Павел Комарницкий - День ангела
Решено. Я встречу ее возле ее гимназии, и мы вместе будем гулять до самой ночи по улицам вечерней Москвы, невыразимо прекрасным в час заката, в погожий майский вечер, когда золото уходящей зари сияет на полнеба, а внизу, на улицах уже сгущаются синие сумерки, и огоньки вспыхивают в окнах один за другим.
А вот и "рекс", тормозит, видя мою протянутую руку. Поехали, шеф!
"Рома, ты где?"
"Я уже близко, маленькая моя. Подъезжаю, можешь выходить"
Я вдруг чувствую, как она расстроена, обижена. До слез. Что, что случилось?!
"Да, я расстроена, Рома. Тут скопилась кучка… мелких мерзавцев. Они собираются меня… ну, изнасиловать, специально ждут. И подумай только, двое из них ученики этой вот школы. Каждый день здороваются, Рома! Как понять людей? Меня тошнит слушать мысли этих подонков…"
Зато меня нет. Я чувствую, как меня охватывает бешеная, смертельная ярость. Значит, так…
"Ох, Рома. Зря я пожаловалась… Надо было мне самой их просто отправить отдыхать парализатором. Только не убей!"
Вот и школа. Я сую "рексу" какуюто крупную купюру, не дожидаясь сдачи, выскакиваю из машины.
"Само собой, родная. Никаких убийств. Всего лишь небольшие телесные повреждения, абсолютно несовместимые с жизнью"
"Рома, не надо!"
"Надо, маленькая моя. На этот раз решаю я. И не вздумай вмешиваться, ты сорвешь операцию"
Пятеро мелких зверенышей лет по четырнадцать стоят, курят в тени сквера. Место для засады хорошее тихое, укромное. И жертва мимо не пройдет, вот она, тропинка. Я ясно вижу гнусные мыслишки, копошащиеся в их куриных головенках встать на дороге, окружить. Приказать идти в кусты, раздеться… Если нет навалиться впятером, и веревочка у одного в кармане… А че нам будет? Ниче не будет, мы малолеткинесмышленыши, и училка будет молчать, побоится…
Рука сжимается в кулак, но перстень молчит. Странно. Неужели отказал? Никогда не слышал о таком, но техника она и есть техника. Сломался, значит… Обойдусь.
Так. Нужен повод… Да на кой ляд мне повод?
Я подхожу к ним, улыбаясь широко и радостно. Бью в пах ногой одного, с размаху, от души бью кулаком в переносицу второму. Я вижу широко открытый от изумления рот, и мой кулак въезжает в него, как танк в тесный гараж, с хрустом выламывая зубы. Двое пока уцелевших очнулись, пытаются удрать, но телячий, слепой страх толкает их друг на друга. Я бью в ухо одного, делаю подсечку другому. Добиваю лежачих хорошо, что я сегодня надел ботинки, в мягких мокасинах я, наверное, сломал бы себе пальцы на ногах. Один из подонков пытается встать, но я пресекаю его попытку новым ударом ногой в голову. Конечно, будет тяжелое сотрясение, ну да таким мозгам любое сотрясение на пользу, улучшается структура. Остальные поняли урок, лежат смирно. Правильно, ребята. Мертвяки должны лежать смирно, не мешая жить живым.
Гнев медленно покидает меня, я оглядываю поле боя. Трое без сознания, двое ворочаются, хнычут больното как. Странно… Мне даже вдруг становится их жалко. Я читаю их спутанные мысли, похожие на мысли шакала, подстреленного охотником за что? Менято за что, я же в этот раз еще ничего не сделал! Плохой дядька ни за что избил малышей…
Однако, что же с перстнем? Я направляю его на одного из потерпевших, еще сохраняющего признаки жизни, и тот мгновенно обмякает. Все нормально, работает… Странно…
Я обсасываю сбитые в кровь суставы. И перстень в крови, даже клочок кожи застрял… Однако мне пора встречать мою Ирочку.
- Слышь, малый. Я забыл спросить. Закурить не найдется?
- …Давай поговорим с тобой, Рома.
- Давай поговорим, Ирина Ульриховна она вздрагивает. Сейчас ты скажешь, что я превысил пределы необходимой обороны, что эти шакалы не представляли для тебя ни малейшей угрозы… Так?
Ирочка смотрит слегка растерянно.
- Но это же правда. Эти… ну да, шакалы действительно не представляли для меня ни малейшей угрозы. Я могла сделать с ними что угодно парализовать, дабы превратить в людей или… Я могла включить режим невидимости, и просто пройти мимо. Я могла заставить их стоять там до утра, и даже сидеть в кустах тихо, как мышь я же обладаю даром гипноза, ты забыл? Я, наконец, могла их просто побить. Но самое простое я вышла бы через другой выход и сделала крюк.
- Не трудись, родная. Скажу сразу я не признаю себя виновным. И не считаю нужным оправдываться.
Она смотрит мягко, нежно. Ее рука гладит меня по руке.
- Ты разве видишь гдето мое осуждение?
Пар из меня выходит. Действительно… Глупо срывать остатки злости на своей любимой жене.
