Борис Царегородцев - Арктический удар
Всех, кто был на лодке, этот удар сбил с ног. Все, кто не успел проскользнуть в рубочный люк, попадали. Хекнер, не удержавшись от таранного удара, упал и ударился головой о люк. Повиснув, оглушенный или уже мертвый, вниз головой в отверстии люка, заблокировал его. Подлодка накренилась на левый борт. Внизу, на центральном посту, старший помощник орал, отдавая команды. Штурмана тоже приложило о борт, но более удачно. Видя, что лодка погружается и он не успеет пропихнуть капитана и спуститься сам, он и не захотел спускаться в этот стальной гроб, понял, что лодка сейчас уйдет на дно и ничто ее не спасет. Он сбежал на палубу, на ходу пытаясь сбросить ботинки, когда же это удалось, прыгнул в море и поплыл подальше от опасности. Через минуту лодка скрылась под водой, и на месте погружения запенились пузыри воздуха и солярки. Экипаж еще отчаянно боролся за жизнь, но это уже была агония: не зная о разрушении кормовых цистерн, они лишь тратили драгоценный воздух, пытаясь их продуть. Результат – пузыри на поверхности вместе с соляркой. Где-то рядом барахтался ошалевший Херман.
«Господи, неужели ты решил так наказать меня, я ведь притронулся к тем бабам по одному лишь разу, ну и еще… Другие-то грешили больше! Возможно, потому они и задыхаются сейчас, заживо замурованные на дне, а я все еще могу дышать! Только бы не акулы, нет! Вода теплая, пятнадцать миль, но ведь сумел же какой-то британец в тридцать четвертом или в каком-то еще году переплыть Ла-Манш, а я – ариец, герой кригсмарине!»
Херман огляделся. Он был один. Куда подевались командир и те трое, что были наверху? Акульих плавников, к счастью, тоже не было видно. И надо плыть, пока они не появились.
А на берегу? Вот будет смеху, если ему не поверят и погонят вон, как беспаспортного бродягу! Поди докажи тамошней полиции, что он моряк кригсмарине и, согласно конвенции о военнопленных, должен быть обеспечен казенным содержанием: крышей, едой, одеждой. Но об этом после – сначала доплыть. А уж там найти первого же полицейского или иного представителя власти и сдаться в плен. Американцы – цивилизованный народ. Простой и незлобивый, как деревня, и пока не имеют оснований злиться на немцев, как лимонники. А там, глядишь, война кончится через год-другой, когда фюрер завоюет достаточно жизненного пространства на Востоке, загнав азиатов-русских за Уральские горы, оставив разбираться с ними японского союзника: пусть те сами захватывают Сибирь, если она им нужна!
Тут Херман возблагодарил судьбу, что его U-215 не включили в состав одиннадцатой арктической флотилии. Это было бы воистину страшно – альтернативой смерти мог стать только русский плен. А это, по словам пропагандистов, настолько ужасно, что и представить нельзя. Сначала комиссары будут страшно пытать, демонстрируя свою звериную суть недочеловеков, затем погонят в страшную ледяную Сибирь, в концлагеря, которые у них называются ГУЛАГи, и будут морить в шахтах непосильной работой, а тела умерших укладывать в вечную мерзлоту вместо шпал железной дороги или скармливать белым медведям. Нет, Херман здравомыслящий человек – знает, что нельзя полностью доверять пропаганде. Но даже если малая часть того – правда, этого хватало с избытком.
Берег не приближался совсем. Лежа на спине и отдыхая, он думал: на что же они напоролись или кто напоролся на них? И что теперь делать дальше? До берега очень далеко, можно не доплыть, если только какой-нибудь корабль или патрульные самолеты не заметят его. И получится, что он зря прыгал в море, все равно утонет, только чуть позже.
Что-то заставило Хермана повернуть голову, оглянуться.
Из моря всплыла огромная подводная лодка. Таких просто не могло быть в природе, если верить справочникам. Удивляли непривычно сглаженные очертания и отсутствие орудий на палубе; кажется, на рубке были какие-то надписи и номер, но отсюда не разобрать. От лодки отвалил быстроходный катер, матросы в оранжевых спасжилетах, кто-то указывает рукой в его сторону. Точно, американцы. У англичан таких подлодок нет, а вот американцы при высоком уровне техники всегда отличались гигантоманией, у них уже двадцать лет назад подлодки были под три тысячи тонн! Хотя у японцев тоже есть большие подлодки, с которых даже самолеты могут взлетать, но что делать самураям в Атлантике и как бы они сюда прошли? Американцы, без сомнения. Вот почему они их протаранили – не заметили. Лодку построили, а моряки из них, как из п… рукав.
Зато не надо плыть пятнадцать миль, рискуя попасть в зубы акуле. Да здравствует американский плен! В соответствии с Гаагской конвенцией надо сразу потребовать, как положено, медицинскую помощь, еду, сухую одежду! Ну вот, уже кто-то хватает за шкирку и тянет наверх, еще кто-то тащит за руки.
«Я в лодке, – едва не задохнулся от счастья штурман. – Лодка надувная, похожа на резиновую, но очень плотная, незнакомой конструкции, с подвесным мотором, таких я нигде не видел, на боку латинскими буквами написано YAMAHA. Так что же это получается, нас потопили японцы? Как они здесь оказались, это же не Тихий океан? Да и эти нисколько не похожи на японцев, за исключением разве что того, который справа. У остальных лица вполне себе европейские. Один из них что-то спрашивает, я не слышу, вода в ушах, да и шок. Смотрю на приближающуюся подлодку. Ну очень огромная! Когда смотришь на ее палубу, кажется, на ней можно играть в футбол».
Он потряс головой. И вот тут его охватил ужас, когда он услышал русскую речь.
«Так это русские, а они-то что здесь делают и как смогли построить такую огромную лодку? А говорили, что они, кроме как плести лапти и пить водку, ничего не умеют. Итак, я попал к русским, лучше бы утонул, все равно мне не жить».
Его стал бить озноб, будто он голым попал на тридцатиградусный мороз.
«О боже, нет, лучше за борт, но не дают, хватают, укладывают лицом вниз! Лучше бы я утонул – все равно мне не жить!»
– Ой, мой бог, я пропал, ой, мой бог! – невольно вырвалось у него.
Он не помнил, как оказался на палубе. Кто-то что-то крикнул сверху, но от шока он не понял, что именно. Матросы подхватили его под руки, подняли на палубу и повели к двери рубки, и тут от потрясения пережитым или от страха перед будущим, а может, от всего вместе штурман потерял сознание.
Атлантика, 1942 год, это же время
Все, кто был в лодке, почувствовали, как она слегка затормозила, будто кто-то пытался удержать на месте двадцать тысяч тонн стали и сто тысяч лошадей. Казалось, лодка удержится под водой и ничего не произойдет, но какая-то сила подхватила ее и чуть не выкинула с глубины сто восемьдесят метров на поверхность океана.
– На рулях, держать глубину, олухи царя морского! – выкрикнул я.
