Грэм Макнилл - Эффект Гераклита
- Начнем, - сказал Ваанес и выпустил из латных перчаток молниевые когти.
Издав ревущий боевой клич, Свольярд первым двинулся вперед, занося топор над свежерожденным. Внезапно его цель сместилась, взметнувшись в прыжке и кувырком уходя от удара. Как только свежерожденный опустился на пол, Ваанес шагнул в сторону, занося над ним когти. Потеряв равновесие после своей яростной атаки, Свольярд открылся, но противник увернулся от него и ладонью отбил нацеленный на него меч Джеффара Сана.
Ваанес увидел брешь в обороне свежерожденного и сделал выпад когтями, энергетическое поле которых отключил на время этого тренировочного спарринга. Противник уклонился от удара и выбросил ладонь вперед, целясь в Ваанеса. Бывший воин Гвардии Ворона отступил, чтобы избежать удара, но не сумел сделать это достаточно быстро, и гнилая вонь, исходившая от свежерожденного, внезапно оказалась тошнотворно близко вместе с рукой, подобно молоту врезавшейся в его подбородок.
Пошатнувшись, Ваанес, тем не менее, понял, что удар был намеренно ослаблен в самый последний момент. Он встряхнул головой, стараясь избавиться от вони свежерожденного и сочувствуя Свольярду, для неестественно обостренных чувств которого этот запах, наверно, был настоящей пыткой. Возможно, поэтому-то тот и дрался с таким остервенением, надеясь таким образом побыстрее закончить этот бой…
Волчий Брат взревел и бросился в атаку, его топор двигался по замысловатой траектории, ища возможность зацепить свежерожденного. Ваанес ругнулся, заметив, что бешеные удары Свольярда позволили противнику вырваться из окружения. Джеффар Сан атаковал с мастерской точностью, но его выпадам мешало неистовство Свольярда.
Увернувшись от топора, грозившего снести ему голову, свежерожденный изо всех сил ударил локтем в бок Волчьего Брата. Подобный удар, достанься он Свольярду от любого другого врага, остался бы им почти не замеченным, но сейчас керамитовая поверхность доспеха треснула, и Волчий Брат, как подкошенный, упал на пол.
Джеффар Сан отступил, готовя следующую атаку, и Свольярд остался совершенно без прикрытия перед противником, который мог бы при желании с легкостью разорвать ему глотку.
Но свежерожденный не удостоил вниманием поверженного врага и повернулся к Ваанесу, молниевые когти которого опускались, чтобы разрезать его на части. Свежерожденный попытался блокировать удар предплечьем, но опоздал, и когти Ваанеса вспороли его грудь, вскрыв футляр из кожи и обнажая влажно блестящую мускулатуру.
Заорав от боли, он упал на колени, и Джеффар Сан, сделав выпад сзади, вогнал свой меч ему между ребер. Пронзив его насквозь, острие клинка вышло из груди в фонтане смердящей крови.
Свольярд вскочил на ноги с яростным ревом и широко замахнулся топором, намереваясь разрубить свежерожденного пополам, но Ваанес, втянув когти в латные перчатки, остановил воина резким ударом в лицо. Свольярд рухнул на палубу, его лицо превратилось в искаженную гневом маску, залитую кровью, – Ваанес сломал ему нос.
-Хватит! – крикнул Ваанес. – Все кончено.
- Я убью тебя, - рыкнул Свольярд, сплевывая сгусток уже свернувшейся крови. – Ты позоришь меня прямо перед этим его…зверенышем.
- Ты сам себя позоришь своим гневом, - отрезал Ваанес. – Приведи себя в порядок, и мы начнем снова.
Свольярд наградил палубу еще одним кровавым плевком, но все-таки отошел к скамьям, стоявшим у края палубы. Глядя, как тот отступает, Ваанес облегченно вздохнул. Без дисциплины, к которой он привык за время, проведенное в Ордене, Волчий Брат становился все более диким и непокорным и из-за своей ярости был больше помехой, чем соратником.
- Осторожней, Ваанес, - предупредил материализовавшийся рядом Джеффар Сан, проводя рукой по длинным светлым волосам. – Однажды он все-таки даст волю своему бешенству.
- Знаю, - кисло ответил Ваанес, - но ты же меня прикроешь?
Белый Консул сдержанно кивнул и одним плавным движением вогнал меч в ножны.
- Я ведь поклялся в этом на той мертвой планете, разве не так?
Ваанес безрадостно рассмеялся.
- Когда-то мы все в чем-то клялись, дружище, и посмотри только, что с нами стало.
Джеффар Сан ничего не ответил, так же сдержанно поклонился и, резко развернувшись, направился к своей оружейной стойке. Когда последний из его выживших воинов ушел, Ваанес вздохнул и понурил голову.
