Адмирал Империи (СИ) - Коровников Дмитрий
Двери кают-компании снова разъехались с мягким шипением, впуская нас в озаренное теплым светом помещение. Даже выпивший Гусенков пропустил меня вперед — некоторые вещи впитываются в самую суть, становятся второй натурой. Я невольно отметил эту деталь: даже в подпитии мои офицеры оставались офицерами. Шагнув внутрь, я уже морально приготовился увидеть, во что превратили обычно строгий и чинный корабельный отсек две группы элитных бойцов, празднующих победу.
Когда створки дверей разошлись в стороны, и мы вдвоем с лейтенантом вошли внутрь отсека, то были встречены громогласным «Ура»! По тому, как «ура» также кричали и «щитоносцы», я понял, что дипломатия действительно действует. Я улыбнулся в ответ на приветствие своих солдат. В отсеке, где происходило пиршество, и в самом деле было не протолкнуться. В небольшой по площади зал набилось сейчас не менее полутора сотен вояк. Они сидели за большими длинными раздвижными столами, заваленными всеми возможными блюдами и горами бутылок с вином.
— Откуда такая роскошь? — недоуменно спросил я, повернувшись к Гусенкову. — Не знал, что на «Одиноком» столько дорогой провизии…
— Признаюсь вам как на духу, господин контр-адмирал, мы на несколько минут заглянули в кладовую столовой станции, которую вчера захватили, — покаялся Гусенок, с опаской посматривая на реакцию своего командира, не получит ли он за это нагоняй. — Согласитесь, в крепости все равно бы эти яства пропали, а здесь мы применим их по прямому назначению!
— Это же мародерство в чистом виде, лейтенант, — улыбаясь, произнес я, еще до конца не решив, как отнестись к этому проступку собственных «морпехов». Ладно мадьяры, с них пусть спрашивает Доминика, но от своих я этого явно не ожидал. Вот что значит нет рядом Дорохова, который конечно не позволил бы ничему подобному произойти.
— С другой стороны, вот смотрите, — Гусенок хоть и был уже сильно пьян, стал судорожно искать способ оправдаться, — у нас на борту в данный момент находится императорская семья… Так? Так… Чем же вы прикажете их почивать, все время пока высочайшие особы будут здесь обитать? Если вы думаете, что император и княжна-регент согласятся хлебать нашу солдатскую баланду, то…
— Ладно, остановись, — снова прервал я своего словоохотливого штурмовик. — Поверь, я как никто другой знаю, что княжна не станет кривиться от простого солдатского пайка. Да, я уверен что и нашего маленького императора это тоже не смутит… Но погорим об этом позже, а сейчас я хочу обратиться к этим ребятам!
Я повернулся к сидящим за столами мадьярам и своим «морпехам» и специально стал говорить громче, чтобы меня услышали все присутствующие. Штурмовики, кто находился сейчас в аудиенц-зале, повернулись в мою сторону и встали. Я поднял бокал вина, который услужливо поднес мне лейтенант Гусенков, и произнес:
— Бойцы, я поднимаю этот бокал, чествуя вашу отвагу и смелость! В крайней битве вы в очередной раз доказали свою стойкость и отвагу. Вы храбро сражались и не жалели ни себя, ни врага — за это честь вам и хвала! Ура!
— Уррра! — раздалось громогласное эхо сразу сотни глоток. — Да здравствует контр-адмирал Васильков — наш командующий… Самый отважный командующий в Галактике!
— О, мне крайне лестно слышать подобное, но боюсь, что это не соответствует действительности, — от души рассмеялся я, услышав эти приветствия. — К сожалению, не для всех вас я являюсь непосредственным командующим, — при этом я посмотрел на щитоносцев, — да и к тому, уже не являюсь адмиралом Северного флота. Павел Петрович Дессе как легко присвоил мне это звание — так и лишил его в одночасье…
— Позор ему! — раздалось несколько голосов из толпы.
Это кричали мои «моряки»…
— Не стоит говорить подобные вещи, — отреагировал я. — Этот человек по-прежнему очень многое значит для меня лично, но главное, что вы должны помнить — Павел Петрович Дессе невероятно много сделал для нашей Империи… Я не могу и не хочу платить старику неуважением…
— Но он же первым отдал приказ «взять вас живым или мертвым», господин контр-адмирал⁈ — возмутился Гусенок, под согласные с ним кивки остальных солдат из моей штурмовой команды. — «Лис» открытым текстом в своем распоряжении призвал: «любой, кто встретит вас, либо наш корабль на своем пути — имеет право безнаказанно лишить жизни всех, находящихся в этот момент на его борту»!
