Роман Юров - Чужие крылья-3
- Решил на моем горбу в... рай въехать? - Виктор засмеялся и сразу скривился от боли. - Хреновое время, ты Ваня выбрал, я сейчас могу им разве что смерть героя изобразить.
- Да ладно тебе цену набивать. Посидишь, поулыбаешься, может, познакомишься с кем-нибудь... Поехали! Я даже увольнительную на двоих у Шубина выбил. Давай, когда еще акрисулек помять удастся? Или тебя уже на девок не тянет?
- Все тянет, - буркнул Саблин, - только мне не до этого сейчас. Голову будто свинцом залили. Раскаленным...
- Не поедешь... - Иванов обиделся. - Вот это ты мне козу состроил...
- Слушай, - попробовал примириться Виктор, - ну зачем тебе я? Возьми любого, обзови его моим именем, повязку намотай и все. Они что документы спросят? Только с увольнительной засада...
- Увольнительная ерунда, - усики Иванова победно поползли вверх. - А это вариант. - Он заулыбался в тридцать два зуба. - Ладно, спасибо за идею...
Иванов ушел минут через пять, довольный как слон, а Саблин, проводив товарища неожиданно для себя заснул. Снились ему полуголые артистки неведомой филармонии, исполняющие канкан на крыле его "Лавочки"...
...Звякали ключи, скрипели тормозами носящиеся по стоянке автомобили, скрипели ручные помпы, перекачивая горючие из пыльных топливных бочек, в прожорливые самолетные баки. Механики носились как наскипидаренные, но зычный голос Шаховцева все равно разносился над стоянкой, заглушал шум, подстегивая. Через час планировался еще один вылет, и нужно было успеть...
Подъехала полуторка с завтраком. Повариха, сидевшая среди термосов, с видом выигравшего сражение генерала, недовольно поднялась, выцеливая, как бы поудачней слезть на землю. К крытому камышом навесу столовой потянулись летчики эскадрильи. Шли лениво, вразнобой. После боевого вылета есть никому не хотелось...
Настроение у Саблина было неважным с самого утра. Ночью снилась всякая ерунда, оставив смутные, но тревожные воспоминания. Потом, перед вылетом, он неудачно запнулся, в результате на левом сапоге отстала подошва - оскалилась крокодильей пастью зубов-гвоздей. Как назло дядя Ефим - полковой сапожник, слег с фурункулезом и пришлось кое-как латать их самому. Вышло хреново. Вдобавок, уже после вылета, он где-то неудачно прислонился, посадив на любимые синие бриджи масляное пятно...
- Лейтенант Ларин, - Виктор нашел отдушину, - какого хрена ползете в столовую как стадо павианов? Что это такое? А ну построиться! Черт знает что! Вы в армии или в пионерлагере?
Летчики такому самодурству если и удивились, то вида не подали. Молча построились и молча пошли. Виктор остался. Есть не хотелось...
Потом мимо прошлепал Палыч, таща на широком плече кислородный баллон. Саблин снова не сдержался:
- Уже механиком звена стал, а все с баллонами таскаешься. Делать нечего?
Палыч остановился, брови у него задрались под самый рант выгоревшей синей пилотки.
- Развел пылищу, в кабине не продыхнуть. Это что такое? Бочку сделал, так едва прочихался... Убрать нахрен... помыть... вылизать...
Палыч послушал, послушал, потом плюнул под ноги и пошел дальше. Вступать в бесполезную свару он не собирался.
Виктору вновь оставалось выискивать крайнего и косить недобрым взглядом по сторонам. Показалась обшарпанная полуторка. Обдав пылью и вонючим дымом проскрипела рядом, остановилась. На обочину дороги спрыгнул водитель - невысокий горбоносый боец, полез в кисет за махрой. Саблин осклабился - оставалось только облаять этого водителя и можно со спокойной совестью идти завтракать, благо настроение улучшилось и до нормы оставалось чуть-чуть. Он уже открыл рот, чтобы выплюнуть самые цветастые, самые сочные эпитеты...
- Приехали? - над бортом показались черные косички и заспанная девичья физиономия. - Магомедыч, ты нас туда привез? - Это хозяйство Сидеева? - девушка протерла глаза, щурясь, сверху вниз оглядела Виктора. - Ой! Товарищ старший лейтенант, извините... Здравия желаю...
Физиономия эта была определенно знакомой и Саблин, на всякий случай, рот закрыл.
- Таки да, - с максимальной вежливостью ответил он. - Категорически приветствую свободную прессу. К сожалению, дворецкий пьян, посему встречаем без салюта и фанфар.
Настя, а это была именно она, хихикнула. Следом за ней из-за борта показался взъерошенный, красношеий майор, недовольно взглянув на Виктора, переспросил:
- Хозяйство Сидеева? - не дождавшись ответа, майор спрыгнул на землю, натянул фуражку и похромал в сторону торчащей антенны, к штабу.
