Ярослав Веров - Десант на Сатурн, или Триста лет одиночества
Лиз эта его откровенность почему-то не понравилась.
– Сейчас вот доберемся до Узла, – пробурчала она, – оттуда и отправишься куда душе угодно, хоть в Австралию к одногорбым верблюдам, хоть на Луну…
Видимо, почувствовав перемену в ее настроении, овощ-всезнайка не стал спорить. Уже больше ни на что не засматриваясь, они вернулись к онокену.
На багряно-пепельном полотнище догорающего заката Узел выглядел как припавшая к земле туча, пронизываемая всполохами разноцветных молний. Оставалось не более десятка километров, но путь к Узлу лежал в стороне от трассы, в чистом поле, и Лиз сбавила ход. На этой кочковатой равнине приходилось передвигаться зигзагами, щадя сусличьи норы. Все равно жесткий антиграв онокена вырывал траву клочьями, нарушая экологическое равновесие местного биота. Лиз теперь следила не только за «дорогой», но и за небом, где обыкновенные с виду степные орлы вполне могли оказаться беспощадными чернокрылыми эриниями. По опыту она знала, что от этих птичек так просто не уйти, тем более со способным овощем за плечами.
«Рассказать ребятам – засмеют, – с горечью думала Лиз. – Особенно будет стараться Бен, возомнивший себя Хирургом… Тоже мне, великий рассекатель защитных сетей».
А Люц сочувственно улыбнется, но ей от его сочувствия станет совсем плохо, и она постарается как можно скорее вернуться в свое Ведьмино логово, лишь бы не видеть его черных, притягивающих глаз… И почему она подобрала этого Вига? Только лишь в благодарность за починку онокена? И в благодарность тоже, а еще, наверное, потому, что впервые в своей жизни встретила человека (не овоща, а человека, что тут темнить) из внешнего мира, который ее поразил. И еще потому, что помнила, как жила когда-то такой же растительной жизнью, хотя и тянулась к чему-то другому. К чему-то странному…
Эринии напали, когда солнце уже зашло и огни воздушного города слились в вышине с редкой россыпью звезд. Со стороны это выглядело очень красиво. Черные силуэты парящих по медленно сужающейся спирали тварей резко выделялись на фоне пылающей полукилометровой стены. Странно, что Узел не дрейфовал, а висел на месте, даже медленное осевое вращение было остановлено, но Лиз было не до странностей. Спешившись, она несколько мгновений задумчиво смотрела на приближающихся механоргов.
– Слушай, Виг, – произнесла Лиз как можно более равнодушно, – у тебя случайно нет подходящей идеи, как нам от них отбиться, а?
Виг, на чье лицо попеременно ложились красные и зеленые сполохи габаритных огней Узла, усмехнулся.
– А ты разве не знаешь? Попроси Ирму, и все дела.
– Сигнал экстренной эвакуации?
– Ну да, – буркнул Виг, всем своим видом говоря: вот непонятливая девчонка!
Лиз не обратила внимания на гримаски слишком возомнившего о себе овоща. И так было понятно, что толку от него не будет. Ведь он потому и спокоен, что лично ему ничего не угрожает. Любой механорг распознает очипованного болвана, будь он хомо или любое другое ценное животное, на расстоянии. А как быть человеку, у которого нет электронной мушки в голове? А что ждет механорга, который изъят из числа рабов всесильной Ирмы, когда она и со своими-то не особенно церемонится?
Лиз вспомнила, что однажды видела, как слегка удивленный появлением грозных птичек малыш-овощ равнодушно наблюдал за экзекуцией оника, на котором он только что весело утюжил муравейник, и горько пожалела, что тогда в Бирме отвергла подарок Люца.
«Небольшой сюрприз для матушки Ирмы, – говорил он, показывая ей симпатичную, похожую на древний пистолет вещичку. – Проведешь пальчиком по этому сенсору, и любой не ответивший на наш пароль орг тут же отбросит копыта».
– Ладно, – сказала себе Лиз, – будем драться подручными средствами.
Она вернулась в седло, переключила онокентавра на дип-режим, и земной конек превратился в конька морского. Первая же эриния, наткнувшись на силовой пузырь, предназначенный выдерживать давление на трехкилометровой глубине, с переломанными крыльями и разбитой грудью отлетела в траву. Ее товарки по клану, мгновенно изменив свои траектории, стали кружить над неопознанным онокеном, выбирая тактику для нового нападения.
Виг, несомненно изумленный поступком странной девчонки, все же молчал. А Лиз напряженно думала о том, что сообразительные птички вскоре «пожалуются» матери своей инфосфере, и та просто дезактивирует «чужого» механорга. Остронаправленный электромагнитный импульс со спутника или технологического терминала Узла – и, как выразился овощ Виг, все дела…
«Неужели придется просить овоща, чтобы позвонил мамочке!»
