Вячеслав Шалыгин - Zападня
– Клаустрофобия у меня.
– Чего?
– Ссыт, – коротко пояснил Хирург.
– А в табло?! – Таран дернулся и схватился за оружие.
– Замри! – негромко, но грозно рявкнул Лектор. – Клаустрофобия – это сдвиг такой! У нас у всех свои сдвиги! Нормально это!
– Каждый сходит с ума по-своему? – уточнил Дышлюк с ухмылкой. – Теперь понятно.
– Зато у Тарана слух – дай бог каждому, даже ливень с водопадом не мешают, каждый шорох слышит, – расширил тему Лектор. – Кто лучше его за платформой присмотрит?
– Никто, базара нет, – Хирург все-таки ухмыльнулся.
– Вот и заткнулись! Таран, ты набрал себе группу? Сколько студентов?
– Шесть. Я седьмой. Думаю, хватит.
– Распределяй по точкам! Дышлюк, поведешь цепь, а ты, Хирург, возьми авторитетных аспирантов и гоните к лифту экипаж баржи! И пилота прихвати, он там, в катере! Это и будут рабы-носильщики, пусть таскают хабар к лифту, чтобы студенты не отвлекались и шли налегке. Все ясно? Тогда заседание ученого совета окончено, вперед! То есть вниз!..
…Приказ Лектора подействовал на помощников, как вспышка света на тараканов. Разбежались кто куда и очень быстро. Новый подручный Лектора – чем он заметно гордился – умчался к своей группе. Она ждала ценных указаний в главной рубке. Так называли комнату, куда были подведены провода от всех систем наблюдения и жизнеобеспечения платформы. Топать было неблизко, поэтому Таран успел обдумать не только собственный план дальнейших действий, но и всю затею Лектора.
С точки зрения Тарана, никакого хабара отряду не светило. То есть при желании братва найдет чем поживиться, но это будут слезы в сравнении с тем, что когда-то хранилось на покрытой куполом территории. Да и слезы-то вряд ли будут. Шутка ли, три месяца тут шуровали водолазы, а потом, уже после осушения территории, еще раз десять прошли ученые и квестеры.
Нет, все не вывезли, кто бы спорил! Все ценное отсюда не вывезут никогда. Ведь кроме сокровищ и всякого там культурного наследия, что находилось на поверхности, сколько всевозможного хабара было заныкано в тысячах подвалов, тоннелей, хранилищ и так далее. Бродить тут всяким сталкерам до морковкина заговенья, а все равно не откопать из-под слоя ила и грязи всех секретов. Веками копились клады, тайны и загадки внутри Бульварного кольца, значит, веками их будут находить, раскрывать и отгадывать. Закон равновесия. Но суть даже не в этом.
Все, что найдут бойцы, будет иметь как минимум негуманные габариты. Ведь им обломятся не россыпи, а всякий антиквариат и прочая утварь или оружие. И куда это грузить? На баржу? Ладно, а дальше? Придет баржа в порт, а там архангелы: мордами в палубу, клешни на затылок, хабар под конфискацию!
В общем, затея была глупая. Нет, Таран не осуждал Лектора, боже упаси! Ведь не его была придумка. Таран был не согласен с братвой. Но как это сказать? Никак. Только остаться и получить свой куш без всех этих донных телодвижений. Позиция, конечно, хитрожопая, но, пока никто из братков ее не просек – вполне нормальная. Ну и пусть подтрунивают над липовой клаустрофобией Тарана. Когда окажется, что Таран выиграл, уже он будет подтрунивать, а эти станут с тоской взирать на своих трофейных Рембрандтов и подсвечники семнадцатого века и тихо материться.
В рубке было на удивление тихо. Когда Таран собирался на совещание, бойцы шумели (за исключением Ботана, который молча сидел за пультом еще с момента захвата платформы), обсуждая несправедливость, которая обрушилась на их буйные головы не хуже водопада, что перекрывал всю видимость. Теперь все умолкли. Смирились, что ли?
Таран вошел в рубку и осмотрелся. Ботан сидел, как прежде, за пультом, вдохновенно пялясь на какие-то заумные графики в главном экране. На сонарах и управлении автоматическими пулеметными колонками нес вахту Цой. Куда пропали еще четверо, было непонятно.
– Я не понял! – Таран встал посреди рубки подбоченившись. – Че за бардак?! Где братва?!
– Внизу, на первой палубе. – Ботан поднял взгляд на командира поверх очков. – Там появился посторонний, они пошли его ловить.
– Всей толпой? – Таран покачал головой. – Вот бараны! Поймали хотя бы?
– Нет, – Ботан указал на экран. – Он в воду упал. Застрелили, наверное. Поднимаются, скоро сам спросишь.
– Не, а чего надо было делать? – донеслось из коридора. – По головке погладить?! Вот я и шмальнул!
