Роман Злотников - Принцесса с окраины галактики
Над столом повисла оглушительная тишина.
— Это… — Голос Эонея прервался, он сглотнул и заговорил снова: — Это вам рассказал Средоточие?
— Да, — ответил Олег, — и я, после того как ознакомился с его выкладками, склонен этому поверить.
Некоторое время император молчал, не столько анализируя и обдумывая то, что услышал (чего уж тут обдумывать?!), сколько привыкая к новому положению вещей, а затем тихо, не поднимая глаз, спросил:
— Что можно сделать?
Олег покачал головой:
— Мы не знаем.
Эоней вскинул голову, глядя горящими глазами на землян:
— Что значит — не знаем?
Энтони успокаивающе вскинул руки:
— Ваше величество, мы просто хотели сказать, что с имеющимся набором ресурсов и позиций мы не видим возможности переломить ситуацию.
Эоней пару мгновений сверлил взглядом чернокожую физиономию Энтони, потом перевел взгляд на Олега.
— Какие у нас возможности изменить набор?
Олег спокойно выдержал его взгляд. Он переглянулся с сестрой, все это время молча сидевшей сбоку от Эонея, а затем вновь посмотрел в глаза императору.
— Мы предполагаем, что у нас, причем под словом «нас» я имею в виду и Землю, и империю, шансы могут появиться лишь в том случае, если империю возглавит… человек, способный к Проникновению.
Эоней изумленно уставился на Олега.
— Вы хотите сказать, что императором должен стать берсерк? — Он саркастически рассмеялся. — Как вы себе это представляете? Вы думаете, что благородные дома согласятся с этаким финтом? Или что вас примут подданные? Вы способны быть столь убедительными? Ну в таком случае я вообще не представляю, зачем нам с вами разговаривать! Вперед! Кому из вас я должен передать свои полномочия? Вам, адмирал Рюрик? Или вам, господин Энтони? — Император замолчал, саркастически глядя на землян. Но, к его удивлению, их реакция оказалась совершенно не той, которую следовало бы ожидать. Они… развеселились.
В глазах Олега запрыгали веселые искорки, Энтони отвернулся, а Ольга откровенно захихикала.
— Ваше величество, — подчеркнуто вежливо начал Олег, — просим прощения за то, что не слишком внятно выразили свою мысль. Мы совсем не имели в виду, что вы должны передать ваши полномочия кому бы то ни было. — Тут он посерьезнел. — На самом деле смысл таков: не императором должен стать берсерк, а, наоборот, император должен стать берсерком.
Эоней замер. Несколько мгновений он переводил взгляд с одного на другого, а затем на третью, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки розыгрыша, потом опустил голову и некоторое время напряженно размышлял.
— Но… из информации, с которой мне удалось ознакомиться, вытекало, что это уникальная особенность земного генофонда. И никто из империи не способен…
— Возможно, так, — сказал Олег, — в этом случае попытка инициации обернется для вас неминуемой гибелью. Ибо пока мы знаем только один работающий способ инициации берсерка — помещение человека в условия, при которых выживание при сохранении обычных возможностей организма совершенно невозможно. Но Средоточие еще на Малой Гронте сообщил моей жене, что ее новая психоформа явно коррелирует с психоформой берсерков. В последнее время я позволил ему провести расширенные исследования, которые еще больше укрепили его в этом выводе. Так что, если Верховный контролер не ошибается, а я в этом вопросе склонен ему верить, причем, можете не сомневаться, отнюдь не на слово, член благородного сословия империи, имевший сильный и преобразующий контакт с земным социумом, имеет шанс стать берсерком. — Олег замолчал. Какое-то время над столом висела задумчивая тишина, а затем Эоней тихо спросил:
— Насколько я понимаю, все ваши предположения основываются на теории, выдвинутой Верховным контролером канскебронов?
Ответ на этот очень даже многослойный вопрос был непрост, далеко не прост, но Энтони ответил коротко:
— Да. Хотя сама методика разработана нами.
— Но разработанная методика никогда не была опробована, так что вы даже не можете предположить степень ее эффективности?
На этот раз заговорил Олег. Его слова падали тяжело и веско, так что всем показалось, что шанса вклиниться в эту речь просто не существует.
— В настоящее время на Земле присутствуют только два представителя высшей аристократии империи, отвечающие требованиям. Это вы и… моя жена. Если вы настаиваете на предварительной апробации, то… — Олег запнулся, как будто то, что он собирался, вернее, должен был сказать, покидало его гортань с огромным трудом, — я готов обратиться к ней с предложением сделать это. Первой.
