Андрей Астахов - Звезда Полынь
— Не надо стрелять, — сказал Шершень, подойдя ближе. — Стрельба слышна далеко, не надо, чтобы о нашем приближении знали.
— Отличная работа, — сказал Индус, глядя на монолитовца. Тот ничего не ответил. Несколько раз всадил в землю клинок, чтобы счистить снорочью кровь, вложил его в ножны и предложил идти дальше.
* * *В депо было тихо — только завывал ветер, влетавший сюда в дыры в стенах. Черные громады навсегда остановившихся тепловозов окружали кучи металлического хлама. Мы прошли примерно метров сорок и тут остановились — впереди оказался завал из обломков рухнувшей крыши.
— Перекур, — негромко сказал Шершень. — Надо осмотреться. Малой, давай прогуляемся. Рюкзак оставь, возьми только автомат. И фонарь погаси.
Я уже довольно хорошо изучил манеру общения Шершня, и что-то в его голосе меня насторожило. Скинув рюкзак, я двинулся следом за монолитовцем вдоль завала, а потом мы перебрались через него по длинной стальной балке.
— Странно, — сказал Шершень.
— Что странно?
— Пусто здесь. Никого.
— Ну, и слава Богу, — вырвалось у меня.
— Кроме двух снорков на подходе к депо ничего живого, — продолжал Шершень. — Странно.
— В этом есть какой-то подвох?
— Возможно, Малой, очень возможно, — Шершень положил винтовку стволом на плечо, пошел вперед вдоль колеи. Я двинул за ним, стараясь не греметь ботинками на разбросанных повсюду кусках металла и покореженной кровли, сброшенной выбросами с крыши депо. В зеленом свечении прибора ночного видения я мог разглядеть, что мы находимся в сильно разрушенном ремонтном цехе. Справа и слева от нас свисали крючья тельферов, далее в кучах мусора и разного хлама угадывались очертания станков и механизмов непонятного мне назначения, а впереди, в глубине цеха, возвышался огромный козловой кран, нависший над полуразобранными локомотивами и напоминающий гигантского паука на изломанных стальных лапах. Шершень остановился, поднял руку — я тоже встал, пытаясь понять, что происходит.
— Ко мне, только тихо, — услышал я в наушниках голос монолитовца.
Я выполнил приказ. Шершень показал пальцем в дальний угол цеха. Присмотревшись, я увидел там человеческие трупы, уложенные аккуратным штабелем. Много трупов. Жуткое зрелище.
— Садимся на корточки и наблюдаем, — шепнул Шершень.
Я не совсем понимал, что так насторожило монолитовца, но его беспокойство передалось и мне. От волнения я сильно вспотел, и пот начал заливать мне глаза. Ужасно хотелось снять шлем. Шершень между тем осматривал пространство перед нами в прицел своей винтовки.
— Шершень, я….
— Тссс!
— Эй, Малой, — голос Индуса звучал недовольно. — Что там у вас происходит?
— Вот он, — сказал Шершень с удовлетворением в голосе. — Наверху, на кране.
Я посмотрел наверх. На стреле крана, повернувшись к нам спиной, стоял, широко расставив ноги, человек. Странный какой-то — очень сутулый, длиннорукий и большеголовый.
— Кто это? — шепнул я.
— Индус, — сказал Шершень, будто не услышав мой вопрос, — бери гаусс-пушку и сюда. Только без света, тихо и аккуратно.
— Понял, иду.
— Кто это? — повторил я.
— Контролер, — прошептал Шершень, не сводя взгляда с сутулой фигуры на стреле крана.
Мне стало жутко. Захотелось спрятаться куда-нибудь. Я не стыжусь своих слов — ни один мутант в Зоне не вызывает у сталкеров такого ужаса, как контролер. Оно и понятно — что может быть страшнее перспективы превратиться в зомби с зажаренными мозгами? Уж лучше пусть кровосос тебя высосет досуха…
Я вдруг вспомнил, как шастал по Затону паренек по прозвищу Леха Штепсель. Так вот любил этот самый Штепсель рассказывать, как однажды в Темной долине видел контролера. Мол, топала в сторону свинофермы целая вереница зомби при оружии, штук эдак тридцать-сорок — долговцы, вольные, свободовцы, бандюки, полный интернационал, — а в хвосте колонны вышагивал сам мутант. Куда он вел свое человеческое стадо, Штепсель так и не понял, но всякий раз, рассказывая эту историю, повторял: «Я коли все це справу побачив, ледве в штани не наклав зi страху. Вы б бачили, як вiн ïх вiв — як собак на повiдцi!» И вот теперь…
Пространство вокруг меня внезапно наполнилось тяжелым мощным гудением, как если бы совсем рядом от меня заработал невидимый сверхмощный инфразвуковой генератор. В глазах потемнело. Я вскрикнул, схватился руками за голову — мне будто начали высверливать уши дрелью. Как в кошмаре я услышал далекий, едва различимый в этом дьявольском звоне крик Шершня:
— На одиннадцать часов, на стреле крана!
— Аааааааааааа!
Полыхнуло ослепительное синеватое пламя, сменившись красными пятнами, застилавшими взгляд. Звон достиг пиковой мощности — и вдруг прекратился, осталась дикая пульсирующая боль в висках и страшная слабость во всем теле.
— Малой! Малой, ты слышишь меня?
Это Шершень. Я не мог видеть его лица — только глаза. Расширенные, безумные, страшные.
— Нееет! — заорал я. — Не надо!
— Все, все в порядке! — кричал Шершень. — Готов контролер, слышишь?
Меня сильно тряхнуло, отчего боль в голове взорвалась, обжигая мозг — и отпустила. Понемногу возвращалось чувство реальности.
— Ай, герой, ай, малацца! — Это голос Индуса. — Превращение мозгов храбрых сталкеров в жареное говно на данный момент истории отменяется. Наши успели вовремя, фашист получил гранату.
— Ой, мама! — Я замотал головой, пытаясь прийти в себя. — Ни хера себе накрыло!
— Пойдем, посмотрим на почившего в бозе любимого ученика Кашпировского, — предложил Индус.
Контролер лежал ничком под стрелой крана. Мало того, что выстрел из гауссовки снес мутанту полчерепа, он еще и напоролся, свалившись с крана, на арматурные прутья, проколовшие его насквозь.
— В последний момент все-таки заметил, сволочь, — заплетающимся языком вещал Индус, он, видимо, тоже испытал на себе все прелести пси-атаки этой твари, — хорошо, я не промазал! С меня поллитра, Шершень. Как ты догадался?
— Слишком пустынно было в депо. Даже тушканов вездесущих не встретили. А потом я эту пирамиду из мертвецов в углу заметил. Если бы не замкнутая система дыхания, мы бы вонь от них еще на входе в депо учуяли, а так…Хороший выстрел.
— Неа, пушка супер, — сказал Индус, с любовью погладив оружие. — Никаких тебе упреждений-отклонений, куда выстрелил, туда попал. Я пойду за Ксенией схожу.
— Отошел? — спросил меня Шершень.
— Вроде да, — я действительно почти пришел в себя. Слабость еще осталась, но адская боль в голове прошла. — Теперь я понимаю, как зомбированными становятся. Плевое это дело, оказывается, даже понять ничего не успеешь.
