Литагент «Яуза» - Пилот-смертник. «Попаданец» на Ил-2
В полусотне метров от него, разрезая воду сначала перископом, а потом рубкой, показалась подводная лодка. Вот уже корпус ее виден. Чья она? Если немецкая, лучше утонуть. Ни флага на ней нет, ни звезды или свастики на рубке. Может, спереди что-то и было, но лодка стояла к Ивану боком. Настоящий моряк, тем более – подводник узнал бы модель по очертаниям надстройки, понял бы, флоту какой страны она принадлежит.
Надежда на спасение вспыхнула в душе Ивана с новой силой. Продержаться бы еще чуть-чуть, но сил уже нет даже на то, чтобы крикнуть.
В рубке наверху показались люди – все в черной форме, почти одинаковой у всех моряков. Поди узнай – кто?
Один из них почти сразу увидел Ивана и показал остальным рукой.
Лодка отработала задним ходом и остановилась. Пахнуло соляркой – лодка запустила двигатели для зарядки аккумуляторов.
Из рубки на корпус выбралось несколько подводников.
– Держи! – к Ивану полетел фал – тонкая веревка. Она упала недалеко от него, и Иван в отчаянии понял, что и рядом вроде она, но дотянуться он не может.
Моряки бросили фал еще, и на этот раз удачнее, зацепив Ивана его концом по голове.
Иван уже зубы стиснул, но достать все равно не мог – руки не слушались. Однако он решил ухватить фал зубами. Он сделал несколько попыток, но все они были безрезультатны, только соленой морской воды наглотался.
И тут он увидел, как один из моряков сбросил бушлат на палубу, схватил в руку фал и прыгнул в ледяную воду. Подплыв к Ивану, он обвязал его фалом.
Моряки на подлодке сразу поняли и потянули их к себе. Первым подняли Ивана, за ним – моряка. Иван попытался крикнуть, но получилось только прошептать:
– Штурман рядом, ищите!
Один из моряков встал на колени и наклонился к Ивану:
– Повтори.
– Штурман мой где-то рядом, найдите, – повторил Иван и впал в беспамятство. Он уже не чувствовал, как его на фале спустили через шахту в центральный пост, куда-то тащили… На мгновение он очнулся и почувствовал, как его раздевают, а рядом грохочет дизель, и от него веет теплом. Теплом! И снова забытье.
Очнулся он в небольшой каюте, рядом находился моряк во флотской форме.
– Жив?!
– Покамест. Рук-ног не чувствую.
– Отойдут! Мы тебя спиртом растирали, в тепле рядом с дизелем отогревали. Считай, чудом спасли. Запомни этот день, как второй день рождения.
– Запомню. Штурмана нашли?
Моряк отвел глаза:
– Нашли. Только не живой он, замерз. В кормовом торпедном отсеке тело. Как фамилия твоя?
– Скворцов, старшина с аэродрома Ваенга. Командир… – Иван снова впал в беспамятство.
Документы его, лежавшие в нагрудном кармане, обнаружили, только прочитать ничего не смогли – от морской воды чернила и оттиск печати поплыли.
Моряк, сидевший рядом с ним, санинструктор по совместительству, а по основной должности торпедист, сразу доложил командиру услышанные от Ивана сведения. Тот, пока шли надводным ходом, сообщил на базу. Личность пилота подтвердили и поблагодарили.
Когда Иван снова пришел в себя, его знобило. На рундуке трясло так, что зуб на зуб не попадал.
Моряк заметил, что Иван пришел в себя.
– Горячего чайку глотнешь?
Иван кивнул. Говорить он боялся, впору язык было прикусить от озноба.
Чай был горячий, терпкий, с сахаром – моряк тоже его выпил.
– Полегчало?
– Немного.
– Я тебе самого лучшего лекарства дам, – моряк подмигнул. – По распоряжению командира дали, от всех болезней средство. Только выпей залпом и потом не дыши несколько секунд.
Он влил в рот Ивану половину стакана технического спирта, вонючего, как самогон. Во рту обожгло.
– Не дыши, занюхай, – моряк поднес к носу Ивана кусок черного хлеба.
Иван вдохнул его запах и почувствовал, как спирт растекся по желудку, добрался до кончиков пальцев рук и ног. Показалось – а может и на самом деле так, что знобить меньше стало, согрелся.
– Ну как?
Похоже, санинструктор всем другим лекарствам предпочитал спирт. Да и какие в те времена были на фронте лекарства? Стрептоцид да аспирин.
– Вроде полегчало.
Трясти и знобить Ивана и в самом деле перестало, но голову повело.
Санинструктор достал измятый лист бумаги и карандаш.
– Командир приказал узнать фамилию штурмана, база запрашивает. Были ли на самолете другие члены экипажа?
– Нас на «Бостоне» трое было. Я – командир, пилот, штурман Равиль Бекмурзов, казанский татарин – это он замерз. Вместе с самолетом на моих глазах под воду ушел бортстрелок Игорь Володин.
