Владислав Выставной - Злой
— Теперь попробуем более сложные движения, — с отстраненной улыбкой сказал Грег.
Чужая воля завладела телом Злого и принялась бросать его по пространству клетки. Она заставляла ходить, бегать, подпрыгивать, приседать…
Дружный смех ненадолго привел его в чувство: оказывается, только что он пытался с разбегу пройти сквозь стену, колотил в нее руками, бился о бетон головой. Отходил назад — и снова бился.
Как муха о стекло.
— Это не я, — удивленно сказал Грег. — Что-то сбоит в управлении.
Он врал. Ему хотелось, чтобы непокорный Злой сам причинял себе боль, сам себя унижал, сам себя превращал в тупое животное — раз это не удавалось сложным биологическим препаратам.
И вот Злой упал на колени, подполз к решетке и начал, извиваясь, вылизывать грязное покрытие.
— Доктор Гордон, посмотрите, что там с коннектом? — невинно обращается к коллеге Грег. — Он, кажется, вышел из-под контроля…
И живодер в белом халате полным ненависти усилием воли заставил несчастную марионетку жрать собственные экскременты — это призвано окончательно унизить плененного врага.
Но Злому уже все равно. Адская смесь в крови убивает в нем остатки личности. И он послушно запрыгал по камере, попытался взобраться по прутьям решетки, словно разыгравшийся павиан…
Лаборанты то и дело покатывались со смеху. Наверное, со стороны все это — презабавное зрелище.
— Погодите, погодите! — воскликнул один из них. — Я включу видеосъемку!
— Только для внутреннего пользования, — благодушно разрешил доктор Биф.
— Коннект в порядке, — недоуменно пожал плечами доктор Гордон.
— Да-да, — охотно отозвался доктор Стивенс. — Я чувствую: контроль возвращается.
Злой перестал развлекать благодарную публику. Пришло время более важного эксперимента.
— Задокументируйте, доктор Гордон: вхожу в интеллектуальный контроль…
Что-то взорвалось в голове Злого.
И без того невыносимая боль стала попросту адской. Будто мало было этой бесконечной схватки антидота с враждебными инъекциями. Теперь кому-то было недостаточно просто подобрать шифр к сейфу его личности, и Злого решили попросту взломать.
И он ощутил это.
Ужас проникновения в твою личность чужого разума. Сильного, здорового, умного. Подавляющего, размазывающего в ничто.
Как этот чужой разум начал копаться в мыслях, окончательно лишая собственной воли и самой личности…
— Невероятно… — часто заморгав, прошептал Грег. — Это просто потрясающе!
— Получается? — затаив дыхание, спросил доктор Биф.
Доктор Гордон, открыв от изумления рот, пялился на столбики цифр и взметнувшиеся дуги синусоид. Он был способен оценить по достоинству всю эту безумную пляску показателей.
— Это… Это просто не описать словами… — глаза Грега разгорелись, руки затряслись от восторга. — Я вижу, как он, чувствую, как он! Это же полный контроль, коллеги… Это победа… Это революция!
Злой стоял на коленях.
Он был окончательно повержен. Теперь не только тело, но и его разум был отдан на поругание победителю. Он стоял на коленях, склонив голову, и в оцепенении ожидал своей участи.
— Это… Это невероятные перспективы! — завороженно пробормотал Грег, и его пьяный восторг, словно по трубкам, перетекал к Злому.
И Злой оскалился, вторя радости своего повелителя.
— Это мощно, это грандиозно! — тряся кулаками, закричал Грег.
И Злой тоже затряс кулаками, разбивая их в кровь о решетку.
— Тот, у кого будет контроллер, — станет владеть миром! — так восторженно возопил Грег, что даже его коллеги покосились на него с некоторой опаской.
И пока присосавшийся к мозгу Злого паразит предавался восторгу победителя, тот ощутил некоторое ослабление этого жуткого, подавляющего контроля.
Надо же — какая-то искорка еще теплилась в нем. Последним усилием он постарался раздуть в себе этот слабый огонек. Огонек тлел, медленно разгораясь в последнем, не тронутом еще уголке разума, становясь все ярче, все горячее.
Этим последним, что еще оставалось в нем своего, была ненависть.
Ненависть…
Теперь она разгоралась, захватывая все его существо, поддерживая разум и волю, — как костыли поддерживают безногого калеку.
Злой прислушивался к своим ощущениям и почуял это странное, новое образование разума — словно живая, пульсирующая вена, тянувшаяся в сторону от его головы, от его тела. Он бросился по этому темному туннелю — прочь из собственного тела.
