"Фантастика 2024-15".Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Респов Андрей
— А?..
— Тоша его поит из фляги. Он глотает и не просыпается. Даже умудряется кашу с запаренной тыквой глотать, что Матильда ему в ступке перетирает! Ссыт, испражняется… и не просыпается… Первый раз такое на своём веку вижу, — гоблин не забывал интенсивно работать своей ложкой.
И как ему удаётся свой шнобель в похлёбке не испачкать? Я зачерпнул первую порцию умопомрачительного варева и, дуя и обжигаясь, стал поглощать с наслажденьем, жмурясь от удовольствия.
— Оголодал, Грандмастер? — мамаша Хейген присела рядом, аккуратно посыпая содержимое своей миски сушёными травами.
— Ой и не говори, мамаша. Так, прибил какую-то птицу, да в глине запёк. Но как же её сравнить с твоей похлёбкой?
— Ну а дриадам-то помог или как?
— Помог, Хейген, куда бы я делся. Да только не всех вылечить успел. Уж больно отрава ядрёная попалась…
— Да? Неужто порча какая? Или магия? — Гуггенхайм протянул пустую миску одному из близнецов за добавкой.
— Нет, учитель, не магия, — я немного понизил голос и наклонился к уху гоблина, — можно сказать, алхимия высшего уровня, привет из моего мира. Не знаю, какие силы перенесли сюда огромный железный дом, с помощью которого и содержащихся в нём артефактов люди из моего мира попадали в ваш. А механический страж, что хранит его от чужих, повредился, попав в створ стальных ворот, разрушилось его сердце и вытек яд. Дальше он попал в реку, протекающую мимо деревни дриад. Так они и заразились…
Старый алхимик задумался, забыв даже о миске с новой порцией похлёбки в своих руках. Потом, словно очнулся, покачал головой:
— Что-то больно много всякого происходит последние дни, Эскул. Жёлтое небо, непонятная болезнь Бруно, железный дом со своею отравой… Ты не думал, что это может быть связано одно с другим?
— Конечно, учитель. Но пока я не могу нащупать эту связь. Кроме того, что эти события произошли в течение одной седмицы… Слишком мало мы знаем. Но, надеюсь, в Ковене знают больше. Это всё-таки организация, целый Орден! Со своей поставленной системой сбора сведений… Очень на это надеюсь, Гуггенхайм! А то, что делать с Бруно, ума не приложу… — добавил я ещё тише, скосив глаза на гному, отошедшую за вином к повозке.
Ужин заканчивался в мрачном молчании. Перед сном, укладываясь под повозкой на случай дождя, я, едва сдерживая непреодолимую зевоту, поинтересовался у Хейген:
— Матильда, далеко нам ещё до Эмеральда добираться?
— Дня три-четыре, коли Подгорный даст… Завтра уже к полудню в Великую Степь войдём. А там и пограничная Ырга…
— Ырга? — удивился я смешному названию.
— Да, Ырга, Эс. Степные Орки так заставы свои называют. Мы пока до Эмеральда доберёмся, по землям Орды Ворона и Орды Волка проехать должны. Значит, обязаны заплатить «вход» и «выход» по два пересчёта, дань такая. За это нам дадут две деревянные таблички с именами Вождей каждой Орды. С ними нас не тронут отряды орков, кочующих по степи.
— О, как. Ничто не ново под луной, то есть, под лунами…
— Да, и ещё. На границе Захолмья и Великой Степи у дороги старая разрушенная крепость, ещё времён Войн Крови. Надо будет там камней набрать.
— А это… ещё зачем? — спрашивая, я чувствовал, что засну, не услышав ответа.
— Пошлина. Для всех, въезжающих в Эмеральд. Полмешка камней с каждого гостя…
Дальше я уже не успел ничего спросить.
Мне снились суетливые хоббиты, почему-то все в ладных рабочих комбинезончиках ярко-зелёного цвета, взвешивающие на больших чугунных весах мешки с камнями и сокрушённо качающие своими головами. При этом причитая писклявыми голосами: «Ворованное не принимаем… где документы на камни? Без накладных никак…»
Глава седьмая
Дети ночи ушли тихо не прощаясь. Выйдя ранним сырым утром по нужде, я не увидел ни чёрных спин лесных кошек, ни маленьких гибких тел, рождённых материнским деревом. Лишь примятая сочная трава на месте их лёжки, да несколько травяных верёвочек, что вплетали дриады в свои волосы.
