Александр Плетнёв - Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде
Применение фазированных антенных решёток современных систем локации позволяет не нагромождать мачты сплетением легкоуязвимых антенн, тем не менее создание защиты РЛС эквивалентной хотя бы 100 мм броне, ещё пока неосуществимо. Даже близкие попадания японских снарядов секли радиопоглощающие покрытия американских кораблей, оставляя на них рваные дыры, коверкая и портя военное имущество флота США.
Сразу после изменения курса адмирал Нагумо приказал эсминцам 1-ой эскадры контр-адмирала Сэнтаро Омори ускориться — курс 135 градусов. 3-я эскадра эсминцев, во главе с лёгким крейсером «Сэндай» повернула в восточном направлении. Адмирал знал о двух подводных лодках сопровождавших американское соединение. Миноносцам следовало, если не потопить, так хотя бы отогнать американские ПЛ, не дать им возможности атаковать японскую эскадру. Широким веером, увеличив скорость до максимальных 35–37 узлов, одна эскадра миноносцев, обходила авианосную группу по правому траверсу, а другая выдвигалась ей в кильватер, по ходу обстреливая эсминцы эскорта и судно обеспечения. От каждой эскадры отстали по несколько эсминцев, сбавив ход до 16-ти узлов — на большей скорости было сложно вести акустический поиск.
«Нагато» и «Муцу», идущие почти в кильватере авианосца, методично вгоняли в его широкую корму снаряды главных калибров, маневрировали, стараясь изменить угол обстрела. Осколочно-фугасные снаряды лопались в надстройке, превращая её в решето, входили под острым углом, вспарывая палубный настил, рикошетили, взрываясь в воздухе, что тоже не плохо, учитывая количество производимых при этом осколков, стальным веником подметающих палубу. Корма вообще превратилась в дымящиеся металлические лохмотья. Однако «Энтерпрайз» на удивление не потерял хода, мощно раздвигая воду на 30-ти узлах, огрызаясь из всех видов оружия. Команда пыталась разобрать завалы на палубе, сталкивая горящую технику за борт. Корабль на какое-то время остался без командования, но постепенно управление восстанавливалось. Из огромной дыры на месте одного подъёмника, валил дым, мелькали оранжевые огоньки пламени. Зенитные скорострельные автоматы, за неимением воздушных целей, переключились на миноносцы и лёгкие крейсера. «Вулкан-Фаланкс» сотнями изрыгали 20-мм снаряды, словно дальнобойными плётками рассекали воздух в поисках препятствий поплотнее чем «ашдвао». И находили.
По силе разрыва снаряды 127-милимметровок современных американских эсминцев соответствовали примерно 203-мм с японских орудий. Линкоры эти удары держали, тяжёлые крейсера терпели, для всего что ниже по классу, при бешенной скорострельности, точности наведения это был фактически смертный приговор.
Весьма действенным оказалось и применение зенитных ракет против легкобронированных кораблей. Высокая эффективность скорострельного противоминного оружия и манёвренность американского соединения сводила на «нет» все попытки японских эсминцев произвести успешную торпедную атаку. Постепенно линкоры стали отставать, не прекращая вести огонь из главного калибра.
Не замедлил ответный залп управляемыми противокорабельными ракетами, внёсший существенное изменение в расстановку сил, но как выяснилось, кардинально повлиять на исход надводного боя уже не мог.
Если учесть, что от плотности огня с первых минут три корабля эскорта пришли в полную боевую негодность, то достойно отстрелялся только один крейсер УРО «Тикандерога», успевший отбежать при начале атаки на достаточное расстояние. В целом он был полностью дееспособен (одно попадание в полубак не в счёт), вот только дистанция для «Томагавков» была всё ровно «невыносимая». Системы наведения безуспешно пытались определить цели, однако американцы смогли добиться выхода из пусковых установок противокорабелок «Гарпун». Крейсер УРО мало того что поставил обильную дымовую завесу, вообще абсолютно скрылся в белом дыму, зачастив взлетающими ракетами. Взвившись в стартовой горке, ракеты тут же согласно полётной программе ныряли на высоту 15 метров для маршевого полёта. Однако из-за близости кораблей противника, головки наведения либо тут же схватывали цели, либо порой, не успев сманеврировать, проскакивали мимо них, растаращившись в режиме большого сектора сканирования. Просвистев некоторое время над океаном, генерируя перед собой импульсы, так и не дождавшись их возвращения, в конце концов, ракеты взрывались при срабатывании режима самоликвидации. Те же, которые захватывали цель, тут же почти не «раздумывая», встревали в неё. Компьютер наведения «Гарпун» не обладает селективными свойствами, поэтому ракета поражает первую захваченную цель и как правило, выбирает б?льшую, игнорируя малые.
