Игорь Осипов - Измеритель
Быстро пробежав по чистому асфальту, а затем осторожно пробравшись по заросшей дороге, парень, наконец, выбрался на перекресток. Подмигнув светофору, который, как старый знакомый, выглядывал из переплетений ветвей исполинского тополя, выросшего прямо посреди проезжей части, он свернул налево и скрылся среди холмов, в которые превратились руины главного корпуса завода «Измеритель». Миновав эту последнюю преграду, Максимыч очутился в объятиях цивилизации. Мирно и размеренно поскрипывали лопасти ветряков, еле заметный дымок поднимался из вентиляционной шахты над кухонным сектором. Дошел!
Дозорные узнали Максимыча по амуниции и приветственно замахали руками из-за укреплений, огораживающих территорию бункера. Сталкер поднял автомат. Этот опознавательный жест, появившийся еще во время старой войны, говорил, что к посту подходит человек, не желающий зла поселению. Ворота открылись, пропуская сталкера внутрь. Начальник внешнего дозора Денис Торгачев, добродушно улыбаясь, лично встречал путника у ворот.
– Привет, Максимыч. Как разведка? Вижу, сходил хорошо.
– Здоров, сержант. А ты все наверху… не сидится тебе в бункере.
– Ты ж знаешь, не люблю я подземелий. Мне лучше, где солнышко, птички чтоб… – Сержант обнял «блудного» сталкера.
– Где это ты птичек видел? Меня тут одна возле «Кривича» гоняла-гоняла, пока я ей клюв свинцом не начистил. Улетала она крайне недовольная, – Максимыч стянул с лица маску респиратора. – Неужто сюда полетела на меня жаловаться?
– Да нет, бог миловал. Последний раз ящер сюда пару месяцев назад залетал. И то покружил, мы в него пальнули для острастки, так он и полетел себе. А вот волколак недавно заходил… любопытствовал. Наверное, соседей проверял. Новостей не много. Еще один сталкер пропал. Из молодых. Может, знаешь – Лехой звался?
– Помню. Нашли?
– Тут не все понятно. Нашли, что от него осталось, недалеко от собора. Волколак подрал, но вот что странно, ни оружия, ни снаряжения при нем не было. Может, конечно, бросил, когда удирал… – Денис пожал плечами.
– Нашел все-таки… – Максимыч сокрушенно покачал головой. Он помнил этого молодого улыбчивого парня. – Ну, не волнуйтесь, больше никого не задерет… термиты его схомячили, тут недалеко, – Максимыч стянул с плеч тяжелый рюкзак.
– Термиты? Один сосед краше другого, – Денис сокрушенно покачал головой. – Ладно, Максимыч, потом расскажешь. Ты нам, когда по рации сообщил про бункер под «Кривичем», тут такая движуха началась. Сенат собрался – только тебя и ждут. Иди вниз, отец уже пару раз поднимался, спрашивал про тебя – волнуется.
– На то они и родители, чтобы волноваться, – прощально махнув сержанту, сталкер направился к внешним дверям убежища. Спустившись по ступенькам, он трижды стукнул по внутренним гермоворотам и отошел на шаг, дождавшись, пока тяжелая створка отворилась, пропуская его в человеческий мир. И тут же попал в объятия двух человек: отца и Саныча.
– Тихо, сладкая парочка, раздавите… да отстаньте, я еще комбез не снял, оружие не сдал, – слабо сопротивляясь, пытался он вылезти из объятий двух бугаев.
Латышев отпустил воспитанника и по-медвежьи ткнул в плечо кулаком.
– Ты нам еще лекцию о безопасности прочти. Видал, Максим, яйца курицу учат. А ведь совсем недавно мозоли на языке набивал, вдалбливая в него эти знания.
Отец отпустил сына и добродушно улыбнулся.
– Ладно, иди, сдавайся, мы потерпим. Но только недолго. И готовься, тебе еще мать порцию своей любви выпишет.
Потирая ноющие от выражения родственной любви бока и глупо улыбаясь своим мыслям, Максимыч направился в оружейку. «Кладовщик» Никита ловко подхватил крюком своего протеза ремень автомата и вставил оружие в ячейку шкафа, после чего вопрошающе уставился на рюкзак.
