Сергей Мусаниф - Война неудачников
Интересно, как скоро после того, как я покинул двадцать первый век, разработчики выпустили давно обещанный ими третий эпизод[9]?
Первым признаком приближения «тарантулов» оказался густой дым лесных пожаров на горизонте. Шагающие танки выжигали перед собой просеку.
Я постарался представить, что жители Де-Мойна чувствуют при виде этого дыма. У меня не получилось. Наша троица собиралась воспользоваться сумятицей боя и улизнуть отсюда, им же отступать было уже некуда.
Как чувствует себя человек, зная, что предстоящая схватка будет последней не только для него, но и для всех его друзей, родственников и знакомых, в перспективе – для всего его народа? Никому не пожелаешь такое узнать.
– Еще три-четыре часа, прежде чем ящеры начнут работать по городу, – сообщил Боб.
– Если вдуматься, они воюют крайне неэффективно, – сказал Риттер. – Этот чертов Де-Мойн можно разнести одним прицельным ударом с орбиты. И хотя я должен признать, что эта их неэффективность нам на руку, потому что иначе не видать бы нам этого Холдена как своих ушей, это все равно чертовски странно.
– Странно уже то, что они вступили в войну на такой ранней стадии, – сказал я.
– Да и выбор планеты для первого удара обычным не назовешь, – согласился Риттер. – Очень трудно все это объяснить с точки зрения общепринятой логики.
– Начинается! – вздохнул Боб. – Иногда, а особенно в тех случаях, когда дело касается Чужих, вовсе не обязательно искать объяснения каждому их ходу.
– Зная объяснения уже сделанных ходов, легче угадать следующий.
– Ключевое слово тут «гадать», – сказал Боб.
– Со скаари всегда так, – согласился Риттер. – Существование этих их «оракулов» не вписывается в рациональную картину мира, которую пытается нарисовать СБА, и это способно внести хаос в любые предварительные расчеты.
– Неужели вы никак не пытались это объяснить? – поинтересовался я.
– Пытались, – кивнул Риттер. – Но внятной формулировки я до сих пор не услышал. Говорят, что это каким-то образом связано с физикой четвертого измерения, но мы слишком мало о ней знаем, и катастрофа, постигшая темпоральный проект, света на этот вопрос тоже не пролила. Оракулы скаари способны видеть будущее, это вот такой факт. При каких условиях, как далеко они могут заглядывать и способны ли они проделывать этот фокус просто по желанию – все это остается для нас загадкой. Сами ящеры не особо распространяются на эту тему.
– И я их понимаю, это же огромное стратегическое преимущество?
– Сложно определить, насколько оно огромно, – пожал плечами Риттер. – Мы с ними никогда толком не воевали. Несколько локальных стычек и бойня на астероидах – это сущие пустяки по сравнению с тем, что они время от времени творили внутри Гегемонии. Конечно, у нас есть тактические схемы нескольких самых крупных их сражений, но сложно определить, насколько на ход войны повлияло наличие «оракулов». Особенно если учесть, что чаще всего «оракулы» есть у обеих вовлеченных в конфликт сторон.
– Странно еще и то, что такая древняя раса за все время так и не смогла побороть междоусобицы и образовать единое государство, – добавил я.
– Ценность единого государства сильно преувеличена, – сказал Риттер. – По сути, оно эффективно, только когда речь идет о пределах одной звездной системы. С увеличением расстояний эффективность централизованного управления падает все больше. Планета, на которой мы сейчас находимся, самый яркий тому пример. Если уж кленнонцы, которых выращивают в пробирках и которым с детства промывают мозги, не сумели сохранить территориальную целостность своей Империи… Гипердрайв достаточно быстр, чтобы сделать возможными звездные войны, но для эффективного ежедневного управления десятками планет из единого центра нужен Нуль-Т.
– Нуль-Т на данный момент – это фантастика, – уточнил Боб.
– Лучше бы оно так фантастикой и осталось, – сказал Риттер. – Существование мгновенной нуль-транспортировки при нынешнем состоянии дел – это хаос.
– Но ты говоришь, что без него Альянс разваливается на части.
– Сейчас дела обстоят так, что с ним Альянс развалится еще быстрее, – сказал Риттер. – Так быстро, что со стороны это будет похоже на взрыв…
Через два часа дым заволок уже все небо, а воздух настолько пропитался запахом гари, что стало трудно дышать, и мы вернули на место лицевые щитки наших скафандров.
Самих «тарантулов» мы пока не видели – они двигались по просекам, а окружающие их деревья были куда выше двадцати пяти метров и скрывали их от нашего взора.