– «Бостон» – это что?
Иван удивился – неужели моряк не знает?
– Самолет такой, бомбардировщик; их нам американцы по ленд-лизу поставляют. Конвой немецкий мы бомбили, на обратном пути истребители нас перехватили, подбили.
Моряк вздохнул:
– У летчиков, выходит, судьба тоже не сладкая. Моряка утопят – ни тела, ни могилы, и у вас так же. Ладно, я к командиру пошел, доложиться. Скоро под воду уйдем, тогда уже с базой не свяжешься, только когда всплывем в очередной раз, чтобы аккумуляторы зарядить.
– А лодка куда идет?
– Так на боевое задание, чудак-человек. И на базу вернемся недели через две – если повезет.
Ничего себе, две недели! А ему все это время находиться в чужой каюте, голым. Одежду с него стянули, когда растирали, и где она, он не знал.
– Погоди, морячок, звать тебя как?
– Старшина второй статьи Федор Лапшин, – отрапортовал моряк.
– Одежда моя где? А то неудобно голяком…
– Так сушится у дизелей. Сейчас на подлодке это самое теплое место. А как под воду уйдем, тепла уже не будет. Я к командиру, на обратном пути к мотористам загляну. Если высохло что-нибудь, принесу.
– Спасибо.
Федор ушел, а Иван стал размышлять. То, что рядом всплыла лодка, – случайность, дикое везение, какое бывает раз в жизни. А вот Равилю не повезло. Приводнился он на пару минут раньше его, Ивана, а нашли его на несколько минут позже. И минуты эти круто развели их судьбы. Иван в импровизированном лазарете, а Равиль… А ведь и с ним такое могло случиться.
Через полчаса вернулся Федор с ворохом одежды.
– Высохла твоя одежда, только в разводах от соли. Но это уже на базе простирнешь в пресной воде. А вот пистолетик твой у командира, не положено на лодке при себе личное оружие иметь. Получишь, когда на берег сходить будешь. И документы твои у командира, вернее – то, что от них осталось. Слиплось все, записи размыты, мы и разобрать ничего не смогли. Сначала сомневались – русский ли ты? Да звездочки на пуговицах гимнастерки подсказали, пистолет опять же наш, советский.
– А что, и немецких летчиков подбирали?
– Наткнулись раз, да он уже замерзший был. Мы его и на лодку поднимать не стали.
– Однако!
– В море чего только не попадается! Мы один раз ящик апельсинов выловили, наверное – с потопленного транспорта. Обрадовались, а их есть нельзя, соленой водой пропитались. Так жалко было! Не все подводники апельсины те видели в своей жизни. Ты есть хочешь? По расписанию – ужин, кок уже приготовил. Печь-то у него электрическая, и тоже работает, когда дизель тарахтит. А как под воду уйдем – все, всухомяточку.
Иван и не подозревал раньше о таких тонкостях быта подводников.
Федор помог Ивану одеться. Высохло все, но одежда была в соляных разводах, а меховой комбинезон съежился, усох, стал размера на два меньше, и натянуть его Иван не смог. Но в подлодке-то еще ничего, ветра нет и брызг тоже, и температура нормальная. А как в базу придут? В гимнастерке и брюках куда как холодно будет, все-таки высокие широты, не средняя полоса. На северах лето – один месяц, все остальное время – осень и зима. Но это все мелочи, главное – он выжил. Правда, чувствовал он себя неважно, ощущение было, как будто бы внутри все замерзло, заледенело и отогреваться не желает.
– Сейчас подхарчимся!
Федор вышел и вернулся с двумя тарелками гречневой каши с тушенкой. Одну тарелку он вручил Ивану.
– Ешь, тебе силы нужны. У нас, конечно, не госпиталь с медсестричками, но жить можно.
Каша оказалась вкусной. Кок на кухне хороший, или есть сильно хотелось, но Иван съел все с аппетитом.
– Молодца! – одобрил Федор, принимая от него пустую тарелку. Он тоже съел свою порцию, забрал тарелки и ушел. Вернулся с компотом из сухофруктов.
– Кок привет тебе передавал, спрашивал, не нужно ли чего?
– Передай спасибо, все вкусно.
После еды захотелось спать. Иван натянул одеяло до подбородка, угрелся и уснул. А проснувшись, не понял, что происходит. Дизель, который до этой минуты мерно сотрясал лодку своей работой, молчал, а палуба уходила из-под ног, как у лифта, идущего вниз. От непривычного ощущения Иван непроизвольно сел в постели. «Наверное, лодка уходит под воду», – догадался он, услышав, как за железным корпусом журчит и булькает вода.
Потом движение лодки прекратилось. Тускло светили фонари – лампочки были закрыты стеклянными колпаками и забраны решетками. Федора рядом не было.
Иван поднялся, намотал на ноги портянки, обул сапоги и выбрался из каюты. В корме работал электромотор, щелкали и гудели какие-то механизмы. Было сумрачно, влажновато и очень тесно.
