Андрей Столяров - Детский мир (сборник)
– Я прошу порядка, товарищи!.. От нас требуются не эмоции. От нас требуются дисциплина и выдержка!.. Мирра Абрамовна, сядьте на место!.. Николай Поликарпович, вы же пожилой человек!..
Спокойствие сохранял, пожалуй, только Котангенс, тем не менее воспользовавшийся суматохой, чтобы зажечь свою трубку – клубы синего дыма поплыли по воздуху – да еще молчал аристократической внешности Мамонт – недоуменно оглядывая соседей. Из кармашка отпаренного пиджака высовывался платочек. Однако Семядолю не так–то легко было выбить из колеи. Она в три секунды навела необходимый порядок. Пристыдила мужчин, жестикулирующих, как на рынке, водворила на место химичку, которая порывалась куда–то мчаться, сказала сердитым голосом: «Арнольд Петрович, здесь курить запрещается!..» – после чего, выдержав паузу, чтобы тишина закрепилась, и все также постукивая авторучкой, с большим чувством произнесла:
– Честно говоря, мне стыдно, товарищи! Мы же с вами все–таки учителя. Пропал мальчик, от нас требуется срочная помощь. А мы с вами вместо этого чем занимаемся? Что о нас подумает Отто Янович? Вместо помощи? Давайте, товарищи, по порядку…
Она подождала еще несколько долгих секунд, чуть подергивая головой и рассматривая, казалось, каждого по отдельности, а когда решила, что все уже прониклись моментом, то спокойно и деловито изложила свою собственную позицию.
Она сказала, что не собирается обсуждать сейчас медицинские аспекты проблемы: не ее специальность, и, наверное, милиция лучше разберется в этом вопросе, она сказала, что не собирается также вдаваться в непосредственное расследование, пусть расследованием занимаются те, кому это положено, и уж, конечно, заметила Семядоля, она не собирается ничего указывать компетентным органам, наши органы ни в каких указаниях не нуждаются. Помощь, разумеется, будет оказана. Разумеется, будут опрошены находящиеся в городе ученики и любые детали немедленно сообщены товарищу Пекке. Здесь не может быть никаких сомнений. Наш учительский коллектив… долг российского педагога… Но она хотела бы обратить внимание на одно обстоятельство – обстоятельство, которое не должно остаться упущенным… В этом месте Семядоля немного помедлила, а потом продолжила с еще большей энергией. Говорила она о довольно–аки необычных вещах. Сергей весь напрягся. Оказывается, среди учеников существуют весьма нездоровые настроения. Ходят слухи о монстрах и привидениях, появляющихся по ночам. Эти монстры, якобы, и ответственны за похищение. В частности, рассказывают о Доме Смерти, который находится где–то в городе. Кто туда попадает, естественно, исчезает бесследно. Или говорят о какой–то Черной Руке, тоже якобы существующей и отрубленной когда–то у Людоеда. Говорят, что именно эта Рука охотится за ребятами. А еще упоминается Топкое Место, засасывающее любого, и – Болтливая Кукла, крадущая малышей, и – Пузырь–невидимка, который вытягивает из человека все соки. В общем, настроения, как видите, специфические. Семядоля была просто поражена, когда об этом услышала. По ее мнению, детей явно запугивают, и хотелось бы выяснить, кому это понадобилось. Связь с пропавшими мальчиками, во всяком случае, несомненная, и она, Семядоля считает, что в этой истории следует разобраться. Слишком ясно тут чувствуется чье–то целенаправленное влияние.
– Школа должна вмешаться, – заявила она.
Все были слегка ошарашены.
Наконец, опомнившийся Котангенс опустил одну ногу с другой и решительно выдернул изо рта злосчастную трубку.
– Позвольте, – сдавленным голосом сказал он. – Не имеете ли вы в виду, Маргарита Степановна, что подобного рода фантазии действительно материализованы? Я вас правильно понял? Ведь это – детские игры. Все ребята в определенном возрасте испытывают тягу к ужасному. Про Дом Смерти я ничего сказать не могу, но у нас во дворе, например, рассказывали о Бешеной Чуне. Дескать, бродит – откусывает руки и ноги. Одно время я даже боялся показаться из дома. Это быстро проходит. Здесь нет ничего особенного.
– Действительно, – протянула химичка. – Было что–то такое, но, слава богу, недолго. Я боюсь, Маргарита Степановна, что вы нас дезориентируете.
И еще несколько человек подтвердили:
– Зачем это обсуждать?
– Чушь какая!..
Семядоля покрылась красными пятнами.