- Ты сам восстанавливаешь против себя тех, кто следует за тобой, - произнес глухой голос у него за спиной. – Мне кажется, это не укрепит их преданность. Или я чего-то не понимаю?
- Нет, - ответил Ваанес, оборачиваясь к свежерожденному.
Мертвая кожа существа уже восстанавливала целостность, и зарастающая плоть издала грубый, причмокивающий звук. Из ран, нанесенных Ваанесом и Джеффаром, исходило мутное желтоватое сияние, подобное последнему проблеску угасающего солнца: так энергия варпа, питавшая неестественно быстрый рост этого…создания, поддерживала в нем жизнь вопреки ранам, уже давно бы убившим обычного человека. Такие серьезные раны стали бы смертельными даже для одного из Адептус Астартес, но свежерожденный уже почти не обращал на них внимания.
- Сейчас мы в царстве моих повелителей, - сказало существо, заметив, на что смотрит Ваанес. – Здесь я могу исцеляться быстрее.
- Ты и так быстро восстанавливаешься, - ответил Ваанес.
- Величие Хаоса повсюду, и с каждым днем оно усиливается.
- Так говорят истовые последователи.
- О чем ты? – спросил свежерожденный с неподдельным интересом.
- Ты как будто повторяешь то, что тебе сказали, а не говоришь, исходя из собственных суждений.
- А разве есть разница?
- Конечно, есть, - сказал Ваанес, чувствуя, что его терпение недолго продержится под атаками ненасытного любопытства свежерожденного. Он присоединился к Хонсю, чтобы обучать это существо технике боя, а не этике и знаниям о мире.
- Расскажи.
- Разница в том, что тебе говорят о многих вещах, но усваиваешь ты очень немногое.
Свежерожденный задумался, склонив голову набок и покусывая нижнюю губу, как ребенок, погруженный в размышления. Ваанес отвел взгляд от… от существа – он все еще не мог воспринимать того как личность, особенно если всего несколько месяцев назад он действительно был ребенком.
Тот факт, что свежерожденный был вылитой копией человека, которого Ваанес ненавидел, только усугублял ситуацию.
Последний раз Ваанес видел Уриэля Вентриса в горах Медренгарда, прямо перед тем, как этот идиот, вставший во главе стаи безумных чудовищ-людоедов, пошел штурмом на крепость Хонсю. Хотя тогда Ваанес не сомневался, что Вентрис идет навстречу верной смерти, оказалось, что предприимчивый капитан выжил и внес свою лепту в падение Халан-Гола.
- Ты меня ненавидишь? – внезапно спросил свежерожденный.
- Что?
- Ты меня ненавидишь? – повторило существо. – Мне так кажется.
- Ненавижу? Да я даже не знаю, что ты такое и как тебя следует называть.
- У меня нет имени, - ответил свежерожденный. – Я его еще не заслужил.
- Имена не заслуживают, их получают при рождении.
- Я помню свое рождение.
- Неужели?
- Да, помню.
- И… и на что это было похоже? – спросил Ваанес, проклиная себя за любопытство.
- Было больно.
За исключением того, что Вентрис скормил им, разглагольствуя о чести в Убежище, Ваанес мало что знал о создании существ, подобных свежерожденному. Однако он знал достаточно, чтобы понять: прежде, чем началась трансформация всего его тела, свежерожденный был не более чем обычным ребенком.
Благодаря биологическому инкубатору Демонкулабы, нечестивому колдовству и бесчестной краже генетического материала, изъятого из геносемени Вентриса, свежерожденный рос не по дням, а по часам. Демоническая питательная среда внутри дьявольской матки вскормила его, а обличьем ему стала дряблая кожа, срезанная с тел рабов. И хотя его организм полностью отражал строение космического десантника, разумом он был подобен младенцу.
- Больно… - сказал Ваанес. – Думаю, все так и было.
- Было? – переспросил свежерожденный, качая головой. – Боль никуда не ушла. Она со мной каждую минуту моей жизни.
- Я понимаю.
- Нет, - возразил свежерожденный и, оскалив зубы, шагнул ближе к Ваанесу. – Ничего ты не понимаешь. Я – сломанное подобие человека, Ардарик Ваанес. Каждый мой вздох – боль. Каждый удар сердца – боль. Все во мне – боль. Почему я один должен так страдать? Я хочу сделать так, чтобы все вокруг испытывали такие же муки.
- И ты изрядно в этом преуспел, - признал Ваанес, глядя в исполненные ярости глаза свежерожденного и вспоминая ужасную, отнюдь не легкую смерть того магоса на Голбасто.
- А что я еще могу сделать? – огрызнусь существо. – У тебя есть имя и память, а у меня – только кошмары и украденные воспоминания, принадлежащие кому-то другому.