Тень огромного летательного аппарата пала на поле битвы. Газовый выхлоп из расположенных под днищем вспомогательных дюз смахнул грозных эриний, словно мух. Зависнув в трех-четырех метрах от полегшей под горячим ветром травы, таинственный аппарат раскололся в кормовой части, образовав слабо освещенную щель, достаточную, чтобы в нее мог проскользнуть маленький механорг. В этой щели появился силуэт человека, знаками приглашающего незадачливых путешественников внутрь. Лиз узнала высокую, сутулую фигуру Мастера. Она вернула онокена в прежний режим и с ходу въехала по еще не коснувшейся земли аппарели в грузовой отсек десантного реактивного дельтаплана.
2
Ускорение отшвырнуло меня к борту. Потирая ушибленное плечо, я уселся на узенькую металлическую скамеечку и принялся разглядывать грузовой отсек «Птерозавра» и все, что в нем находилось. Ничего, кстати, особенного. В этом широком ребристом тоннеле могли поместиться человек двести десантников да еще парочка броневиков. Теперь же в подсвеченной синими лампами пустоте были лишь трое людей и маленький напуганный механорг.
Лиз что-то сдержанно объясняла рослому худющему дядьке, называя его Мастером, а тот благосклонно кивал лысиной, изредка поглядывая в мою сторону.
Между ними мерно раскачивался несчастный онокен, вся беда которого, на мой взгляд, заключалась в том, что какой-то умник ввел в его метаболический цикл вещество, блокирующее «голос крови». Я сразу почувствовал, как одинок бедолага, когда там, на заброшенной дороге попытался привести его в чувство. Нет, это ж надо до такого додуматься? Лишить орга привязанности к родному клану! Неудивительно, что оник стал сбоить, я бы тоже на его месте…
Впрочем, я тоже хорош, внушил ему, что он мой дядя по материнской линии. Теперь не отвязаться…
Лиз с Мастером все-таки о чем-то договорились. Потому что девчонка куда-то убежала, а лысый, раскачиваясь на ходу, подошел ко мне и сказал, ласково так, будто ребенку:
– Привет, Виг! Меня зовут Хо, а это… – он показал на подрагивающие шпангоуты, – это…
Договорить я ему не дал. Выпучив зенки, чуть заикаясь от восторга, я выпалил:
– А я знаю! Это тяжелый десантный дельтаракетоплан из серии «Птерозавр», последняя модель, – и добавил с благоговением: – Ему, наверное, лет триста?
– Ну не триста, конечно… – озадаченно пробормотал Хо, а потом спросил: – Скажи мне, Виг, как это тебе удалось восстановить онокентавра с выбранным силовым ресурсом?
Я пожал плечами и понес какую-то околесицу.
Мастер Хо внимательно выслушал, но в глазах его застыло разочарование.
– Ты молодец, Виг, – сказал он участливым тоном. – А теперь ступай в рубку, там уютнее.
В рубке уже были звезды. Они по-свойски заглядывали сквозь армированный спектролит носового «фонаря», совершенно сливаясь с мерцанием индикаторного кольца и бледным зеленоватым свечением эхоскринов. Это сочетание и впрямь делало пилотажную рубку уютной.
Судя по всему, «Птерозавр» шел на искине.
Лиз сидела в кресле второго пилота, небрежно выложив длинные красивые ноги, обтянутые штанами из серебряной «рыбьей кожи», на луку зафиксированного штурвала. Хо занял место командира, а мне показал на откидное креслице штурмана-радиста.
Усевшись, я немедленно достал из своего красно-зеленого рюкзачка самодельный блокнотик и стило с обоймой десятицветных «вечных чернил».
«Сегодня на старой Трансгобийской магистрали встретил красивую девчонку и благодаря ей пережил целое приключение! Подумать только, прокатиться на настоящем „Птерозавре"! Да я и мечтать о таком не мог!»
Написав это, я еще раз обвел каждую строчку, но уже другим цветом. Стило чуть-чуть повибрировало, и сообщение ушло к Шуру.
Потом я взглянул на Лиз.
Задремав, она уронила голову на плечо, и я увидел, как выгодно очерчено мерцанием приборных шкал ее бледное от усталости скуластое лицо и какие изумительные тени ложатся на щеки от густых ресниц.
Нужно было ловить момент. Несколькими штрихами я набросал дугу пульта, изящные ножки на штурвале и спокойное лицо спящей девушки в ложементе. Закончив, я надписал рисунок:
«Спящая девушка-астронавт».
– Почему астронавт? – шепотом спросил Мастер Хо.