На пороге рубки появились трое бойцов. Все были крайне возбуждены, но смотрели на Тарана не победно, а чуть виновато. Причина была ясна. Уходили четверо – вернулись трое.
– Бар-раны, – проронил командир.
Бойцы не возразили. Они вообще повели себя странно. Хаотично задергались, словно в припадке, и повалились на пол. Но не в ноги Тарану, чтобы вымолить прощение, а просто рухнули. Замертво.
Таран рефлекторно пригнулся и схватился за автомат, но это было неправильное решение. Следовало для начала отпрыгнуть в сторону, чтобы убраться из просвета двери, а уж после хвататься за оружие. И эта ошибка стоила Тарану очень дорого. Новая очередь из бесшумного оружия отбросила командира охраны к дальней стене, как раз на Цоя.
Третьей очередью неизвестный стрелок прошил Ботана. Жив остался только Цой. Он с поднятыми руками выбрался из-под тела Тарана и на коленях выполз на середину каюты:
– Сдаюсь!
– Где экипаж баржи? – спросил стрелок.
– Вниз повели, – Цой указал на экран. – Рабочие руки будут. Все вниз ушли! Вот только что лифты на дно пошли. Только мы наверху остались. Я сотрудничаю со следствием, зачтется?
– Ты меня с кем-то путаешь. – Стрелок влепил ему пулю в лоб и сдал назад в коридор…
…Хирург мог поклясться мамой, что услышал подозрительные звуки, очень похожие на стрельбу из специального оружия. Ровно за секунду до того, как двери лифта закрылись, серия хлопков прозвучала где-то наверху, в районе рубки. Но Лектор не захотел слушать Хирурга. Минутой раньше трескотня «калашей» доносилась с нижней палубы, там возник какой-то шухер, и бойцы Тарана начали палить из всех стволов, поэтому Лектор свалил происшествия в кучу и списал стрельбу наверху на отголоски стрельбы внизу. От факта, что внизу трещали «калаши», а наверху сандалили из специального оружия вроде «Вала», Лектор отмахнулся. Оно и понятно, ему было не до того, операция входила в решающую фазу.
– И ты расслабься, – посоветовал Хирургу Дышлюк. – Как ты вообще расслышал выстрелы из бесшумного оружия?
– Это в компьютерных стрелялках, вроде «Сталкера», оно бесшумное, – Хирург хмыкнул. – А в жизни не бывает по-настоящему бесшумного оружия. Щелчок курка, хлопок выстрела, лязг затворной рамы, звон гильзы… Это что, не звуки? Понятно, что, если в помещении садануть из охотничьего ружья, бам-м, будет погромче. Словно кувалдой по чугунной ванне. Но и хлопушки слыхать, если знаешь, что слушать.
– Вернуться не получится, по-любому. – Дышлюк пожал плечами. – Будем надеяться, Таран справится.
– С обороной периметра система и без него справится. А вот если диверсанты… – Хирург задумчиво уставился в стенку и невольно погладил рукоятку ножа. – Был у меня в Сомали один крендель… мог целый гарнизон за ночь вырезать. Бесшумно ходил, как тень, а убивал… Нас команда наемников зажала, так он в полночь один ушел, без оружия, с двумя ножами только, и к утру мы свободно из ловушки умотали. Всех положил, без шума и пыли, ни один даже не пикнул. Я когда Лектора встретил, думал, грешным делом, это он и есть, только постаревший. Но нет. У того другие понятия были. Совсем другие.
– Ты чего в Сомали-то делал?
– А? – Хирург очнулся, покосился на Дышлюка и отвел взгляд. – А-а… ну-у… типа инструктора там. Короче, давняя история, забытая.
– Пиратов тренировал? – Дышлюк усмехнулся. – Ладно, твои дела.
Лифт остановился на донном уровне, и все разговоры и беспокойства за обстановку на платформе остались в прошлом, так же как те давние сомалийские дела Хирурга. Авангард во главе с Дышлюком высыпал из лифта и рассредоточился, взяв на прицел видимое пространство. Никакого сопротивления или хотя бы помех бойцы не встретили. Пространство перед лифтовой площадкой и обозримая часть Знаменки были пусты, как брошенная декорация после съемок фильма.
Неторопливо вышедший на площадку Лектор проследил за выгрузкой из лифтов остальных бойцов, деловито раздал команды и указал направления, а Хирург распределил по цепи «рабов».
Всего, без капитана Бисерова, матросов было шесть душ. Капитана оставил при себе Лектор. Дышлюк взял в рабы пилота Щербинина, а Хирургу достался самый странный из матросов, какой-то «потерянный» и слабо вменяемый, но физически крепкий. Как его зовут, никто из экипажа не знал, поскольку матрос, на свою беду, записался в команду Бисерова буквально за полчаса до появления отряда Дышлюка на барже. Такая вот непруха. Бисеров называл его то Кастором, то Каспером. Хирург решил использовать последний вариант.
