Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь
А может, так только казалось – что есть выбор? Вариантов, по сути, у него не было: один в чужом краю он обречен на гибель.
Закинув за спину арбалет, Книжник закрыл глаза, сжал кулаки и с силой выдохнул – как перед броском в ледяную воду. И твердым шагом направился к порталу. Он был уверен, что из глубины искусственной пещеры сейчас выскочат какие-нибудь бешеные отморозки, собьют с ног, повалят, скрутят – и потащат в черные глубины подземелий.
Но он уже вошел под мощный каменный свод – и никто не встречал его. Грубые скальные стены и непонятно откуда струящийся свет – вот все, что он увидел. Портал вывел его в небольшой зал с мощными колоннами, подпирающими нависающую надо головой породу. Стены были сплошь покрыты выцветшими, закопченными фресками, и вдруг остро захотелось осмотреться, изучить это странное, незнакомое искусство. Но нужно было идти вперед, пока обитатели пещер не спохватились, не бросились на незваного гостя. И он шел все дальше по узкому туннелю, плавно спускавшемуся в глубину.
Наивно было думать, что он проник в это подземелье (или «подгорье») исключительно по собственной воле. По-видимому, его попросту заманили этим призрачным светом – чтобы затем ослепить, оглушить и лишить способности соображать здраво.
Семинарист продолжал идти по узкому каменному коридору, стараясь не думать о том, что он, собственно, хочет здесь отыскать. Что-то заставило его обернуться – и он почти не удивился, увидев тихо плывшую за спиной фигуру в черном балахоне. К сковывающему страху прибавилось неуместное благоговение – именно такое ощущение внушала фигура. Незнакомец не был похож на кровожадного психа, что бы там ни утверждал Слава. А может, просто не хотелось верить в неизбежность кровавого финала.
– Кто вы? – дрогнувшим голосом спросил Книжник.
И конечно, не получил ответа. Фигура медленно надвигалась, и единственное, что можно было сделать в такой ситуации – смириться и продолжать идти вперед. И он шел, втянув голову в плечи, в любую минут ожидая удара в спину.
Коридор вывел в обширный зал с массивными каменными колоннами. Это походило не столько на пещеру, сколько на внутреннее пространство мрачного храма. Множество фигур в бесформенных черных балахонах, неподвижно замерших среди колонн, только подчеркивали ощущение жутковато-сакрального предназначения этого места.
Замедлив шаг, Книжник вышел в центр зала и застыл, не зная, что делать дальше. Похоже, его путь окончен.
Темные фигуры стояли неподвижно, разглядывая пришельца, и только сейчас стало ясно, что в них пугало больше всего: лица обитателей пещер были затянуты в черную ткань – даже без прорезей для глаз, рта, носа. Шут его знает, как они ориентировались в пространстве, но, видимо, проблем с этим у них не было.
Чувствуя, что пауза затянулась, Книжник заговорил первым:
– Прошу прощения за вторжение, я не хотел никого беспокоить, э-э, причинять неудобств… – он запнулся, чувствуя, что несет какую-то ахинею. – Дело в том, что я ищу своих друзей. Возможно, они где-то здесь…
Он сделал паузу, давая местным возможность ответить. Фигуры даже не шелохнулись. Казалось, он разговаривал со статуями. Ощущая растерянность и тревогу, парень продолжил:
– Может, вы приняли нас за врагов? Поверьте, мы не хотим причинить вам зла…
– А кто ты такой, чтобы осмелиться причинить нам зло? – раздался гулкий голос, и эхо разнесло его под сводами этого каменного мешка.
Книжник закрутился на месте, пытаясь определить источник этого голоса, и догадался поднять голову. В стене, на высоте метров пяти, под самым сводом была прорублена глубокая сводчатая ниша. В ней маячил еще один обладатель балахона, на первый взгляд ничем не отличавшийся от прочих. Однако что-то в его позе выдавало лидера – то ли особая надменность, то ли не свойственная остальным раскованность движений.
– Да я, считай, никто, – смиренно сказал Книжник. – И ни на что подобное осмелиться я не способен. Где я, а где вы – сами подумайте. Нет, мое дело маленькое…
Самое главное в разговоре с самовлюбленными безумцами – соответствовать картине созданного ими воображаемого мира и подыгрывать им, доводя этот мир до абсурда. Иногда это может спасти жизнь. Правда, эти не слишком похожи на наивных простаков.
– Откуда ты взялся, такой отчаянный? – с ноткой брезгливости спросили сверху. – Вряд ли с побережья – те так себя не ведут при встрече с нами. А может, ты не смелый, а просто глупый?
– Верно, неразумен я, – сокрушенно отозвался Книжник, краем глаза осматривая зал. Он все еще надеялся увидеть здесь друзей или хотя бы обнаружить возможные пути к отступлению. Но видел лишь одинаковые черные силуэты. – Иначе бы не полез в эти пещеры. И с чего я взял, что мои друзья здесь? Простите меня за дерзость и глупость.
– Простить ли тебя – решим после. Так кто ты такой? Откуда? Отвечай честно, и не вздумай солгать.
– А чего мне лгать? – Книжник пожал плечами. – Сам я кремлевский, а здесь по воле случая.
– Погоди… Кремлевский? – в голосе стоявшего наверху послышалось замешательство. – Это как? Откуда?
– Из Москвы я, – терпеливо пояснил Книжник. – Город такой, далеко на севере, бывшая столица бывшей страны…
– Не считай меня идиотом. Стой здесь, сейчас я спущусь.
Это было странное заявление – будто отсюда можно было куда-то деться. Но высокомерия в голосе того, что только что вещал сверху, поубавилось. Куда-то исчез пафос, речь стала естественнее, что ли…
Темные силуэты расступились, и вперед вышел один из них – высокий, стремительный, властный, что было заметно по одним только движениям. Это был тот самый лидер, спустившийся из ниши под сводом. Несколько секунд он в упор рассматривал Книжника сквозь черную ткань, скрывавшую лицо. И вдруг неторопливым движением стянул с лица эту маску – словно отпала необходимость в затянувшемся спектакле.
Теперь стало ясно главное – это человек. Что само по себе не могло не радовать в мире, населенном злобными порождениями тотальной генной катастрофы. Этот выглядел вполне адекватным: лет пятидесяти, но энергичный, сухощавый, с лицом, изрезанным морщинами. Коротко стриженный, седой, с небольшой аккуратной бородой, так же изъеденной сединой. Больше всего поражали его глаза: чуть навыкате, беспокойные, колкие. Сейчас взгляд этих глаз в упор сверлил семинариста.
– Москва, говоришь? – произнес незнакомец, голос которого здесь стал уже вполне обычным, лишенным мистического пафоса. – Как тебя занесло сюда? Что понадобилось?
– Я все расскажу, – стараясь выдержать этот взгляд, тихо сказал Книжник, – когда увижу своих друзей.
– Ты расскажешь мне, когда я этого потребую, – раздельно сказал человек. – Впрочем, я даю тебе слово: ты увидишь своих друзей. Живых и здоровых.
