ЧВК «Вольные стрелки». СВО в Африке - Марчук Николай Петрович
Так, ладно, надо работать с тем, что имеем. Сперва надо разобраться с насущными проблемами, а потом уже думать обо всем остальном.
Для начала я все-таки напился воды, но не из-под крана, как планировал, а из запечатанной бутылки с «кока-колой», которую нашел в раскрытом дипломате на столе. Немного полегчало, во рту пропало ощущение наждака. Мельком просмотрел содержимое дипломата: нательное белье, носки, паспорт с моим фото, но на другое имя, кошелек с деньгами, блокнот с записями, картонная коробка с таблетками, стопка красочных открыток с видами океана и пальм, мыльно-рыльные принадлежности, электрическая бритва, несколько толстых сигар в целлофановой обертке и блок жевательной резинки.
Не густо…
Ладно, а что у нас в карманах того самого мертвого парнишки? В карманах покойника оказалось и того меньше: паспорт гражданина Великобритании на имя Дениэла Берка, связка ключей, перочинный нож и кошелек с приличной суммой денег. Я выгреб содержимое кошелька, оставив лишь несколько мелких банкнот, потом еще пару банкнот, но уже достоинством побольше, засунул в карман женского платья, валявшегося на полу.
Так, как бы еще запутать следователей, которые будут тут разбираться? Взгляд скользнул по разбросанным вещам, наткнулся на коробку с таблетками. Жестяной цилиндр с нитроглицерином. Не знал, что у отца были проблемы с сердцем. А что, если рассыпать таблетки по полу, чтобы выглядело, как будто покойник хотел их выпить?
Держа цилиндр через платок, осторожно открыл его и хотел было уже высыпать на руку горсть ярко-красных горошин, но в очередной раз за последнее время тупо остолбенел. Вместо желатиновых горошин на ладонь высыпались мутные стеклянные камешки. Это что?..
Сыпанул стекляшки обратно в цилиндр, взял одну, подошел к оконному стеклу и провел камешком по стеклу. Раздался едва слышный противный скрежет, и на стекле появилась борозда царапины. Камешек при этом не пострадал. Алмаз?!
Камни довольно крупные, примерно по пять-семь миллиметров в диаметре. Всего алмазов было девять штук, семь из них мутноватые, желтушного оттенка, а вот два – прозрачные и чистые как стекло.
Интересные дела происходят! А батя-то мой был не так и прост, как я всегда думал. Якшался с бритишами, носил при себе не ограненные алмазы. Может, он и не военным советником был, а самым натуральным агентом КГБ?
Нелегал на «холоде», вспомнил я киношное определение агента советских спецслужб. Хотя постойте, у него же советский паспорт при себе. Какой же он нелегал? Паспорт, кстати, был не обычный, а типа заграничного, что ли? Только все равно какой-то неправильный. На обложке крупно написано: «СССР», а внизу уже помельче – «Служебный паспорт». Я о таких паспортах не слышал. Обложка синего цвета, а не красного. На первой странице текст по-русски и по-английски, суть которого сводилась к тому, что предъявителя этого паспорта всем дружественным странам надо пропускать без виз и оказывать всяческое содействие.
Так, свои вещи я забираю, пистолет тоже прихвачу, запасных патронов, кстати, я так и не нашел. Пистолет небольшой, хваткий. А, так это же «беретта»! Тот самый ствол, что был у Семен Семеныча Горбункова. В магазине семь патронов, с виду как обычные макаровские 9/18, но, может, чуток меньше.
Еще раз осмотрел гостиничный номер. Шкаф?! Как же я не догадался заглянуть в шкаф. В небольшом платяном шкафу на полке лежали свежие полотенца и чистое постельное белье. На нижней полке стоял небольшой кожаный чемодан. Осторожно открыв его, заглянул внутрь. Вещи сложены аккуратно и бережливо, поверх – несколько журналов весьма фривольного содержания из категории 18+. Под вещами, на самом дне чемодана – пачка патронов к пистолету и пустой запасной магазин. Рядом пачка денежных банкнот, где вперемешку американские доллары, английские фунты, французские франки и какие-то экзотические африканские банковские билеты. Пачка денег хоть и выглядела солидно, но при детальном просмотре выяснилось, что номинал купюр минимальный. Самая крупная купюра – двадцать долларов. Думаю, суммарно в пачке было не больше пары тысяч в долларовом эквиваленте. Оно и логично, потому что в это время банковских карт еще не было, а кто тебе даст сдачу с купюры в сто долларов. Опять же, мы, россияне двадцать первого века, привыкли использовать доллары в качестве средства хранения денег, а не их постоянного использования, вот поэтому для нас основная американская банкнота – это сто долларов, а для постоянного использования в качестве платежных средств нужны мелкие купюры. Это то же самое, если бы россияне ходили по магазинам и рынкам с прессом десятитысячных банкнот. Нашли бы вам сдачу в магазине или мелком ларьке? Хрена лысого!
