Александр Голодный - Будущего нет
Воскресенье Сергей посвятил ремонту дивана. С разборкой пришлось повозиться – не самая технологичная оказалась вещь.
Сняв обивку, аккуратно расстелил ее на полу, разобрался, как наиболее экономично использовать купленный материал. Отмерял, отрезал. Взятый запас себя полностью оправдал.
Жаль, что нет швейной машинки – подшить края очень бы не помешало. Но Муратов дал дельный совет – обработать их клеем. Принесенный с сооружения БФ-2 обеспечил вполне пристойный результат. Потом понадобился поролон на разодранную собакой боковину. Пришлось отрезать половину свежекупленного коврика.
За работой время шло быстро. Кажется, оглянуться не успел, а уже поздний вечер. Перетяжку выполнил полностью, но собирать сил не осталось. Устал. Поужинав овощным рагу, Сергей постелил прямо на лежащем на полу диванном матрасе, посетил ванную комнату, лег и мгновенно заснул.
Окончательно собрать диван удалось только в понедельник вечером. Получилось отлично, не хуже, чем на фабрике. Попробовав сложить и разложить ложе, лейтенант убедился, что смазанный и отрегулированный механизм работает безупречно. Покосившись на так и оставшиеся стоять в углу карнизы, Сергей тяжко вздохнул. Взять у Кадомцева электродрель и повесить их над окнами получится уже не скоро. Заезд личному составу эшелона на железнодорожную базу командование назначило на вторник. Домой он теперь вернется не раньше, чем через двадцать пять дней, под самый Новый год. И чутье подсказывает – эта командировка не последняя. М-да… Что бы было, если бы здесь оставалась Аленушка с маленькой Настей на руках? Понятно, откуда у капитана Александрова из будущего взялись апатия и даже некоторое отвращение к службе. Но он другой. Окружающее настоящее кардинально отличается от предначертанного. И будет другое будущее.
***
На изучение и освоение механизмов спецвагона ушли вторая половина вторника и утро среды. Затем началась погрузка. Сергей метался по эшелону, принося стяжки, проверяя крепления контейнеров, сличая оттиски пломб с ведомостями и выполняя десятки других необходимых дел. Рабочий комбинезон прихватил не напрасно – давно бы уже уделал форму в ЦИАТИМе. Мелкие недостатки всплывали постоянно, а устранять их положено до отправки состава, откладывать которую никто не собирался.
Напоследок случилась еще одна неприятность – мощно схватило живот у проводника его вагона. Не иначе, что-то трефное сожрал, подлюка. Как заметил Александров, с гигиеной у матроса дела обстояли плохо – постоянно садился за стол с грязными руками и «траурной» каймой под давно нестриженными ногтями. Итог закономерен: неудержимый понос. Срочно приглашенный фельдшер заподозрил дизентерию и настоял на госпитализации. Замену командир железнодорожной роты по уважительной причине предоставить не смог – на имеющийся в резерве личный состав не пришли допуска по линии особого отдела.
В сердцах матюкнувшись, начальник эшелона обратился к порядком умотавшемуся лейтенанту:
– Александров, ты сам с вагоном справишься?
– Так точно.
– Тогда керуй. Поедешь в нем один. Если что будет непонятно – выдернешь проводника из соседнего.
– Есть.
Что там может быть непонятного? Только подкидывай уголек в котел отопления, да наслаждайся праздностью у окошка. А еще первые сутки он душевно отсыпался.
Эшелон с Севера шел почти без остановок, иногда увеличивая смену постов до четырех часов. Замерзшие, с покрытыми инеем автоматами матросики только успевали передать постовой тулуп и добежать до караульного вагона, как раздавался мощный гудок электровоза, и поезд трогался. Так же дела обстояли и с приемом пищи – на обед и обратно приходилось отправляться, подстраиваясь под ближайшую остановку. Пару раз Сергей открывал дверь в свой вагон уже на ходу, вися на поручне.
Телевизор радовал взор лишь когда проезжали крупные станции, да и то ненадолго. Для уверенного приема нужна хорошая внешняя антенна – собственная телескопическая с задачей не справлялась. Поэтому лейтенант основное внимание уделял двум техническим книгам – «Руководству по устройству и эксплуатации специального вагона» и монументальному труду «Антенны». Вагонное руководство изучал со всей прилежностью, на практике разбираясь в расположении и назначении систем.