Риттер приказал Бобу задраить люк, а сам уселся за управляющие джойстики.
– Прежде чем оно все начнется, я хотел бы, чтобы вы уяснили главное, – заявил он. – Наша цель – Холден, и он нужен нам живой. Здесь у нас нет ни друзей, ни союзников, и любой, кого мы встретим на пути, является нашим врагом, которого следует уничтожить. Потому что только мертвый враг не стреляет в спину.
– Это ты мне рассказываешь? – поинтересовался Боб.
– Нет, – сказал я. – Это он мне.
– Это я всем, – отрезал Риттер. – И себе тоже. Я, знаете ли, не каждый день в боевых акциях участвую.
Тем не менее майора Вэлла и его людей он застрелил без всяких колебаний, а я потом спорил с ним о целесообразности его действий. Значит, это он все-таки мне.
Что ж, у нас слишком маленькая команда, и Риттер, как командир, должен быть уверен в каждом.
Несмотря на то что я это все понимаю, перспектива стрелять в веннтунианцев, которые могут оказаться у нас на дороге, мне не улыбалась. Но если их будут убивать Риттер и Боб – это ведь немногим лучше…
Тайная операция тем и отличается от войны, что своих здесь нет.
Глава 8
Город горел. Три боевые машины скаари заходили на него с разных сторон, поливая Де-Мойн огнем. Местное ополчение вяло отстреливалось из плазменных орудий, но ощутимого вреда это «тарантулам» не наносило. Для того чтобы пробить активную броню скаари, нужно несколько раз подряд попасть в одно и то же место, а это далеко не просто, учитывая, что танк движется, а шанс на второй выстрел предоставляется далеко не всем.
Риттер вел наш десантный бот над поверхностью реки, воды которой кипели, а поднимающийся от них пар смешивался с дымом пожарищ.
Наш план работал. Никто не обращал на нас никакого внимания.
Конечно, это было рискованно и безрассудно, и, кроме того, существовала некоторая вероятность, что тюрьма будет разрушена первым же случайным ударом «тарантулов», но наши расчеты строились на том, что в первую очередь скаари будут подавлять огневые точки. Кроме того, здания на пережившей несколько орбитальных бомбардировок Веннту больше строили по принципу вглубь, нежели ввысь, и тюрьма Де-Мойна не была исключением. Если Холдена содержат на одном из подземных уровней, у нас будет еще некоторое количество времени в запасе.
Или нет.
Риттер дернул катер влево, тут же веселым голосом сообщил, что мы едва избежали ракетного обстрела, а сейчас настало время покинуть реку и выдвинуться в промышленный район, в глубине которого находится тюрьма.
– Есть хорошие новости, парни, – добавил Джек. – Больших разрушений я пока не вижу.
Обратная сторона этих хороших новостей заключается в том, что там, где нет разрушений и скаари, может все еще оставаться много кленнонцев.
– Три минуты до высадки, – сообщил Риттер. – Я постараюсь посадить корабль подальше от зданий, чтобы его не завалило обломками в случае сами понимаете чего.
Я все-таки очень люблю оптимистов.
– Очень жаль, что вы не можете видеть того, что вижу я, – продолжал Риттер. – Зрелище, доложу я вам, весьма поучительное.
Боб не выказал ни капли сожаления относительно того, что он лишен весьма поучительного зрелища, открытого полковнику Риттеру. Я в принципе тоже не сильно страдал из-за отсутствия в салоне картинки.
Если в нас попадут, я и так об этом узнаю. А остальные подробности сейчас не особенно интересны.
И вот тут оно пришло.
– Справа! – заорал я. – Меняй курс, Джек!
– Какого… – недоуменно начал Риттер, но, видимо, джойстик все-таки дернул, может быть, услышав меня, может быть, чисто рефлекторно.
Катер вильнул влево и вверх.
Тогда я понятия не имел, что именно нам угрожало, но я до сих пор считаю, что этот крик тогда спас нам троим жизнь.
Мы увернулись от прямого попадания, и ракета разорвалась где-то под днищем. Взрывная волна закрутила катер и швырнула его в сторону. В стороне, как выяснилось чуть позже, оказалось какое-то промышленное здание, которое мы совместно со взрывной волной превратили в руины.
Все, что я помню о том моменте, – это сильный удар, дикий шум, пол и потолок, несколько раз поменявшиеся местами, а потом – страшный скрежет и несколько мгновений полной тишины, которые закончились витиеватым ругательством полковника Риттера.