— Я думаю, этот приказ был издан адмиралом Дессе в момент эмоционального срыва, — я неуклюже попытался оправдать поступок крестного. — Уверен, что данное распоряжение будет вскоре отменено и всем нам перестанут угрожать расправой.
— А мы в этом не уверены, — замотал головой Гусенков. — Павел Петрович Дессе ничего не делает под давлением эмоций, и вы это прекрасно знаете… Нет, господин контр-адмирал — этот хитрый и злобный старикашка уже не отменит свой приказ…
— Отставить лейтенант, — я строго посмотрел на стоящего передо мной молодого человека, взглядом предупреждая его не продолжать.
— Но мы не смотря ни на что, всегда останемся верными только вам! — лейтенант с силой ударил себя кулаком в грудь, при этом замотав головой как боевой конь. Вот напился же!
Аудиенц-зал снова наполнился криками радости и изъявлениями верности.
— Спасибо за добрые слова, — я действительно был растроган до глубины души.
«Щитоносцы» сидевшие вперемешку с моими «морпехами» тоже улыбались и радовались. Мадьяры Доминики, конечно же, не выкрикивали сейчас слов любви и преданности контр-адмиралу Василькову, ибо служили точно не ему, но ничуть не смущались и не обижались, когда слышали нелестные слова в адрес командующего Дессе. Видя что те веселятся вместе с моими людьми и не испытывают при этом каких-либо неудобств, я обратился теперь непосредственно к ним:
— Солдаты 12-ой «линейной», я счастлив, что вы были рядом с моими штурмовиками в этом бою! Вы продемонстрировали невероятную организованность и слаженность, о которых могут лишь мечтать другие подразделения. Честь и хвала вам! Спасибо за службу!
Я снова поднял бокал и осушил его до дна.
— Слава «щитоносцам»! — повскакивали с мест мои космоморяки, обнимаясь со своими новыми боевыми товарищами.
Те, были явно смущены подобным проявлением братских чувств и стали хвалить штурмовиков и обнимать их в ответ.
— Благодарю вас за добрые слова, господин контр-адмирал, — приблизившись, слегка поклонился мне лейтенант Вереш — командир отряда «щитоносцев». — Для нас было честью сражаться под вашим руководством, и мы счастливы, что смогли освободить нашего императора из лап мятежников.
Лейтенант подошел ближе и крепко пожал мне руку. Я прочитал немой вопрос в ярко-синих глазах офицера, что же будет дальше с ним и его подчиненными.
— Не волнуйтесь, лейтенант, — я по-отечески приобнял того и развернул лицом к остальным. — Я понимаю, что вы служите не мне… У вас есть свой адмирал, и клянусь, что Доминика Кантор — одна из самых достойных и отважных командующих в Империи… Я понимаю, что вы не можете более находиться на моем корабле, так как я, и вся моя команда объявлены вне закона…
— Вы должны понять нас правильно, — начал было говорить Вереш, но я остановил его, положив руку ему на плечо.
— Не нужно оправданий, я не виню вас и полностью понимаю… Объявляю, что вы абсолютно вольны в своих дальнейших действиях. Я не задерживаю вас, и как только пожелаете сразу же можете покинуть «Одинокий» и отправиться назад к вице-адмиралу Кантор… Шаттлы уже подготовлены…
— О, большое спасибо, господин контр-адмирал, — странно улыбнувшись, лейтенант снова поклонился мне, затем, повернулся и обратился уже к своим подчиненным, — Наши товарищи с крейсера «Одинокий» очень добры к нам, предоставляя нам так называемую свободу… И мы, в свою очередь, навсегда останемся им благодарны… Но вот беда, — взгляд лейтенанта, который резко повернулся в мою сторону, тут же изменился до неузнаваемости. — Мадьяры не нуждаются в подачке в виде разрешения адмирала-предателя покинуть его корабль, они привыкли сами делать то, что считают правильным! Так будет и сейчас!