На стыках рельс стучали колесные пары, вагон постоянно покачивался, то набирая, то снижая ход, пахло каменноугольным дымком, креозотом, вообще железной дорогой. Неудивительно, что и сны частенько приходили «железнодорожные»…
***
… вылез на ступеньки и, держась за поручни, закрыл на ключ дверь. Спрыгнув на утрамбованный снег, огляделся. Вроде никого. Сергей понимал, что покидать эшелон не имеет права, но уж очень хотелось соблюсти одну традицию – отправить письмо любимой жене. Это, кстати, тоже являлось грубым нарушением, но уже режима секретности. Режим… Лучше бы переловили врагов и предателей на самом верху страны! А в своем письме лейтенант Александров никогда не напишет того, что раскрывало бы суть его службы.
На грузовой станции эшелон стоять будет еще пару часов как минимум, поэтому он успеет – до пассажирской платформы пригородных электричек, где точно есть почтовый ящик, недалеко. Особенно, если пройти напрямую, через многочисленные грузовые составы. Раз за разом подныривая под вагоны, кое-где перебираясь через площадки, Сергей приближался к своей цели. И совершенно неожиданно оказался у вскрытого товарного вагона, который потрошила шайка железнодорожных воришек.
– Атас!
Военная форма спугнула бросившихся врассыпную расхитителей. У вагона остались только следы и скинутые уголовниками белые с красным блоки сигарет «Мальборо». А Сергей, помедлив доли секунды, рванул за одним человеком из шайки. Очень знакомым человеком. Именно его поганую рожу он видел в страшных снах из будущего, именно он командовал и издевался над бомжом Серым, убивая в нем остатки человека. Петя! Заметно моложе, не такой потасканный и заматеревший, но это был точно он.
Почувствовав погоню, уголовник постарался наддать. Но куда ему было тягаться с молодым и тренированным советским офицером! Лишь полы длинной шинели ограничивали бег, путаясь между ногами. Поняв, что сейчас будет настигнут, Петя резко ушел влево, подныривая под вагон. Сергей рванул за ним и чуть не упал, наступив на собственную полу. Черт!
Но он успел заметить, куда юркнул преследуемый. Разогнувшись, лейтенант в два прыжка достиг тормозной площадки товарного вагона, повернулся, уже увидев врага…
И тут ему в глаза ударил жгучий, полностью ослепивший песок. Запоздало попытавшись отстраниться, взмахнув руками, офицер почувствовал пронизывающий грудь стальной ледяной холод. Острое жало болью разорвало сердце, и жизнь остановилась…
***
… эшелон действительно стоял. Судорожно глотая воздух, все еще ощущая боль в том месте, куда ударил нож уголовника, Сергей приходил в себя. Сон… Нет, это совсем не сон. Это видение из будущего, опять изменившегося и совсем близкого. Он даже может сказать, когда все должно произойти. Взяв со столика «Командирские», глянув на календарь, Александров понял: через четыре дня. Именно в это время он планировал (да, планировал, чего уж тут скрывать!) отправить письмо Аленке. Отправил бы…
Теперь главный вопрос: что с этим делать? Самый простой ответ: ничего. Никуда не ходить, остаться в эшелоне…
Жесткий взгляд остановился на дверце сейфа, в котором покоились его АКСУ и ПМ. Да, покрошить тварей из двух стволов вариант очень заманчивый. Но на выстрелы сбежится народ, и потом будет очень затруднительно объяснить, что офицер из воинского эшелона делал у вскрытого вагона. С оружием. Точно за дезертира примут. Тогда что?
Чем дальше шло время, тем больше Сергей настраивался против мысли просто так отпустить, пройти мимо гада. Нет, Петя за все должен ответить. И за совершенное, и за то, что должен совершить. Пусть не с ним, пусть не будет бомжа Серого… А если не станет Пети, то не будет уже наверняка.
Решение вызрело, оформилось, осталось только продумать, как воплотить его в жизнь.
***
Тихо открыв дверь, Сергей бросил взгляд вдоль состава. Никого. Та самая станция, Саратов товарный. Позавчера они разгрузились, и скорость передвижения воинского эшелона резко упала. Снят караул, матросики отсыпаются в своем теплом вагоне. Теперь до новой погрузки личный состав эшелона немного расслабится. Вот и хорошо.
Он не стал закрывать на ключ дверь – важна будет каждая секунда. Спрыгнув на утоптанный снег, зацепил пришитые к полам шинели толстые одежные крючки за широкий офицерский ремень. Военную форму проектировали умные люди, знающие, что офицеру приходится иногда бегать. И пусть он немного смешно выглядит… посмотрим, кто будет смеяться последним. Рука нырнула за пазуху. На месте.
Все, вперед.
Уже виденная один раз дорога словно сама ложилась под ноги. Но в этот раз он выбирал натоптанные, не оставляющие следы участки. Сейчас…
