, что подозрения Лешего подтвердились. Тварь была все еще жива. Ее, конечно, основательно помяло и хорошенько придавило тяжелыми двутавровыми швеллерами, которые еще пару минут назад служили несущими для двухскатной крыши, но она все же еще продолжала марать воздух, наш воздух, своим мерзким радиоактивным дыханием. Кентавр распластался на брюхе, от чего походил на сушеное насекомое, приколотое булавкой к картонке. Прямо коллекционный экземпляр! Я подумал, что может быть когда-нибудь он и впрямь станет дохлым и сушеным, но пока… Пока это был все тот же враг, лютый, беспощадный и смертельно опасный.
Как бы подтверждая мои мысли, кентавр попытался ударить своим толстым и сильным хвостом. Разведчик, которому предназначался этот удар, едва успел отпрыгнуть в сторону.
— Ах ты, сука! — прохрипел Загребельный и поднял автомат. Он целил точно в затылок пришпиленной к земле твари. В ЗАТЫЛОК!
— Стой! — я отвел в сторону ствол его Калашникова.
— Ты чего? — с раздражением глянул на меня Леший.
— Хочу кое-что проверить.
— Что проверить? Ты что, сдурел? Кончаем его и уходим!
Что проверить? Вот именно, что конкретно я собрался проверять? Свою безумную, неожиданно возникшую мысль? Идею, от которой пришла бы в восторг Нина и ее любознательный компаньон — хирург-очкарик? Однако для всех остальных людей эта затея так и осталась бы нелепой, дикой, опасной выходкой и ничем более. И тем не менее, эта самая идея уже надежно засела у меня в башке. Ведь другого случая может и не представится.
— Помогайте!
Как бы оценивая, пригоден ли для осуществления плана зажатый у меня в руке инопланетный инструмент, я взвесил его на ладони. Вполне пригоден. Я тут же кинул черный контейнер одному из стоявших рядом разведчиков.
— Найдите еще что-нибудь подобное, трубы, палки, только прочные.
— На кой черт? Что ты творишь? — Загребельный хотя и ничего не понял, но людям своим все же кивнул, выполняйте, мол.
— Мне нужен твой нож, — я скинул с плеч вещмешок и стал в нем копаться. Искал ставшие в последнее время чуть ли не предметом первой необходимости резиновые перчатки.
— Объясни, — Леший вытянул из пристегнутых к бедру ножен боевой нож с широким черным лезвием.
— Увидишь. Все сам увидишь.
В этот момент руины павильона заходили ходуном. Посыпались остатки кирпичной кладки, заскрежетали и загрохотали погнутые металлоконструкции. Зверь словно почуял, что у меня насчет него имеются планы, и попытался их сорвать.
— Держать! — прокричал я, прыгая на ближайший швеллер.
— Навались! — приказал Загребельный и всем своим богатырским телом придавил к земле пласт металлочерепицы.
