Алекс Орлов - Сфера
– Ну, само наше появление с дикой историей, о том, как мы чуть ли не единственные выжили со всего стотысячного десанта, как упали в джунгли, как угнали челнок.
– Похоже на вымысел, согласен с тобой, – вздохнул Хирш.
– А потом это наше удачное выступление – одного «сато» челноком срезали, второго в считаные минуты разбили практически с помощью трех велосипедов.
– Но местные нами восхищались, – сказал Джек.
– Восхищались, – согласился Шойбле. – До определенного момента, а потом у них стали возникать вопросы, подозрения. И все наше выступление стало похоже на подготовленный спектакль. Вы разве не замечаете, как на нас смотрят?
– В лучшем случае, как на заморское чудо, – сказал Хирш.
– Правильно. Нас все еще не признают за своих, а ведь мы тут с ними не в игры играем.
Они помолчали, наблюдая неспешную обычную работу базы.
К кухне подвезли на тележке дрова, на тягаче подкрашивали новую латку, «стрейлис» выпустил струю черного дыма и заковылял из парка к проходной.
– Я думал, ты только жрешь и наслаждаешься тишиной, – сказал Хирш.
– Я и сам так думал, – ответил Шойбле. – Но жратва – это только увлечение. А боевая работа должна быть честной, тут я с Джеком согласен. Если еще раз погонят на операцию, нужно самим все досконально выспросить вплоть до самых последних мелочей. Тем более что мелочей в таких делах не бывает. А вот если будут бекать и мекать, не говоря ничего конкретного, тут и за грудки взять можно.
– Очень даже ясные мысли, – улыбнулся Джек. – И правильные. Вот что значит систематическое усиленное питание.
И они засмеялись.
Из парка выехал броневик, тот самый, на котором Джек, Хирш и Штоллер гоняли на разведку.
– Чего-то опять затевают, – сказал Джек.
– Затевают, – согласился Хирш. – Вон как машину отделали – ни пробоин, ни латок.
– И все обычным сварочным автоматом. Сварщик у них просто скульптор какой-то, – заметил Шойбле.
– Я знаю, что они задумали, товар будут развозить, – сказал Джек. – Даже если в одном ящике мотоциклистов привезли, в другом еще полно всякого добра осталось.
66
Зазвенел будильник, и капитан Двоор привычно шлепнул по прикроватной тумбочке рукой, однако лишь полоснул когтями по крышке стола, смахнув на пол пару карандашей.
Открыв глаза, он недоуменно огляделся – это был не дом, а рабочий кабинет, где он позволил себе заснуть в кресле всего на пятнадцать минут, чтобы вернуть ясность мыслей.
Последнее время он мало спал – работы становилось все больше. Капитану хватало и обычной текучки, а тут еще эта лихорадочная деятельность, которую развил Понан, чтобы доказать гризоттам, что он достоин нового поста. А где он достоин? Свалить начальника Понан сумел, но что делать дальше, не имел понятия и теперь забирал у Двоора драгоценное время и намекал на разделение ответственности перед Нимом Роттером.
Ну разве не мерзавец?
Поняв, наконец, что звонит трубка служебного канала, Двоор взял ее и ответил:
– Капитан Двоор… Да… Да… Сейчас буду.
Положив трубку, он встал, растер лицо ладонями и, подойдя к зеркалу, по привычке окинул взглядом форму.
Ах, какое счастье, что он мог носить здесь полевой костюм! Никаких тебе тройных стрелок, никаких аксельбантов с искрой. Двоор вообще был не большим любителем этого пижонства, наверно потому, что являлся фризонталом. Нороздулы, те до ломоты в костях обожали все эти фенечки, собирая в гардеробах до полдюжины мундиров каждого сезона, а вот Двоора согревала работа.
Пройдя по длинному коридору, он спустился по лестнице на два пролета и оказался в подвальном помещении отделения дознания. Пройдя в потайную комнату с односторонней прозрачной стеной, капитан на мгновение остановился, сосредоточенно глядя на привязанного к стулу савояра и двух нороздулов-сержантов с закатанными до локтей рукавами.
– По-прежнему молчит? – спросил Двоор.
– Молчит, сэр, – ответил сидевший в углу оператор, перед которым было несколько включенных мониторов, отображавших реакции допрашиваемого на задаваемые вопросы, а также его состояние в процессе применения силовых методов дознания.
– Врача вызывали?
– Еще ни разу, сэр. Крепкая попалась сволочь.
Капитан покосился на оператора, и тот сразу уткнулся в мониторы.
– Сейчас я туда зайду ненадолго, сделаешь подробную телеметрию.
– Слушаюсь, сэр!
– Перчатки есть?
