Дмитрий Политов - Небо в огне. Штурмовик из будущего
— Жаль, — сокрушенно вздохнул особист. — Слушай, а что вот это такое?
Экспат повернул голову. На ладони политрука лежала оранжевая «груша» автоматического маяка, входившая в аварийный комплект штурмовика. Дивин невольно потянулся к такой знакомой и до боли родной вещице, но замер, услышав резкую команду: — Замри! И не вздумай мне дергаться, застрелю!
* * *— Теперь вопрос к вам, товарищ сержант, — старшина Юферов, похоже, нашел себе новую жертву, остановившись перед Григорием. Маленький, худенький боец, с совершенно не вяжущейся с его внешностью громкой фамилией Пузыня, облегченно вздохнул и украдкой вытер со лба пот. — Расскажите-ка мне, каковы основные признаки заклинивания патрона при досылании его в патронник, укажите причины заклинивания и способы устранения данной проблемы?
Дивин слабо усмехнулся. Вопрос пустяковый, что тут думать.
— Признак: патрон при досылании его затвором заклинивается закраиной гильзы между лопастью отсечки-отражателя и правой стенкой канала ствольной коробки, — уверенно начал он. — Происходит это потому, что при заряжании патрон не был подведен под лопасть отсечки-отражателя или из-за неисправности отсечки-отражателя. Решение проблемы: исправить положение очередного патрона рукой и дослать его в патронник. При частом повторении задержки следует заряжать без обоймы, вкладывая патроны в ствольную коробку по одному. По окончании стрельбы отправить винтовку для исправления в оружейную мастерскую.
— Молодец! — Юферов удовлетворенно кивнул. — Шпаришь, будто с листа читаешь. А ведь, насколько я помню, наставление по стрелковому делу всего один раз читал?
— Да, — Григорий поморщился, опять губа треснула. — Но у меня память хорошая.
— Серьезно? — заинтересованно уставился на него старшина. — Может, и прошлую жизнь вспомнил?
Экспат мысленно выругал себя за длинный язык. Ну вот кто просил хвастаться?
— Извините, — он покаянно вздохнул. — Пока не вспомнил. Так, обрывки какие-то.
— Ну так напрягись!
— Ага, только смотри, чтобы штаны не порвались! — мгновенно прокомментировал кто-то из красноармейцев с ехидной ухмылкой. Над поляной прогремел взрыв хохота.
Григорий не обиделся. Он прекрасно понимал, что окружавшим его людям нужна эмоциональная разрядка. Затянувшееся путешествие по вражеским тылам, где в любую секунду тебя может подстеречь немецкая пуля, без возможности нормально отдохнуть, поесть, согреться, кого хочешь вымотает.
В принципе, отцы-командиры абсолютно правильно уловили тот факт, что маленький отряд все больше превращается в кучку павших духом людей, апатично переставляющих ноги и вяло реагирующих на приказы. Участились случаи дезертирства — почти каждое утро вновь назначенные отделенные командиры рапортовали об исчезновении того или иного бойца.
А еще жутко выматывал противный нудный осенний дождь. На привалах все старались подобраться поближе к огню и хоть как-то просушить обмундирование. А потом опять месили грязь, костеря, на чем свет стоит, войну, Гитлера и свою незавидную судьбинушку.
Майор хмурился, чернел лицом, наблюдая эту безрадостную картину. Но как-то вечером долго-долго обсуждал вполголоса что-то с другими командирами и наутро объявил, что, дескать, все — вольная жизнь кончилась! — теперь будем жить так, как положено военнослужащим. И старшина Юферов, садистски ухмыльнувшись, принялся дрюкать бойцов в хвост и гриву, заставляя вспоминать уставы и наставления. А провинившимся щедро раздавал наряды, обнаружив редкостное умение придумывать какую-нибудь неблагодарную работенку.
Дивин с некоторым изумлением обнаружил, что эти меры дали определенные результаты. Бойцы как-то оживились, подтянулись, а из глаз пропало обреченное выражение. То есть на все сто сработала старая воинская мудрость, гласящая, что солдат всегда должен быть чем-то занят.
Григорий самым позорным образом завалил блиц-экзамен, устроенный старшиной, полез в бутылку — что, мол, пилоту за дело до пехотных уставов! — после чего мгновенно отхватил законные два наряда и, потерев вдоволь песочком закопченный котел в холоднющей стылой воде какой-то безвестной речушки, старательно восполнял пробелы в знаниях, зубря статьи и положения. Благо, хорошо тренированная память позволяла ему запоминать самые заковыристые пункты с первого раза.
Экспат любовно погладил свою «мосинку». Да-да, он недавно получил оружие. Почти сразу после того памятного случая с автоматическим маяком. А ведь, грешным делом, подумал, что все — отбегался по чужой планетке. Прислонят к березке и шлепнут.
— … застрелю! — политрук Залыгин смотрел исподлобья. Нехорошо так смотрел, словно целился.
Григорий замер с протянутой рукой.
— Да не пугайте вы его так, — бросил мирно от костра старшина Юферов. — Он контуженый, вдруг припадок какой случится?
— И то верно, — неожиданно легко согласился особист. И вдруг очень широко улыбнулся. — Расслабься, сержант, пошутил я.
— Уф! — Дивин облегченно выдохнул. — Ну и шуточки у вас! Так и помереть можно.
— Рано нам помирать, еще фрицев с родной земли выгнать требуется, — наставительно произнес Залыгин. — Так что это за прибор? Заграничный?
— Почему вы так решили? — искренне удивился экспат.
— Да вот же, — политрук повернул «грушу» маяка и продемонстрировал маркировку на боку. — Вроде по-английски что-то написано. Я только и понял, что изготовлено в тридцать девятом, да и то, потому что цифрами указано. Или ошибся?
Но Григорий не ответил. Он хмуро разглядывал развороченную стенку, пробитую не то пулей, не то осколком. И мрачно прикидывал, как теперь подать сигнал бедствия. Вспыхнувшая секунду назад шальная надежда стремительно угасла.
— Сержант! — резкий окрик Залыгина вернул его в реальность. — Оглох, что ли?
— Простите, товарищ политрук, вспомнить пытался. Вроде бы в самом деле не русская штуковина.
— Сам вижу! — Особист нетерпеливо махнул рукой. — Для чего она нужна?
— Не помню, — убито сказал экспат. Сейчас Григорий впервые искренне порадовался тому, что его изуродованное лицо надежно скрывает внешнее проявление чувств и эмоций. Помнится, еще в гимназии приятели частенько подтрунивали, что по нему всегда очень легко определить, о чем он думает. А что сделаешь, пока организм не закончил перестраиваться, контролировать себя неимоверно сложно. Вот позднее, когда встанешь на Маршрут… Стоп! Лучше забыть прошлое и стараться жить настоящим. Потому что будущее в такой тьме, аж выть хочется. Как тому волку, что вчера полночи не давал всем уснуть.