- Надолго к нам? - Саблин протянул девушке руку, помогая слезть с кузова.
- Не знаю, - Настя крутила головой, осматриваясь на новом месте. - Приказали пока сюда, там видно будет.
- Это хорошо, - помогая девушке спуститься, Виктор чуть задержал ее ладонь в своей руке. - Это правильно...
Настроение стремительно прыгнуло верх и оставалось таким весь день.
Следующий раз он увидел Настю вечером, на просмотре киноленты. В колхозном клубе крутили новинку - "Воздушный извозчик". Фильм, оказался очень даже неплохим, клуб, по случаю войны оставшийся без крыши, радовал бездной звезд над головой, и все это настраивало на лирический лад. Корреспондентки пришли на фильм где-то на второй половине киноленты, примостились у входа. Посмотрели несколько минут и пока Виктор решал, стоит ли пробираться к ним сквозь забитую людьми тесноту зала, быстренько ушли. Видимо, это кино они где-то видели...
Полк вновь сменил место базирования, летая теперь с полевого аэродрома, расположенного километров на сорок западнее Мариуполя. Места вокруг были тихие и красивые, летное поле, располагалось прямо за околицей, превращая аэродромную жизнь в этакую деревенскую пастораль. Технический состав активно помогал ближайшему колхозу в уборке картошки и подсолнечника, летчики отдыхали, учились.
Летали немного. Из-за наступления начались перебои с поставкой бензина и самое главное с запчастями. И пусть потери за последнее время были невелики: одну машину потеряли сбитой, пилот - молодой летчик из первой эскадрильи погиб, еще одну лавочку списали после аварийной посадки - за неполный месяц боев полк сточился. Исправными оставалось полтора десятка истребителей - полторы эскадрильи, остальные стояли на приколе - не было запчастей, и взять их тоже было неоткуда. Шаховцев посерел, осунулся, но помочь не мог ничем - их полк был единственным на юге, летавшим на Ла-5. Для поддержания боеготовности оставшихся машин инженер безжалостно "каннибализировал" неисправные самолеты, носился по тыловым складам, но провернуть жернова бюрократической машины и выбить запчасти ему пока не удавалось.
Впрочем, даже такому куцему полку командование нашло гору мелких но посильных задач: сопровождать наши транспортных самолеты, прикрывать передний край, летать в Крым на разведку. Для разведки из дивизии притащили какую-то хитрую английскую фотоаппаратуру и установили её на самолет комполка. Аппарат оказался громоздким, здоровенным, а узнав, сколько он стоит в фунтах, Виктор присвистнул - даже для его времени это был неплохая сумма. Ценность фотооборудования знали и на верхах, буквально замучив инструктажами о нежелательности любых случайностей с оборудованием. Впрочем, Саблину ответственности удалось благополучной избежать - при вылете на Севастополь он попал под такой плотный зенитный огонь, что не выдержал и сошел с курса. В итоге фотопланшет не получился, Виктора дрючили и песочили, но на фотографирование больше не посылали. Его это устраивало - идти строго по ниточке, когда небо вокруг полосуют сотни зенитных снарядов, оказалось выше его сил. Поэтому, на такие задания он стал летать в паре с командиром командира. Никакого другого ведомого тот брать не хотел, а Виктора такое устраивало, их слетанность, была наверно лучшей в полку.
Сам он постоянного ведомого не имел. Натаскивал молодежь, летая, то с Остряковым, то с Самойловым. Рябченко, вымоливший себе прощение, вновь стал ведущим и в редких полетах вел себя послушным паинькой. Но сейчас летели именно "старики", ветераны...
Он дважды обошел самолет, проводя предполетный осмотр, потом несколько раз проверил по карте маршрут, залез в кабину, но, не высидев и минуты, выбрался обратно. Команды все не было, и Саблин ходил кругами пытаясь сдержать волнение. Настроение почему-то было отвратительным, лететь не хотелось совершенно.
- Витька, - от соседнего самолета донесся сварливый окрик Шубина, - ты, где тута шляешься? Поехали...
Сегодня они летели для разведки и фотосъемки станции Джанкой. Летели высоко, над морем стояла густая, многослойная и высокая облачность и из-за риска обледенения пришлось забираться почти на шесть километров. Отсюда отрывался чудесный вид. Внизу белым ковром лежали облака, над ними стелилась дымка: голубоватая с примесью нежно-розового солнечного света. Вот только любоваться этой красотой было страшно. Истребитель над морем окружала гулкая пустота, мотор звучал как-то по-другому и понимание, что внизу, под этой красотой, одна лишь холодная вода, отравляло сознание.
