Михаил Тырин - Желтая линия
— Щербатин! — выдавил я.
На него было страшно смотреть. Словно здорового, сытого, полнокровного человека взяли да засушили между страниц книги. Щеки висели мешками, уголки губ безвольно опустились. И лысина походила уже не на подлокотник кожаного дивана, а просто на лысину.
— Какой кошмар, — покачал я головой.
— Спасибо, — еле слышно ответил Щербатин. — Ты тоже классно выглядишь.
— Куда ты меня притащил, сволочь? — начал заводиться я. — Что с нами тут делают?!
— Бе-еня… — с досадой протянул Щербатин. — Мы же договаривались. Все с нуля. Новая жизнь на новом месте. Ничего, я не обидчивый. Дождусь-таки, когда ты скажешь мне спасибо и в ножки упадешь.
— В ножки?! — еще больше разозлился я. — Ты рехнулся с перепою, да? Куда нас занесло, отвечай!
— Беня, мы в самом сердце цивилизации. Настоящей цивилизации. Это — Столица Мира. Здесь все устроено для счастья.
Я не нашелся даже что ответить на такую чушь. Я просто подавился своими эмоциями.
— Белые носки, Беня! — со значением проговорил Щербатин. — Тебе каждый день будут выдавать белые носки. Ты представляешь, как круто переменилась твоя жизнь? Тебе не придется больше отстирывать свои чертовы дырявые носки.
— Какие еще носки? — выдавил я.
— Хватит злопыхать, Беня. Ты только представь, как это было омерзительно — ты возился в грязной воде, соскребая грязь со своих драных тряпок. Потом ты шел на кухню, звенел липкими тарелками, варил какую-нибудь дешевую тухлятину, чтоб запихать ее в себя. Ты же человек, Беня. Ты поэт — гордое существо.
— Что ты несешь?
— Тихо, тихо, не кипятись. Сейчас тебе все расскажут.
— Чего мне расскажут?! — звенящим голосом проговорил я. — Что ты мне тут устроил?
Я вскочил и, кажется, начал орать:
— Что ты мне мозги забиваешь?! Какие еще носки? Давай, показывай, как отсюда выйти, мне на работу надо. Шуточки, да? Сволочь! Сволочь!!!
Тут непонятно откуда выскочили трое молодцев в зеленых робах. Двое швырнули меня обратно на скамейку, третий побрызгал в лицо чем-то теплым и кислым. У меня тут же все обмякло, отнялось, не осталось сил даже закрыть рот.
Зеленые ушли. Они, кажется, не имели ничего против меня, они просто остудили мою истерику. Судя по их сноровке, я был тут не единственным нервным, работы для них хватало.
— Тихо, Беня, — ворковал Щербатин. — У нас с тобой все очень хорошо, все налаживается, ты и сам сейчас поймешь. Тебе все расскажут…
По залу прошло некое шевеление, доходяги поворачивали головы и вытягивали шеи, некоторые пересаживались. Я наконец увидел, что на возвышении неподалеку от нас стоит, подняв руку, женщина с пышными серебряными волосами. Она была, пожалуй, довольно яркой внешности, но мне не понравилась. У нее было лицо акулы.
— Добро пожаловать, будущие граждане Цивилизации! — произнесла женщина с отработанным радушием. — Вы стеклись сюда из разных уголков мира, чтобы начать жить хорошо, жить правильно, жить для себя и Цивилизации. И вот вы с нами!
Серые робы в зале замерли. Тысячи глаз неотрывно смотрели на женщину-акулу.
— Щербатин, — тихо прошептал я. — На каком языке тут все говорят? Я никак не определю.
— На языке Цивилизации, естественно, — ответил Щербатин. — Его знает каждый разумный человек. И ты тоже. Просто не было случая попользоваться…
— А на нем можно писать стихи?
— Тихо…
— Есть три обстоятельства, с которыми я рада вас поздравить, — продолжала женщина. — Во-первых, теперь вы обеспечены пищей и одеждой на всю жизнь…
Серые робы после этих слов возбужденно загудели, задвигались.
— Во-вторых, вы совершенно свободны, вас никто не посмеет ни к чему принуждать. И, в-третьих, ваша жизнь, благополучие и счастье — только в ваших руках.
Вы пока не граждане Цивилизации, вам еще предстоит усердием и верностью доказать, что вы достойны ими стать. Каждый ваш шаг, каждое усилие, направленное на благо Цивилизации, будут оценены определенным количеством уцим. При накоплении нужной суммы уцим возрастет ваш холо — ваш статус как членов Цивилизации. Сейчас у вас нулевое холо, и у вас почти ничего нет. Но уже первое холо даст вам право на выбор одежды. Второе холо позволит выбирать вкус пищи и пользоваться услугами развлекательных центров. Третье — и вы получите излишки, которыми распорядитесь по своему усмотрению. И так далее, ваши возможности неограниченны.