С удовольствием умылся душистой росой, возвращая бодрость и ясность мыслей. В мозгу ещё метались ошмётки бредовых сновидений, навеянных накануне днём, насыщенным приключениями. Семейство Хейген споро собирало подстилки и запрягало лошадей. Травяной настой и остатки похлёбки решено было употребить по-походному, уже в пути.
Наскоро осмотрел Бруно, отметив скрупулёзность Тоши в мелочах. Молодец, девчонка! Даже валики сама додумалась в нужных местах подложить! Золотые руки и правильное воспитание…
Вздохнул. Вспомнился прятавший глаза Тильман во время расставания на границе Варрагонского герцогства. Так и не удалось мне добиться от половинчика правды. Да и Хейген отговорила: «Хочет своим путём идти, пусть идёт! Хоббиты на это дело жуть какие упрямые!» Хорошо удалось уговорить взять с собой немного золота… Недоговорили мы с Тилем, нет недоговорили. Эх! Надо, надо было его связать по рукам и ногам и везти с собой! Спокойнее было бы… а так… мелкий упрямец!
Занесли с мамашей Хейген её старшего в фургон. Гуггенхайм со своим радикулитом, несмотря на мои ежевечерние магические потуги целителя, старался лишний раз не нагружать поясницу. Мои уверения в том, что боли существуют лишь в его голове, всерьёз не воспринимались.
— Вот когда твоему телу будет столько же лет, сколько и моему… эээ, если будет…ммм… Неважно! — старый алхимик смутился, махнул рукой и полез под тент.
— Да оставь ты его в покое, Эскул! — отдышавшись, Хейген стала осматривать ступицы колёс, — один Подгорный знает, что у этого пенька в голове за черви завелись! Всё про всех знает…мудрый старец… зелёная задница…
— Я всё слышу, Матильда! — донеслось из недр фургона, — уж кто бы говорил про упрямство, гномье семя!
Алхимик и Хейген ещё некоторое время вяло переругивались, пока повозка постепенно поднималась по склону холма, у подножия которого был разбит лагерь. Потом фургон выехал на старую, поросшую низкорослыми колючками, дорогу и покатил в сторону зыбкого утреннего горизонта.
Солнце Небытия медленно поднималось над зеленеющими холмами, а скрип колёс обещал нам новые встречи и приключения, будь они неладны.
Развалины старой цитадели или замка показались по пути следования к самому вечеру. Постройка была основательно разрушена и разобрана по камушку, да и сплошь заросла осокой. Полузасыпанный ров со стоялой водой был полон лягушек, вечерний концерт которых мы услышали ещё на подступах к бывшей цитадели.
С радостью разминая затёкшие члены, я помог друзьям обустроить лагерь с наветренной стороны, справедливо опасаясь кровососущих проходимцев, роящихся над осокой. Хейген, не слушая возражений Гуггенхайма, выдала нам по топору и отправила к небольшой группе низких корявых деревьев, что росли с противоположной стороны дороги, с наказом запасти как можно больше сухих дров.
— Приспособим вязанки к бортам и к дугам тента. Ещё спасибо скажете! Завтра кроме пыли и конского дерьма в Великой Степи нам уже ничего не встретить. А ночи уже зябкие…
С аргументами гномы, умудрённой многими путешествиями, спорить было трудно. И особенно не хотелось. Поэтому мы, набрав тряпья для верёвок, отправились за топливом.
Провозились почти до самой до темноты. Близнецы и Тоша помогали таскать плотные вязанки к фургону, а мы со старым гоблином уподобились настоящим дровосекам и так вошли в раж, что к концу поясница заболела уже у обоих.
Когда опасность нанесения в потёмках увечий друг другу превысила все разумные пределы, мы, посчитав свою миссию выполненной, вернулись в лагерь.
Поглощая горячий ужин, я с тоской думал о том, что нет полного совершенства и в этом мире. Почему, наряду с заклинаниями, разрушающими горы и поворачивающими реки вспять, нет хоть одного завалящего, которое бы обеспечивало разжигание и поддержание небольшого огня в любом месте, независимо от наличия топлива?
Видимо, моё занудное бурчание было созвучно каким-то мыслям старого Алхимика, с досадой то и дело потирающего исцарапанные запястья, и он решил поддержать беседу. Причём обильный ужин настроил его на философский лад:
