Валентин Холмогоров - Проклятие Галактики
– Пошли, пошли, пошли!
На сей раз им пришлось протискиваться сквозь узкую горловину шлюзового люка. Макс раздосадованно отметил про себя, что выбираться из десантного бота через откинутую аппарель было не в пример удобнее. Выскочив наружу, он очутился в узком и длинном коридоре, освещенном тусклыми лайт-панелями. Дыхательная маска неприятно стягивала лицо – нужно было получше отрегулировать ремни, да теперь уже поздно. Хотя индикация на забрале шлема и показывала, что снаружи сейчас нормальное давление и стандартная кислородно-азотная атмосфера, рисковать все-таки не стоило: от врага можно ожидать любой пакости. Еще разгерметизируют отсек… Перед глазами появилась план-схема палубы со всеми ее переборками и коридорами, а также большая желтая стрелка, указывающая направление движения. Если поблизости покажется противник, тактический компьютер также незамедлительно сообщит об этом. Беда в том, что у неприятеля, скорее всего, имеются в точности такие же устройства.
Побежали. Длинный коридор, поворот направо, еще один коридор, трап, ведущий вверх. Макс швырнул в приветливо открытый люк светошумовую гранату, сосчитал до пяти, бросился в проем. Позади грохотали по настилу магнитными подошвами Ковач и Студенец.
Макс никогда раньше не видел гейта вблизи, и тем более, не был внутри него, а о том, что они будут штурмовать именно гейт, им сообщили непосредственно перед высадкой. Сооружение поражало своей величиной, однако несмотря на это здесь никто не рассчитывал встретить большого числа защитников. Максимум несколько десятков человек, сказал вахмистр Титу. Должны справиться.
В помещении отсека никого не оказалось. Какие-то балки, трубы и толстые жгуты проводов над головой, покрытые декоративными фальш-панелями стены, больше ничего. Макс оглянулся, поймав краем глаза экран тактического планшета, и отправил вызов другой группе, пробиравшейся к командному центру палубой ниже.
– Дельта-три, это дельта-два, что там у вас?
– Порядок, дельта-два, – перебивая докладчика, из динамика разносился пронзительный визг излучателей. – Тут огневой контакт, но в целом все нормально. Справимся.
– Принято, – ответил Макс и отключил связь.
С первым очагом сопротивления они столкнулись, преодолев коридор и свернув в один из боковых проходов. Воздух резанула длинная серия импульсов, выбивая из стен густые снопы искр, и Макс поспешил скрыться за небольшим выступом межотсечной переборки. Следовавшие чуть позади бойцы последовали его примеру. На прозрачном пластике забрала запоздало отобразилось расплывчатое красное пятно, говорящее о том, что в соседнем отсеке скрывается неприятель, однако его точную численность компьютер не сообщал: слишком сильно здесь экранировались сигналы.
Выждав несколько секунд, Макс поднял райфл-ган и не глядя выпустил несколько коротких огненных стрел, ответом ему стала промелькнувшая рядом серия вспышек, одна из которых, чиркнув по прикрывающим стены защитным панелям, высекла целое облако расплавленного металла. Похоже, противник тоже палил наугад, не желая подставляться под огонь излучателей. При взгляде на свистопляску бушующих рядом выстрелов Макс снова ощутил острый приступ страха: его жизнь висела буквально на волоске, и любой неосторожный залп мог прервать ее в одно мгновение. Выставив райфл-ган на вытянутых руках в дверной проем, он снова нажал на спуск, как и следовало ожидать – безрезультатно. Однако неприятель, видимо оценив численное превосходство нападающих, под прикрытием интенсивного огня начал отступать куда-то вглубь станции. На короткое время все стихло.
Целеуказатель вновь погас, свидетельствуя о том, что противник отсутствует в пределах прямой досягаемости, а перед глазами, как и прежде, замаячила ярко-желтая стрелка. На сей раз Макс двигался предельно осторожно, стараясь на всякий случай заглядывать за угол, прежде чем туда зайти, и вообще по возможности предоставляя данное почетное право товарищам. Ковача его малодушие, похоже, ничуть не смущало: следуя указаниям демонстрируемого на забрале своего шлема плана, он смело преодолевал один отсек за другим, изредка забрасывая в подозрительные ответвления центрального коридора светошумовые гранаты.
Эта его самоуверенность едва и не сгубила небольшой отряд. Зайдя в какое-то просторное помещение, которое согласно данным электронной карты им следовало пересечь, Ковач убедился в том, что здесь никого нет, и подал остальным знак, что путь свободен. В этот момент из-за нагромождения составленных в дальнем конце зала контейнеров показался ствол лучевого карабина, и пространство прорезала длинная серия выстрелов. Невидимый стрелок целился отнюдь не в них, а значительно выше, туда, где в переплетении труб и толстых кабельных магистралей прятались датчики задымления. Спустя считаные секунды пространство наполнилось едким порошком, выброшенным закрепленными под потолком системами пожаротушения. Макс и его товарищи не ожидали такого развития событий, а вот обороняющиеся успели заранее включить в своих сьютах ночной режим и потому расстреливали их практически в упор, ориентируясь по данным целеуказателей. Ожесточенная перестрелка длилась несколько минут, и только каким-то чудом в ней никто не погиб. Когда созданный противопожарной системой туман стал рассеиваться, невидимый противник снова предпочел отступить, и тут же в отсеке перестала действовать гравитация.
Передвигаться по помещениям гейта с использованием магнитных ботинок оказалось значительно сложнее, чем на тренировках: приходилось одновременно следить за окружающей обстановкой, держать наготове излучатель и время от времени посматривать в тактический планшет. Наверное, именно это и помогло Максу в следующий раз: оказавшись возле очередного запертого люка, который, согласно высветившейся на забрале инструкции, им следовало открыть, он взглянул на дисплей планшета и предостерегающе схватил за руку Адама, который уже взялся было за рукоятку замка. Судя по схеме, за толстой металлической переборкой располагался приборный отсек, пространство которого было подсвечено на экране красной рамкой. Значит, там, внутри, затаился враг. Проследив за взглядом Макса, Ковач молча поднял вверх указательный палец. Макс понял его без слов.
Гулко громыхнул замок, и люк беззвучно откатился в сторону. В то же мгновение изнутри с шипением хлынул поток излучения, но, не встретив на своем пути иной преграды, уткнулся в стену коридора, вырывая с мясом декоративные пластиковые панели и куски обшивки. Вспыхнуло и погасло пламя: в условиях невесомости огонь не хотел разгораться, быстро затухая и не создавая дыма. Поднятый выстрелами мелкий мусор, кувыркаясь, поплыл в разные стороны, втягиваясь в решетки системы вентиляции. Оборонявшиеся целились примерно на уровне человеческого роста и совершенно не ожидали, что ответный огонь раздастся прямо у них над головами, сверху, где, закрепившись на уложенных вдоль потолка трубах, затаилась штурмовая группа. Первым же выстрелом Макс снял одного из прятавшихся за высоким шкафом с каким-то оборудованием бойцов, второго достал Ковач, и тот, беспомощно всплеснув руками, отлетел к противоположной стене, гулко ударившись о нее шлемом. Третий, не дожидаясь скорой расправы, отбросил в сторону лучевой карабин и поднял руки.
Ожил интерком, отряд дельта-три отчитался об успешном занятии центрального командного поста. На сей раз обошлось без потерь, если не считать одного легкораненого в четвертой группе, зачищавшей машинный отсек, и Студенца, умудрившегося прилипнуть магнитными подошвами к трубопроводу, по которому подавался горячий пар высокого давления, – его с ожогами обеих ступней спешно отправили в лазарет. Макс мог вздохнуть с облегчением: гейт был взят. И он, слава всем богам, снова остался жив.
Глава 10
Покинув гостеприимный дворик кафе «Шарлотта», Ник подумал о том, что все-таки отнесся к климату Калориса слегка легкомысленно. Нужно было брать в этом пример с местной растительности. Синий цвет листвы – вообще большая редкость в обитаемой Вселенной, равно как и наличие колец у кислородной планеты: в этом отношении Калорис можно смело отнести к категории редких жемчужин среди населенных миров. Синяя часть спектра несет в себе наибольший запас энергии, и любое растение, следуя законам логики, должно стремиться к ее поглощению, а не отражению вовне. Диковинная расцветка местной флоры объяснялась тем, что излучение Эльбариуса – звезды, вокруг которой вращается Калорис, – несет в себе слишком много этой самой энергии. Сейчас Ник в полной мере ощутил это на себе: кожа его покраснела и начала противно зудеть, вызывая болезненные ощущения при каждом неосторожном движении. Если не принять экстренных мер, скоро она покроется пузырями ожогов, а позже начнет слезать неопрятными лохмотьями.