Все стартовавшие ракеты были одной модификации — С1. Операторы едва успевали задавать параметры атаки для ракет, пока те находились в предстартовом модуле. Собственно, для ракет модификации С1, вариантов атаки было два: либо поражение на сверхмалой высоте — от двух до пяти метров, либо ракета, перед тем как встрять в цель, выполняла малую горку — до тридцати метров. Но тут, опять же, возникали проблемы связанные с дистанцией до вражеских кораблей. У бедных «Гарпун» «мозги» вставали просто набекрень: едва выровнявшись в марше, ГСН тут же захватывала цель, компьютеры, панически высчитывая дистанцию, гнали электроны на приводы рулей и ракета взмывала в финиширующую горку уже не успевая выйти на положенный угол атаки. И тут уж либо проскочив над палубой, впивалась в воду в пугающей близости от борта корабля, либо теряла цель и уходила в поисках своей бесславной кончины самоподрыва.
Ещё одна проблема противокорабельных ракет — осколочно-фугасная боевая часть. Имея боевой заряд весом 225 килограмм, одна «Гарпун» гарантированно может уничтожать надводный корабль классом максимум до эскадренного миноносца. Что согласно заверениям разработчиков и происходило. Но летально только в двух случаях — ракеты, удачно пробив борта эсминцев под углом 45 градусов, подорвали боеукладку, разворотив малотоннажные суда. Ещё один эсминец остался на плаву, хотя и выбыл из игры, жарко пылая в районе кормы. Горели лёгкие крейсера — команды тушили пожары, вызванные догорающим топливом ракет.
Основные ракетные уколы приняли на себя крупные корабли. И тут выяснилось, что тяжёлая броня линкоров оказалась не очень-то им по зубам. Сколько-нибудь прочную преграду хвалённый «Гарпун» не пробивал, в силу малой прочности самой ракеты. А вот не сгоревшее на малом марше топливо доставляло действительно большую проблему — на японских кораблях большее количество матросов погибло не при разрывах боеголовок, а при тушении пожаров.
Порой, встретившись с бронёй под углом 30 градусов «мягкий» пластиковый обтекатель носовой части «Гарпун» набитый электроникой, расплющиваясь о металл брони, ещё больше увеличивал угол атаки. Взорвавшись, ракета лишь мяла борт, расплескав горящее топливо, цепляясь лижущим языком пламени от ватерлинии до лееров.
Примером тому служил «Нагато», буквально утыканный десятком ракет в броневой пояс по всей длине, но вполне терпимо оставаясь на плаву. Спешно затопленные погреба позволили избежать детонации и линкор, разливая топливо из пробитых цистерн, начинал крутить циркуляцию, медленно вываливаясь из строя. В довесок ещё пара «гарпунов» шлёпнулись с тридцатиметровой высоты на широко распластавшуюся палубу, вызвав разрушение в высокой надстройке и закономерные пожары.
Оглушённого Нагумо вытащили из покорёженной рубки. Он был весь покрыт копотью и кровью. Расстегнув изодранный мундир, осмотревший адмирала офицер медицинской службы, заявил, что командующий получил лишь лёгкие царапины.
Ремонт «Нагато» обещал сомнительные результаты, поэтому едва прейдя в себя, адмирал перенёс флаг на «Муцу», хотя тому тоже изрядно досталось. Линкор лишился части зенитной артиллерии в районе миделя, дымила застилая палубу изрешечённая, изорванная труба. Зияла большая дыра перед стволами главного носового калибра — взрыв БЧ ракеты чудом не повредил погреба боезапаса. Свисали рваными лохмотьями леера в носу и ошмётки якорных цепей. Лишь по прошествии сорока минут удалось локализовать обширные пожары на палубе и в многочисленных отсеках расположенных у борта.
Не ушли от внимания головок самонаведения и тяжёлые крейсера Куриты.
У крейсера «Миоко» не менее четырёх ПКР разнесли носовые башни. Полностью погибли боевые расчёты. Командир крейсера, глядя на бушующий прямо перед рубкой пожар, приказал затопить погреба.
Следом взметнулось пламя в районе румпельного отделения, и тяжёлый крейсер стал отворачивать с курса, когда ещё два «гарпуна» с минутной последовательностью ударились о борт в районе миделя. Пробив броню у ватерлинии, боевые части взорвались внутри полостей предназначенных для контрзатоплений.
