Владимир Поселягин - Зверолов
Присев рядом, я спросил, о чем идет разговор, и стал глядеть на удивительно спокойное море и белый теплоход, что шел в пяти километрах от берега. Чуть дальше была видна парусная яхта.
— О жизни сынок, о жизни, — вздохнул отец. — Толя, расскажи Игорю, что ты мне только что сказал.
Тот слегка помедлил и уверенно пробасил:
— Жениться хочу. Я с одной девушкой встречаюсь, мы любим друг друга. Вот, хочу жениться — она согласна. Думаю просить руки у ее родителей.
— О как? Неожиданно, — удивленно покачал я головой. — Что родители скажут, не знаю, но я лично думаю, что ты взрослый человек, хотя еще пацан пацаном — это твое решение. Но хоть посмотреть на нее дашь до свадьбы?
— Конечно, обратно полетим — познакомлю.
— Вот и ладушки.
Через час все, кто был на пикнике, знали тайну Толика, большая часть молодёжи встала на его сторону. А вот взрослые, включая маму и бабушку, просили погодить. Мол, молод еще. Толик отвечал, тыкая в меня и дочек пальцем в доказательство. Не убедил.
Как бы то ни было, пикник прошел удачно, и вечером, сделав несколько рейсов, я перевез всех отдыхающих обратно на нашу фазенду.
Споры слышались до самой глубокой ночи, но они мне не мешали спокойно уснуть, обнимая ближайшую дочку. Завтра видно будет. Нужно посадить на поезд родителей. Потом отправлю Толю, познакомлюсь с его невестой, а там видно будет. Закончу отдыхать, и с дочками, сестрами и дедом с бабкой поеду в Москву. Там они пока поживут у меня, а перед началом сентября посажу на поезд и отправлю в Киев. Вот такие планы я составил в полудреме вполглаза, пока совсем не уснул.
Утром меня разбудила мама — заглянула в нашу спальню и, подойдя, притронулась к руке.
— Завтрак не проспи, — тихо сказала она.
— Хорошо, — так же тихо, фактически одними губами ответил я. Мама вышла, а я, взяв с прикроватной тумбочки наручные часы, посмотрел на время.
«Девять утра? Вот это я дал храпака», — удивился я. Посмотрев на посапывающих дочек — видно было только Сашеньку и Максим, Женька накрылась одеялом с головой — осторожно приподнялся, скрипнув пружинами матраса, и спустился на пол, на самодельный половичок, что навязала на все комнаты тетя Роза.
Взяв в руки шорты и майку, я тихо выскользнул в коридор, стараясь не разбудить дочек, и, прикрыв дверь, быстро оделся. На кухне у умывальника совершали омовение две девочки десяти лет, мои племянница и двоюродная сестра. Покосившись на них, я вышел во двор. Рукомойник тоже был занят, там дед брился, в душе тоже кто-то плескался. Стянув с веревки свое полотенце, я встал в очередь за девчонками на кухне, так как дед явно надолго встал наводить свою красоту.
Умывшись ледяной водой из-под крана и почистив зубы, я вышел в сад. Дед всё еще плескался, бабушка как раз подошла и из ведра подлила ему воды в рукомойник, отец возился у сарая с мотоциклом. Рядом топтался Толик в солдатских галифе, в армейской рубахе и тапках на босу ногу. Женщины бегали из кухни к столу в саду с судками и тарелками в руках. Больше никого не было. Вся малышня еще спала. Как это ни странно, по заведенному распорядку дети, что отдыхали у нас на фазенде, спали до одиннадцати, а то и до двенадцати часов дня. Некоторые взрослые этому радовались — тишина до обеда. А то многоголосое чириканье малышей для непривычного человека очень тяжело переносится.
Поезд, на который уже были куплены билеты, отправлялся в полдвенадцатого. После отправки шести детей и части их родителей, что отдыхали с нами, в том числе и моих родителей, мы обедаем, после чего я один везу Толика к месту его службы. Больше никто с нами не едет. А то возьмешь дочек или Томку с Лидой (кстати, а где они, спят, что ли, еще?), так другие детишки захотят, а у меня машина не резиновая. Ничего, тут попрощаются, и я увезу брата. После звонка в аэропорт выяснилось, что билетов на сегодня нет, но это не расстроило, и я решил отвезти Толика до Новороссийска, где он на пароме дойдет до Севастополя, к месту службы. Получалось, что познакомиться с невестой брата я не смогу.
Когда мама крикнула нас к столу завтракать, я как раз наблюдал, как появившиеся сестренки с самым сонным видом прошлепали в сторону рукомойника с полотенцами в руках. Ага, хитрые. Бабушка туда воду налила теплую, а из-под крана била ледяная. Я знаю, сам там умывался. Сразу видно, что сестренки отдыхают тут давненько. Всё уже изучили и на грабли, как новички, не наступают.
Поел я не так много, как хотела мама. Тут прихватил, там… Не хотелось нагружаться перед привычной тренировкой, по времени я ее заметно пропустил, так как просыпаюсь в семь, всё успеваю, а сегодня позорнейшим образом проспал.
Пока остальные продолжали трапезу, я быстро надел спортивную обувь и, пожелав завтракающим родственникам приятного аппетита, немного позанимался на самодельном турнике, и после двадцати поднятий для разминки, выбежал за калитку и побежал вниз по улице в сторону ближайшего перекрестка. По возращении из командировки я возобновил свои ежедневные тренировки, добившись семнадцати километров на пробежку и часа на тренировку с подручным оружием. Образно говоря, учился махаться с выскальзывающей из рук табуреткой или лавкой. Толика от приобщения к спорту я освободил на эти дни, ему и в армии всего этого хватало, пусть отдохнет. Вот в спарринге я его не щажу, и получает он от меня довольно крепко, но… он тут сам виноват. Пусть лучше тренируется и отрабатывает удары, а не ходит по двору, демонстрируя всем здоровенный синячище на левом боку.
Пробежки мне нравились, много людей вижу на улицах города, приятный ветерок обволакивает и остужает разгорячённое тело, такая же приятная тяжесть во всем теле, когда уже видишь заветную калитку по окончании пробежки. Всё это я испытал и в этот раз. Правда, не в том объёме, как привык, из-за лимита времени мне пришлось пробежаться всего километров восемь, так как подходил срок отвозить закончивших отдых курортников на железнодорожный вокзал.
Привычно перепрыгнув через забор, проигнорировав калитку, подбежал к турнику и стал подтягиваться. После пятидесяти силы оставили меня, и я плюхнулся на пыльную землю. Вскочив, нанес несколько ударов невидимке и побежал к мешку. Еще двадцать минут истязания беззащитного мешка, и зову уже отошедшего от плотного завтрака Толика.
Во дворе и в доме царила суматоха. В машину грузились вещи, стоял шум и гам. Чмокнул в лобик одну из своих дочек, что подскочила ко мне вежливо поздороваться, видимо их поднял шум с кровати. Отойдя с братом в сторону, мы стали проводить учебный спарринг. Минут десять топтались под деревьями, используя их как укрытия или для возможности контратаковать — как говорится, всё себе брали на вооружение. Наконец нас окликнули для прощания, так как через десять минут мы должны были отправляться. К тому же на улице уже стояла машина Тимофея Юрьевича, которого еще вчера попросили подъехать к этому времени.