Эоней вскинулся, но адмирал Рюрик еще не закончил.
— Я знаю, что это то, чего она страшится едва ли не более всего на свете, но практически уверен, что она… согласится с моим предложением.
Эоней вскинул руки.
— Об этом и речи быть не может. Господа, я… благодарен вам за информацию, но мне надо подумать.
— Конечно, ваше величество.
Эоней поднялся из-за стола и коротко поклонился.
— Если позволите, я хотел бы удалиться.
Все также поднялись и ответили на его поклон. Эоней развернулся и пошел к выходу. Уже нажав клавишу открытия двери, он остановился и, бросив взгляд на Олега, спросил:
— Скажите, а каковы шансы на то, что у меня все получится?
— Самым честным ответом будет — они есть! — спокойно и твердо ответил Олег.
Эоней кивнул и вышел из блока.
Когда дверной монитор подал сигнал, Ольга выходила из душа. Она остановилась, бросила взгляд на дверь и присела на койку. Ольга была практически уверена в том, кого она увидит, открыв дверь. Как и в том, чем все это закончится. Хотя этот милый мальчик, едва не сгибающийся под тяжестью власти и проблем, обрушившихся на его плечи, выглядевшие вполне по-мужски сильными и широкими, но на самом деле слишком слабые для этого груза, ничего такого даже и не думал. И оно ей надо? Ольга усмехнулась. Что ж, видно, ей на роду написано подставлять свои тоже не шибко узкие и не особенно женственные плечи пусть и сильным, но пребывающим в полном раздрае мужчинам. Тогда что за сомнения? Она решительно встала и хлопнула по клавише открывания двери.
— Добрый вечер, Эоней, заходите.
Император сделал шаг вперед, заметив, что она в одном полотенце, остановился и смущенно потупил взгляд.
— Вы не одеты? Извините, я…
Ольга усмехнулась про себя. А вот этой мутотенью она заниматься не будет. Одеваться, потом раздеваться — к черту!
— Будем считать, что мое полотенце — это тога. Были такие одеяния у наших древних Прежних. И даже вполне себе публичные. Садитесь, Эоней. — Она огляделась. — Да хоть вот сюда, на койку.
— Благодарю вас, Ольга, — кивнул император, без всяких иных мыслей опуская свой крепкий, сухопарый зад на ее уютное девичье ложе (хотя куда уж там, давно не девичье и уж далеко не уютное, а вполне себе стандартное). — Понимаете, мне нужно с кем-нибудь поговорить. А кроме вас… — Он развел руками.
— Понимаю, — кивнула Ольга, устраиваясь напротив него. Ох, мальчик, не поговорить тебе надо, а трахнуться, хотя ты об этом даже не подозреваешь. Тебе кажется, что все, что с тобой происходит, творится только в твоей душе. Но это не так, вернее, не только так. В тебе и адреналин бурлит, и еще чертова туча всяческих гормонов. Организм чувствует, как взбудоражен твой разум, и реагирует так, как и должно этой нашей животной составляющей, насыщая кровь множеством соединений, долженствующих дать тебе больше шансов в неминуемой, как он считает, предстоящей схватке. Даже не догадываясь, что схватка ведется внутри тебя самого…
Эоней говорил и говорил, вскидывая руки, яростно потирая лицо и стискивая кулаки. А Ольга, не переставая кивать и понимающе поддакивать, сначала осторожно завладела его рукой, потом придвинулась к нему поближе и прижалась бедром, затем слегка спустила полотенце с груди, а в конце, когда Эоней изумленно замер, запнувшись на полуслове и ошеломленно глядя в ее глаза, вплотную приблизившиеся к его глазам, тихим грудным голосом произнесла:
— Остановись. Пришло время помолчать. Немного.
— Что вы… ты делаешь? — срывающимся голосом произнес император.
Но Ольга молча закрыла его полуоткрытый рот своими губами и опрокинула его на себя…
— Как ты думаешь, что же мне все-таки делать? — спросил он ее много позже, когда они лежали на узкой койке, тесно прижавшись друг к другу, и она с удовольствием смотрела, как от его разгоряченной кожи буквально идет пар. Да уж, покувыркались они…
— Ну уж нет, — тихонько рассмеялась Ольга, — этого я тебе никогда не скажу.
— Почему?
— Почему? — Она мотнула головой, ее мокрые волосы легонько хлестнули его по щеке. — Да потому… Чтобы потом, когда ты добьешься победы, ты бы точно знал, что это твоя, и только твоя, победа.