— Щербатин, что за дикое сборище? — слабо проговорил я. — Здесь есть хоть один нормальный человек?
— Тихо ты! — цыкнул мой приятель. — Все нормальные. Кроме тебя…
— Сейчас вы находитесь на пересыльной станции, где пробудете еще четверо суток и восстановитесь после обезвоживания. Рекомендую не тратить это время понапрасну, а выбирать подходящий вид деятельности для себя. Нулевой холо дает возможность работать во внешних мирах, на отдаленных станциях и колониях, выполняя наиболее трудоемкие задания, не требующие специальных навыков. Этот этап длится, как правило, шесть-восемь периодов. Вы можете ознакомиться с таблицами соответствия и вычислить, что это означает по вашему летоисчислению…
— Четыре с половиной года и больше, — шепнул Щербатин. — Я уже вычислил. Кошмар…
— …Собрав нужное количество уцим и заслужив первое холо, вы получите право переселиться ближе к центру Цивилизации и сменить вид деятельности на менее трудоемкий. Но помните, вы должны стараться и прикладывать все усилия, чтобы стать полноправными гражданами. Цивилизация нуждается в усердных, трудолюбивых, дисциплинированных и уравновешенных людях…
— Ну, ты понял? — сказал вдруг Щербатин, толкнув меня в бок. — Все очень просто. Мы на общих условиях ишачим четыре года на рудниках и получаем что-то вроде вида на жительство. А дальше уже карабкаемся, кто как может.
Я посмотрел на него, кажется, с испугом.
— Каких еще рудниках?
— Ну, это я для примера. Может, и не рудники…
— Какие еще рудники?
— Тебя что, заклинило?
— Какие к черту рудники?! — успокаивающие брызги, похоже, переставали действовать. Я снова заводился.
— Ну тебя к лешему, — разозлился Щербатин. — Псих.
— …Правила поведения в зоне отдыха запрещают вам покидать ее территорию и проникать в женскую половину, — слышался голос докладчицы. — Вы сможете не только отдохнуть, но и увидеть прямые трансляции из красивейших мест…
— Все! — Я встал. — Выводи меня отсюда, Щербатин. Не могу больше слушать этот бред.
— Ага, писать бред ты можешь, а слушать…
— Хватит! Сам затащил меня на этот съезд сумасшедших, сам и вытаскивай. Показывай, где здесь выход.
— Выход куда? — Щербатин изобразил наивную улыбку.
— Просто выход. Мне пора домой. Хватит.
— Домой… — Он вздохнул. Развел руками. — Беня, а до дома сотни световых лет. Куда ж ты пойдешь?
— Каких еще световых лет? Что ты городишь?
— Да-да. А кроме того, там прошло уже лет восемьдесят, пока нас сюда везли. И это без учета всяких там эффектов-парадоксов.
— Лет восемьдесят… — У меня вырвался нервический смешок. — А я где был?
— Ты был в состоянии полного обезвоживания.
— Какого еще обезвоживания? Зачем?
— Для компактности. В обезвоженном состоянии человеческое тело можно упаковать в коробку из-под торта. Транспорт — он не резиновый, а желающих много.
Я сел. Вернее, просто ноги подкосились. Я вдруг вспомнил комнату с маленькими головастыми существами. Выходит, это засушенные люди?
— Щербатин, хватит меня доводить. И так уже…
— Нет, это тебе хватит! — неожиданно разозлился Щербатин. — Кто мне обещал не ныть? Кто говорил, что не передумает? Про дом забудь, мы в другой галактике.
— О-ох… — Я схватился за голову.
— Теперь можно пройти в зону отдыха… — услышал я голос женщины-докладчицы, и доходяги вокруг нас очень резко повскакивали и побежали к дверям. — Не сворачивайте с желтой линии.
— Пошли, — энергично подогнал меня Щербатин.
Нас уже несла толпа. Вокруг словно бушевало море — серое, безликое, голодное. «Нулевое холо». Я — человек-нуль. Вокруг — тысячи таких же нулей. И все вместе мы — один большой шумный нуль.
— Куда все рвутся, Щербатин? — подал голос я. — Начинается раздача завтрака?
— Начинается раздача рабочих мест. — Щербатин, кажется, был зол на меня. — И все это знают, уже выяснили. Все, кроме тебя, — почему? Неужели ты такой валенок?
— Да, я такой.
— Соболезную. Тогда можешь не торопиться и вообще не вставать в очередь. Достанется отбивать шлак в подземных печах или выгребать какую-нибудь химическую дрянь. Получишь свое первое холо — зато угробишь здоровье. Мозги-то ты давно уже угробил…
* * *Зона отдыха представляла собой очень обширное пространство, огороженное забором метров в шесть высотой. Внутри — деревья, скамеечки, травка. Кое-где в траве белели использованные одноразовые носки.