И с изумлением увидел себя со стороны: обмякшего, грязного, безвольно уткнувшегося в решетку.
Черт возьми — он же смотрит на себя глазами Грега!
Вот что означали эти слова — «обратная связь»…
Зря вы, доктор Грегори Стивенс, не послушали коллег. Обратная связь, оказывается, серьезная и презабавная штука: ты пытаешься контролировать объект, но при этом — даешь возможность объекту контролировать себя самого.
И тут уж вопрос только в том, чья воля сильнее…
У Злого почти не осталось воли. Но была заменившая волю ненависть.
И ненависть вспыхнула, заставив предупреждающе загореться красным биофизические показатели на мониторах, вынудив доктора Гордона предупреждающе вскрикнуть, потянуться к аварийному выключателю контроллера…
Поздно.
Его ненависть уже не остановить. И кого-то в этом тесном помещении она убьет.
Злой не знал, как все это работает. Он даже не пытался перехватить контроль над Грегом через эту странную эфемерную «вену». Он просто заставил через нее хлынуть потоком всю накопившуюся злобу.
И Грег закричал.
Закричал страшно, чужим голосом. Схватился за голову, упал — и принялся кататься по полу, дергаясь в конвульсиях.
Но поток ненависти не иссякал. Он ворвался в этот сложный прибор, призванный подчинить один разум другому, — и вырвался на свободу, сжигая по пути хрупкие микросхемы. Этой ненависти больше не были нужны посредники.
Что-то происходило — вокруг и внутри существа, некогда бывшего человеком. Существа, забывшего свое имя и знавшего теперь только то, что он — Злой.
Существа, сутью которого в этот момент была одна лишь всепоглощающая ненависть. Чувство, уже потерявшее собственную причину, ставшее самодостаточным и стремящимся притом захватить все окружающее пространство. Злой уже и сам потерял связь с этим чувством: он лишь отстраненно наблюдал, как корчится на полу Грег, как что-то подобное начинает происходить с другими сотрудниками, как нарастает все это безумие и лаборатория наполняется криками ужаса и боли.
Он спокойно смотрел, как один за другим падают навзничь доктора и лаборанты и их судьбе следуют несчастные существа из соседних клеток.
Последним рухнул он сам.
9
— Черт возьми, что же здесь произошло?
Старший офицер ВБ мрачно стоял в центре лаборатории, а бойцы обходили помещение, придерживая автоматы, с профессиональным интересом осматривая трупы.
— Внешних повреждений не обнаружено, — доложил медик. Он завершил осмотр тел и теперь складывал аппарат экспресс-диагностики, брезгливо стягивая с рук силиконовые перчатки. — Но смею предположить, что это похоже на кровоизлияние в мозг.
— У всех сразу?
— Это всего лишь предположение. Однозначный ответ можно дать только по результатам вскрытия.
— Никакого вскрытия не будет, — отрезал офицер. — Тела не покинут пределов лаборатории.
— Сэр! Этот еще жив, сэр! — раздался голос одного из бойцов.
— Ученый? Лаборант?
— Похоже, опытный образец…
Офицер вместе с медиком подошли к мощной решетке, вырастающей из плитки пола и врезающейся в белый потолок. На синтетическом покрытии вольера чуть вздрагивало изможденное тело.
— Попытаемся спасти? — предложил медик.
Офицер нахмурился и покачал головой:
— Он все равно ничего не расскажет. Это же просто безмозглое тело. И вообще — лучше здесь ничего не трогать. Внимание всем! — офицер повысил голос. — Ни к чему не прикасаться! Прямо отсюда все направятся в блок санации!
— Думаете, это инфекционное? — задумчиво спросил медик.
— Мы в закрытых лабораториях. Ничего нельзя исключать, — ответил офицер. И коснулся сенсора рации на виске. — Докладывает седьмой. Мы на месте. Так и есть — все мертвы… Да, подтверждаю. Все понял… Да, сэр.
Оглядев помещение, он сказал сухо и жестко:
— Никто из научного персонала не должен знать о случившемся. Нам все-таки придется здесь подчистить.
— И что же, разбираться никто не будет? — растерялся медик.
— У меня приказ, — отрезал офицер. — Вас он тоже касается. Никаких разговоров на эту тему. Нам только паники не хватало…
— Что делать с телами? — деловито спросил сержант. Он важно расхаживал среди трупов, словно фермер, любующийся обильным урожаем овощей.