Патроны и деньги я забрал себе, остальное убрал обратно в чемодан.
Заглянул под кровать. Ничего!
Зашел в ванную, еще раз посмотрел на свое отражение в зеркале.
– Ну, здравствуй, батя, – тихо, почти шепотом произнес я. – Вот и свиделись.
Тут меня, как молния, пронзило воспоминание из старой жизни. Мне было лет тридцать, примерно как отцу сейчас, и встретилась мне на рынке цыганка, которая пристала с гаданием. Я ее послал, потому что не люблю цыган, а она лишь улыбнулась и крикнула мне в спину, что я долгую жизнь проживу и отца своего еще увижу. Я тогда наорал матом в ответ на нее, потому что отец мой давно помер, и, соответственно, никак я с ним свидеться не мог. А вот сейчас гляжу в зеркало и понимаю, что цыганка была права, я действительно увидел своего отца.
– Мы-мы-ы!!! – замычал и забился негр-генерал-швейцар, лежащий в ванне.
– Что ж с тобой делать? – тяжело вздохнув, спросил я сам у себя, а потом уже обратился к негру на французском:
– Черный, ты понимаешь по-французски или по-английски?
В ответ «генерал» остервенело закивал головой в знак согласия. Ага, значит, разумеет черненький английский или французский язык. Это гут!
– Я сейчас вытащу кляп из твоего рта, но если ты начнешь орать, то тебе хана. Понял?
Негр опять истошно закивал головой в знак согласия. Я хорошенько разглядел генерала-швейцара. Молодой парень лет двадцати, может, чуть-чуть старше. Высокий, худощавый, сильно выпирает кадык, глаза чуть навыкате, в целом лицо приятное, коротко стрижен. Лицо знакомое, будто бы я его где-то уже видел. А где? Вспомнил! Швейцар был похож на французского актера, сыгравшего главную роль в фильме «1+1». Я вытащил кляп, подтянул «генерала» за плечи, чтобы он не лежал, а полусидел, и начал его допрос.
– Имя?
– Э-э-э, м-м-м, – начал мычать негр.
Хрясь! Я тут же выдал ему легкого подзатыльника, собственно говоря, для этого я его и усаживал в такое положение, чтобы было легче выписывать «лещей».
– Имя?
– Подабасон, – едва шевеля затекшими губами, прошипел негр.
– Патиссон? – переспросил я.
– Подабасон, – поправил меня «генерал».
– Ладно, потом разберемся, как твое настоящее имя, я буду тебя звать Паспарту. Договорились?
– Да, господин, – понурив голову, прошептал паренек, а потом вдруг из его глаз брызнули слезы, и он начал что-то скороговоркой бубнить на непонятном мне языке.
– Ты чего?
– Простите меня, простите, – было слышно сквозь плач.
– А ну, прекрати реветь, как баба! – вполголоса рявкнул я и тут же отвесил увесистую затрещину.
Плач прекратился, но Паспарту как-то странно смотрел на меня, в его взгляде читался не просто испуг, а какой-то панический ужас.
– Я видел вас мертвым! Вы умерли, – опять начал шептать Паспарту, но уже на английском. – От яда растения уабаин нет спасения. Вы умерли! Когда я раздевал ваш труп, то вы были мертвы.
– Ну, значит, я умер, а потом воскрес, – отмахнулся я, – считай меня вроде божества. Ты многих жителей Советского Союза видел?
– Не особо, всего двоих, и то издалека.
– Ну вот, а сейчас видишь вживую и знаешь, что некоторых советских граждан, особенно с такими паспортами, – я сунул ему под нос синюю книжицу, – яд этого вашего ебаина не берет. Ясно?