- Правильно, Рома. Остатки ярости слепят тебя, мешают увидеть мои чувства и мысли. Я просто боюсь за тебя, Рома. Может быть, тебе это и обидно, но я скажу вслух ты в нашей паре более слабое звено. Более слабая половина того четвероногого и четверорукого существа, способного ненадолго разделяться надвое. Да, эти вот мелкие подонки не представляли особой опасности и для тебя, но я вижу ты бросишься защищать меня в любом случае не раздумывая, даже пойдя на смерть. Ведь правда?
- Правда.
- Ну вот. А что потом буду делать я?
Я молчу. Беспредметный разговор. Ведь ты гордишься мной, я вижу. Зачем же?…
Она вздыхает.
- Да, Рома. Я чувствую себя знаешь кем?
В моем мозгу возникает картина в корзинообразном гнезде сидит Ирочка, а над ней кипит воздушный бой я с острой длинной палкой яростно отбиваюсь от стаи черных грифонов.
- У нас так не принято. Еще у наших диких предков он и она вместе защищали свое гнездо. Жизнь вместе и смерть вместе.
Она вдруг опускается на ковер у моих ног, обнимает их, уткнувшись в мои колени лицом. Я в растерянности глажу ее волосы.
- Я действительно горжусь тобой, Рома. Нет, больше, гораздо больше я люблю тебя. Но только ты знай: моя жизнь ты. И не рискуй ей по пустякам. Ладно? Вспомни про кольцо.
Я только глажу и глажу ее по голове. Горячий комок стоит в горле.
Она поднимает лицо, ее глаза ласкают меня, но в них уже пляшут смешинки.
- Ладно, мой защитник. Ты заслужил награды. Чем же мне наградить тебя?
Я тоже стараюсь сохранять серьезный вид. А то мы с тобой не знаем.
Ирочка прижимается ко мне, сильнее и сильнее. Ее глаза занимают все мое поле зрения. Долгий, тягучий поцелуй.
Все. Я уже дрожу от нетерпения, скорее получить свою награду…
- Ира, Ир…
- Мм?
Она уже почти заснула, расслабленная, умиротворенная. Но меня мучает один пунктик. Нет, два. Причем второй уже давно…
"Почему он не сработал?"
Она открывает глаза.
"Перстень?"
"Ну да"
"Это значит вот что. Перстень подчиняется твоим мыслеприказам, и его отказ свидетельствует о том, что мысль в твоем приказе в тот момент отсутствовала. Одна только ярость. Это сделано специально, чтобы неконтролируемая вспышка гнева не могла запустить оружие. Предохранитель, ясно?"
"Понятно. Мне кажется это неразумным. Оружие должно быть готовым к использованию, даже если его владелец находится в полубессознательном состояннии. Мало ли что может случиться в бою!"
"Все верно. Твой парализатор будет тебя слушаться, если ты даже окажешься полуоглушенным. Но только не злость, Рома! Злость блокирует его при отсутствии ясной мысли. Учись драться спокойно и отрешенно. Вот так"
Я глажу ее. Ладно, это все мелочи… Есть и другой вопрос, более важный.
"Скажи, родная. За все время, пока мы вместе, я ни разу не видел у тебя ни женских прокладок, ни какихлибо других штуковин… У тебя бывают месячные?"
Она приподнимается на локте.
"Тебе это надо?"
"Само по себе нет. Но меня интересует…"
"Понятно. Отвечаю по порядку. Я же не совсем человек, Рома, я биоморф, существо с искусственно измененным генотипом. Нет, месячных у меня не бывает. Но если тебе это надо, будут. Хоть два раза в месяц, хоть три. Сделать?"
"Пустяки. А вторая часть вопроса?"
"Отвечаю. Я могу забеременеть в любой момент, когда станет нужно. Но только придется чуть погодить"
"Сколько погодить? Зачем?"
Она придвигается вплотную. Глаза смотрят в глаза.
"Ты так хочешь?"
"Я так хочу"
- Ай, больно! Да больно же, губу откусишь!
- Все, Рома. Через неполный месяц процесс пойдет. Если, конечно, ты не будешь отлынивать!
…
Она уже спит, уткнувшись мне в плечо, дышит легко и ровно. Спи, моя любимая. А меня сон не берет.
Как я сказал тогда маме Маше? Любое счастье имеет свой конец, это неизбежно. Но перед этим бывает счастливое начало, а потом долгая, долгая середина. И избежать конца можно только одним способом отказавшись от начала. Так уж устроен этот мир. И эта неизбежность, наверное, изначально заложена в Единую Формулу Вселенной ее Создателем.
Я улыбаюсь. Ну что, Роман Романович. Готовы ли вы вступить в новый круг рая?
Глава 4
Теплый воздух врывается в раскрытое окно машины, ерошит волосы, щекотно обдувает мое левое ухо я непроизвольно мотаю головой, как лошадь. В кабину залетел невесть откуда взявшийся белый лепесток яблони, и не хочет покидать меня, летает и резвится в ветровых потоках. Хорошо!