– Не-не, это для Сената – образцы товара.
– А химия, дозиметр? – Никита не собирался отступать. Подотчетная снаряга «висела» на нем, в этом он был занудлив и щепетилен до крайности. Но, скорее всего, не праздное любопытство его разбирало и не любовь к порядку вдруг охватила.
– Никит, ты ж меня знаешь. Разгружусь, все занесу. У меня, как в сейфе. – Максимыч вручил кладовщику разгрузку и сложенный костюм, затем сгреб торбу. – Не обижайся, не могу пока тебе показать.
Тот обидчиво поджал губы, но промолчал. Всем было известно, что Никита нелегально приторговывал вещами с поверхности. Что греха таить, Максимыч сам приносил ему некоторые вещи на реализацию, но сейчас не тот случай. Обнаружен обитаемый бункер, даже Сенат собрали, какой уж тут черный рынок?
За дверью оружейки его ждала почти половина Сената. Возле отца и Саныча, вальяжно опираясь на стену, стоял огромный Еремин, а рядом, как каменная стена, перегораживал своими широченными плечами весь проход «главком» Васильев.
– Ого! А чего такой почет? Практически весь генштаб в полном составе – союз с «Кривичем» очень важен?
– Да уж, что скрывать, заждались. Идем в комнату заседаний, остальные уже там. – Еремин оторвался от стены и первым свернул в переход, ведущий в основное убежище.
– Когда великие решают наши судьбы, маленьким людям лучше не вмешиваться. – Саныч еще раз ткнул в плечо воспитанника и дипломатично ретировался.
Отец обнял сына, и они вдвоем вошли в коридор, соединяющий два убежища. Короткий проход, выложенный кирпичом и бетонными блоками, вывел их в широкий поперечный туннель, уводящий куда-то далеко на юг, а напротив открывался новый, похожий на предыдущий, как брат-близнец. Остановившись на «перекрестке», Максимыч окинул взглядом освещенный туннель. Вот она – дорога жизни выжившего человечества, теперь соединяющая несколько убежищ бывшего промышленного комплекса города в одно государство. На севере туннель, заблокированный обвалом, был превращен в огромную животноводческую ферму. Со всех ближайших к городу уцелевших деревень давным-давно привезли, привели или даже принесли на руках всю уцелевшую живность. Выходили, вырастили, и она, в благодарность за многие годы, расплодилась. Скотина и участки для посевов в бывших цехах стали основным сельскохозяйственным богатством бункера.
Глава 2
Сенат
Зал Сената отличался аскетическим убранством. В просторном помещении полукругом стояли сколоченные из досок скамейки, оставляя открытым пространство по центру. Такое расположение не давало ни одному члену собрания никаких преимуществ, а выступающий размещался в центре импровизированного цирка, за небольшим столом. Это было удобно, так как можно разложить бумаги или что-то продемонстрировать. Члены Сената объединенных убежищ выбирались путем прямого голосования, исходя из количества проживающих в том или ином бункере. Всего жилых бункеров было четыре. Самый большой, представленный пятью делегатами, – бункер «Измерителя»; трех человек избрали от бункера гидроэлектростанции, за которым укрепилось название «Тэцовский». Двое было от бункера завода «Радиодеталей» – его пустующее помещение восстановили после пожара, а затем заселяли, в основном, выжившими после катастрофы людьми, найденными на поверхности. И последний, самый малочисленный – бункер «Кристалла», – представлял один человек. Все члены Сената имели право голоса, решения принимались прямым открытым голосованием. Несколько старомодное республиканское правление позволяло избегать ненужных трений в государстве. Все понимали, что в одиночку никакое убежище не выживет, поэтому суверенитета никто и не просил. В одном – «Измерителе» – сплотились основные людские ресурсы, сельскохозяйственная и промышленная база. В другом – ТЭЦ – основные источники энергии. В бункере «Радиодеталей» были оборудованы цеха легкой промышленности, производившие одежду, обувь и предметы ежедневного обихода. Ну, а «Кристалл», изначально служивший базой вневедомственной охраны завода, был оплотом военной мощи нового государства. В нем находились основные склады боеприпасов и оружия, а также проживал личный состав вооруженных сил Объединенных убежищ. Разделение функций служило залогом крепости союза.