– Да, сэр, конечно! – оператор попытался вскочить, но Двоор сам открыл тумбочку и достал свежую пару. Потом вышел из операторской в коридор и зашел в камеру.
Сержанты-нороздулы тотчас встали позади стула, на котором сидел крепко избитый, но все еще упрямившийся вражеский агент. Его взяли во время закладки в тайник пустого контейнера, и почему тот оказался пустым, пока выяснить не удавалось.
Нельзя было исключать, что на нем лишь тестировали канал передачи, для таких целей часто использовали посторонних малоинформативных субъектов.
– Господин офицер, я ничего не знаю! Господин офицер, это какая-то ошибка!.. – заголосил допрашиваемый, но капитан Двоор его не слушал. Он подошел к арестованному и начал методично избивать его, время от времени требуя ответить – кто такой Роберт Аткинсон.
– Кто такой Роберт Аткинсон?! Говори! Кто такой Роберт Аткинсон?!
Честно отработав пять минут, капитан Двоор бросил перчатки в урну и, захватив с полки одноразовую салфетку, вышел из допросной камеры, тотчас зайдя в операторскую.
– Ну что? – спросил он, подходя к оператору и промакивая лицо салфеткой.
– Вот, сэр, самая подробная телеметрия. Вот вопросы, аудиосопровождение, параметры силы удара и реакции на них.
– Хреново… – произнес капитан вздыхая.
– Что, простите, хреново, сэр? – забеспокоился оператор.
– Он действительно ничего не знает, его использовали втемную.
– Ясно, сэр, – с готовностью кивнул оператор.
«Ни хрена тебе не ясно, долбаный фриз», – хотелось сказать Двоору, но он воздержался, чтобы не пугать оператора еще больше.
– Значит, так, скажешь им, – капитан кивнул на двух нароздулов за перегородкой. – Скажешь, чтобы с этим заканчивали, он нам не нужен. Пусть сейчас идут на обед, а потом займутся тем, из двадцать четвертой камеры.
– Слушаюсь, сэр.
– На этом все, если что – я на связи…
– А… сэр! – произнес оператор, когда капитан уже был возле двери.
– Что еще? – повернулся тот.
– У меня в записях нет никакого Роберта Аткинсона…
– Его и быть не может. Это был тестовый образ, просто для проверки реакций.
По глазам оператора стало ясно, что он ничего не понял.
– Забудь про Роберта Аткинсона, капрал. Считай, что его не было.
– Слушаюсь, сэр, – проблеял сбитый с толку оператор, и капитан, захлопнув дверь, в очередной раз мысленно обругал оператора-фриза, хотя и сам был фризонталом.
«От норзов нахватался, – подумал он. – Ничему хорошему у них не научишься».
В кармане сработала рация.
– Слушаю, капитан Двоор… Так… Так… Где преследуете?! Хорошо, не отпускайте! Нам этот броневик очень важен, поэтому никаких лаунчей, понятно?! Я сейчас буду!..
67
Для такого случая капитан Двоор вызвал геликоптер, у него было достаточно полномочий, чтобы пользоваться спецтранспортом, ну а там, где не хватало полномочий, в ход шли связи и даже шантаж.
Проверка расходования фондов или контроль за дисциплиной в обязанности отдела не входили, однако все, что само попадалось на глаза, капитан Двоор использовал умело.
Вот и сейчас он вызвал геликоптер – уже четвертый раз за неделю, хотя имел право только на один полет, однако начальник транспортного отдела по обоюдному согласию не регистрировал этот полет как заказной, проводя его как тестовой после ремонта.
Избегая простреливаемых пространств, пилот вел машину над самой землей, а когда внизу потянулись длинные и извилистые, словно реки, заросшие кустарником овраги, стал прижиматься к ним, местами опускаясь ниже уровня горизонта.
Двоор был знаком с такой методикой пилотирования, другой здесь не было. Четкая разграничительная линия фронта в долинах отсутствовала, стороны контролировали отдельные участки, а все остальное пространство отдавалось на откуп местным группировкам ну и, разумеется, являлось территорией свободной охоты, поэтому получить ракету в бок или очередь из автоматической пушки геликоптер мог где угодно.
Спустя четверть часа аппарат приземлился в низине, недалеко от бронемашины, группы солдат и возвышающегося над ними «стрейлиса».
Двоор вышел из кабины, и ему навстречу побежали двое – сержант Кромм, умный, хваткий и неоцененный на прежней службе нороздул, и «директор народной милиции» по кличке Егерь, полноватый савояр, хитрый мерзавец с далеко идущими политическими планами.
Кромм был проверенной гончей капитана Двоора. Он возглавлял большинство операций по захвату вражеских агентов, хорошо разбирался в сыскном ремесле, мог составлять схемы наблюдений и знал материальную часть технической разведки.