– Хорошо. Пусть это будет в порядке дискуссии. Я надеюсь, однако, что все поняли поставленную задачу. Мы должны побеседовать с учениками, и как только хоть что–нибудь выяснится, – к товарищу Пекке. Я подчеркиваю: без какого бы то ни было промедления. Есть вопросы, какие–нибудь замечания? Отто Янович…
– Вот именно: без промедления…
– Ребята очень неохотно разговаривают, – заметил кто–то.
– А уж это наша забота. На то мы и учителя!
– Кстати, – неожиданно встрепенулся Котангенс. – А откуда, Маргарита Степановна, известны такие подробности? И – Болтливая Кукла, и Пузырь–невидимка. Мне мои… молодые друзья… ничего не рассказывали.
Семядоля вскинула голову.
– Ваши молодые друзья сообщают вам только то, что вы желаете слышать.
– Маргарита Степановна!..
– Все, Арнольд Петрович, закончили!..
И она, показывая, что препираться не стоит, поднялась и вновь три раза стукнула авторучкой:
– Время дорого, товарищи. Приступаем к работе!..
Сергея она задержала:
– Извините, мне нужно с вами поговорить. Две минуты, если вы, конечно, не возражаете…
– Пожалуйста, – кисло ответил Сергей.
Он считал, что сейчас последует выговор за опоздание.
Семядоля, однако, про опоздание даже не вспомнила, а несвойственно для себя, будто девушка – покраснела, замялась, быстрым резким движением поправила кудри, набитые, как в парике, и, наверное, чувствуя, что пауза слишком затягивается, мелко кашлянула и не очень громко спросила:
– Вы, Сережа, когда–нибудь слышали о Мерзкой Ленте?
– Нет, – недоуменно ответил Сергей.
– Ну так вот, была такая история. Ночью размыкается щель в стене, – как змея выползает оттуда Мерзкая Лента и, шипя, начинает тебя пеленать – кольцо за кольцом. Холод, слизь, кошмарное ощущение… – Семядоля вся передернулась. – Вы только не смейтесь, Сережа. Я буквально чувствую ужас, который сгущается среди нас. А скажите, вы за последние дни не сталкивались с чем–нибудь необычным?
Сергей помедлил.
– Вроде бы нет…
– И ребята вас любят. Они вам ничего не рассказывали? – Семядоля неожиданно коснулась его руки и добавила – как будто речь шла о жизни и смерти. – Я боюсь, что будет поздно, Сережа. Я вас спрашиваю потому, что вы сами, простите, еще – молодой. И, быть может, видите то, что другие уже не видят. Вы меня понимаете?
– Да, наверное… – сдерживаясь, сказал Сергей.
– Ну – идите. И если вы вдруг почувствуете что–нибудь странное…
– То – немедленно к вам.
– Или – к Пекке…
– До свидания, Маргарита Степановна…
Сергей скатился по лестнице. Он был взбешен. Недостаточно взрослый он, видите ли, – ну и ладно. И пускай Семядоля провалится со своей снисходительностью. Он, в конце концов, ей ничем не обязан. Ладно, хватит, закончили, пора действительно повзрослеть…
Он свернул за угол и остановился.
Тотоши на привязи не было. Лишь висел вдоль трубы обрывок кожаного поводка, да асфальт в этом месте был чистый, как будто его подметали.
Сергей оглянулся.
– Вот те раз… – растерянно сказал он.
И сейчас же из–за угла вышла тоненькая девочка в комбинезоне и уставилась на него, испуганно и быстро моргая.
Волосы у нее были совершенно выгоревшие, а коленки краснели, как будто она где–то ползала.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич…
– Здравствуй, Муся, – после некоторого молчания сказал Сергей.
3
Он не знал, что ему дальше делать. Почему они все такие бледные, думал он. Почему они такие бескровные, словно никогда не бывают на солнце? Почему они такие серьезно–вдумчивые, словно высохшие старики, и, как на подбор – с такими остановившимися глазами? Не нравятся мне эти глаза. И почему они ходят, а не носятся сломя голову? И почему не прыгают и не визжат, как помешанные? Что–то они не очень похожи на нормальных детей.
Он не представлял, с чего начать разговор. В закутке между школой и пыльными гаражами никого не было. Валялись сохлые щепки, и высовывалась из трещин в асфальте железная неприветливая крапива.
И стояла девочка Муся в цветастом комбинезоне на лямках.
Сергей переступил с ноги на ногу.
– Куда ты сейчас направляешься?
Девочка Муся подумала.
– Мама послала меня за молоком, – сказала она. – Но молока сегодня не завезли и поэтому я взяла две бутылки кефира.
В сумке, которую она подняла, глухо звякнуло.
Сергей был несколько озадачен такой обстоятельностью ответа.
– А почему ты совсем куда–то исчезла? – спросил он. – Раньше вы играли с Дрюней на огородах. А теперь тебя что–то совсем не видно. Да и в гости к нам ты, по–моему, уже месяц не заходила.
