Алексей Колентьев - Туман войны
Мы познакомились месяца три назад, когда я руководил группой герильерос, которую натаскивал на диверсионные акции. Группу нужно было обмять в боевых условиях и случай быстро подвернулся, тогда мы эвакуировали подпольщиков, среди которых была и Анита. Девушка уже была ранена, но девятимиллиметровая пистолетная пуля прошла сквозь мягкие ткани икроножной мышцы левой ноги, навылет, и кровь быстро удалось остановить. Вояки высадили десант прошедший обучение у амеровских советников у нас в тылу, отрезав путь к отходу. По местным меркам это была элита: вооружённые и обученные на манер амеровских рейнджеров, ребята могли доставить нам массу неприятностей. Но я предусмотрительно взял в группу пару местных метисов. Они отлично знали местность и провели группу под носом у местной десантуры, без единого выстрела. Я даже видел вражеского пулемётчика притаившегося возле тропы. По ней мы бы непременно пошли, не предупреди нас о десанте и не будь в группе хорошего проводника. Это как раз тот случай, когда меры предосторожности оправдали себя на все сто процентов.
После этого случая, Анита стала как-то странно на меня поглядывать при встрече и мы по долгу говорили. Иногда про всякие пустяки, но чаще всего она спрашивала о моей Родине. Многого нам говорить было нельзя, но я буквально покорил девушку всякими охотничьими байкам, коих знаю великое множество, поскольку вырос в небольшом посёлке в Восточной Сибири и часто ходил с отцом на промысел. Но сам не пристрастился: зверя люблю только наблюдать, убивать ради шкуры рука не поднимается. Само собой рассказывал без подробностей и имён. Но думаю, что девушка хотела просто проводить со мной время и наверное испытывала некие нежные чувства. Тогда я рассказал, что счастливо женат, но и это не сильно остудило пыл девчонки. Казалось она даже удвоила усилия, стараясь доказать, что она лучше моей Наташи. После этого встреч приходилось избегать, отговариваясь разными делами. Но вскоре меня вызвал Рауль и просветил, что я спас не просто девушку а прямую внучку самого генерала Франсиско. Потом, меня долго прорабатывал «батя», сначала оттаскав на… Ну понятно на чём, доходчиво разъяснив, что раз девка непростая, то лучше бы мне быть посговорчивее. И вот с тех самых пор я и играю в прятки с этой знойной красавицей, поскольку не смог бы прямо смотреть жене в глаза, если бы что-то действительно произошло бы между мной и Анитой.
Медпункт располагался в центре лагеря. Рядом с хижиной которую Рауль именовал своим штабом. Но туда я пока заглядывать не стал, оба разговора предстоявшие мне в ближайшие полчаса, были не из разряда приятных. Медпункт состоял из трёх комнат, в одной из которых была смотровая. В другой нечто вроде операционной м настоящим хирургическим столом. Который Рауль приволок откуда-то ещё до нашего с ним знакомства. Старый доктор, бывший тут до Аниты, подорвался на мине около пяти месяцев назад и некоторое время бойцы команданте Рауля занимались самолечением. Третья комната была своеобразной девичей светёлкой, в которой кроме кровати и письменного стола ничего не было. Туда-то я и вошёл. Девушка ждала меня сидя с ногами на узкой постели, забранной домотканым пёстрым покрывалом. Штука это очень редкая и дорогая, такую холстину можно только получить в подарок, они как правило не продаются туристам. В орнамент вплетён хитрый оберег. Он защищает того кто спит на застеленной им постели или укрыт этой накидкой от болезней и всяких неприятностей вообще. Бережёт и от сглаза, порчи и многих других разновидностей деревенского колдовства.
— Привет, Мигель… — Лицо девушки осветилось простой, радушной улыбкой, глаз заблестели, а на смуглой коже выступил румянец. — Ты пойдёшь на задание сегодня?
— Здравствуй, Анита. Ты сегодня ещё более хороша, чем обычно.
— Не скажешь… — Анита чуть умерила радость, лицо стало задумчивым. — Это работа. Я понимаю. Но я всё равно буду молиться за тебя… И за всех, кто пойдёт с тобой.
Девушка отвернулась к окну, выходящему в лес. Лагерь наш располагался в самой чаще, поэтому солнечный свет лишь изредка пробивался сквозь мешанину лиан, словно корабельные снасти опутавшие все отдельно растущие высоченные деревья. Но от душной, влажной жары тень не спасала: в комнате тихо месил воздух вентилятор, маленькими пластмассовыми лопастями разгоняя плотный, почти осязаемый воздух. Она снова обратила совершенно спокойное лицо ко мне, справившись с эмоциями. Ох, как нелегко было стоять перед красивой девушкой, на которой только лёгкое, белое льняное платье до колен, почти не скрывающее явных достоинств фигуры. Сглотнув, я мужественно отвёл глаза от узких, изящных щиколоток Аниты и продолжил светский разговор.
— Зачем ты хотела видеть меня?
— Лазарету нужны медикаменты, у меня остался только двухдневный запас, а Рауль кивает на тебя. Группа Серхио Рамиреса напоролась на засаду гринго. Они блокируют выход к побережью, все старые тропы теперь небезопасны.
— Ничего обещать не могу, но сделаю всё, чтобы медикаменты появились у тебя раньше, чем твои теперешние запасы подойдут к концу.
Она усмехнулась, снова сменив позу, сев ко мне вполоборота, спустив босые ноги на пол. Под платьем грудь девушки маняще ворохнулась, линия бедра явственно проступила сквозь ткань. Она знала, что я это вижу, но намеренно смотрела в окно, не встречаясь со мной взглядом.
— Знаешь Мигель, твой испанский стал лучше за последние два месяца. Теперь мне уже не надо сильно напрягаться, чтобы понимать тебя. Научи меня своему языку, тогда я смогу писать тебе письма. Может быть, даже позвоню как нибудь…
Девушка лукаво но с долей затаённой грусти, глянула в мою сторону из под опущенных ресниц. Пришлось снова начинать всё сначала.
— Мы уже обсуждали это, Анита. Не дразни меня. Я обычный мужик и ты само собой когда-нибудь меня переиграешь. Напоишь там, или что… Но как это ни банально будет звучать, жену я люблю, хоть она далеко, а ты рядом. Если это всё, за чем ты хотела меня видеть, то пойду — дел много.
Отлепив взгляд от пола, куда всё время старался смотреть, а глаза словно сами невольно снова перебегали на девушку, я быстро повернулся и уже сделал пару шагов к двери.
— Стой, Мигель!
Анита порывисто подбежала ко мне и почти силой обняла и крепко поцеловала в губы. Вся она пахла смесью терпких трав и пота здоровой женщины. Поцелуй был горьковато-сладким, дурманящим но вместе с тем, он будоражил и бодрил одновременно. Голова закружилась как после стакана водки и я невольно ответил на поцелуй. Потом она сама отстранилась, заглядывая мне прямо в самую глубину души.
— Прости, Мигель, не могла отпустить тебя так. С самого утра меня мучают нехорошие предчувствия. Брухо[11] Родриго говорит, что с моря идёт «ветер судьбы», такое не часто бывает: ветер этот дует раз в три года и всегда приносит болезни и смерть. Всё очень скоро изменится: многие умрут, а ты окажешься в беде.
