Евгения Лопес - Черная дыра
«Словом, действительно, «аристократы разума», лучше и не сформулируешь», — постоянно вспоминал Алан слова Рилонды, сказанные тем еще во время путешествия на «Галилее». Это определение, данное принцем, очень точно характеризовало народ, среди которого жил теперь землянин. И, хотя по мере изучения философии поведение и поступки эйринцев постепенно становились все более понятными, все же не покидало ощущение, что этот великий и прекрасный народ надолго еще останется для него интереснейшей, увлекательнейшей загадкой…
Раз в месяц почтовыми звездолетами приходили видеописьма от Рилонды и Гелы. В одном из них принц сообщил, что перестал заниматься наукой — слишком сложно стало совмещать с ней государственные дела, объем которых все возрастал, а вот Гела, наоборот, начала работать в лаборатории Веланды — знаменитого атонского астрофизика. Обычно Алан и Энита смотрели письма вместе, а потом, веселясь и дурачась, записывали ответ. Но четыре месяца назад, поздно вечером, когда он уже собирался лечь спать в своем общежитии, ему вдруг позвонила Энита.
— Алан, сегодня вечером пришло письмо с Атона, и я не удержалась, посмотрела его сама… — вид на экране телефона у нее был несколько смущенный, — представляешь, Веланда и Гела открыли новую планету с пригодными для жизни условиями!
— Как это — открыли новую планету? — не сразу понял Алан. В его представлении открытие новых планет было напрямую связано с космическими полетами, а ни Веланда, ни Гела, насколько он знал, в последнее время Атон не покидали.
— Они открыли ее пока теоретически, — пояснила Энита. — В последнее время они разрабатывали гипотезу Веланды о том, что расположение планет, пригодных для жизни, в космосе подчинено некой закономерности… И в системе звезды, которая полностью соответствует их расчетам, как раз оказалась подходящая планета… Они назвали ее Декстрой. Они даже вычислили примерный возраст Декстры, и этот самый возраст позволяет предположить, что на ней есть растения и животные, но нет никаких разумных существ… Алан, представляешь, неизученный животный мир целой планеты, множество совершенно новых видов! Рилонда в письме сказал, что распорядился организовать экспедицию… Она стартует через три недели. И Веланда, и Гела — они оба летят на Декстру. Я хочу с ними.
В груди у Алана глухо заныло от предчувствия предстоящей неизбежной разлуки.
— А может быть, не стоит торопиться и лететь непременно с первой экспедицией? — попытался возразить он. — А вдруг теория Веланды ошибочна и Декстра необитаема? Или наоборот — на ней есть разумные существа, и они будут настроены враждебно? Может быть, все-таки стоит подождать подтверждения, что планета безопасна и на ней действительно есть фауна? Ведь в этом случае наверняка на нее еще будет отправлено много экспедиций…
Он говорил все это и прекрасно понимал, что все его аргументы совершенно бесполезны. По опыту он уже знал, что если перед эйринцем, занимающимся наукой, вдруг замаячила возможность открытия чего-то нового, такого эйринца не сможет остановить ничто и никто.
— Подождать какой-нибудь следующей экспедиции? — изумленно переспросила Энита. По-видимому, эта мысль даже не приходила ей в голову. — Нет, это… Это невозможно! Это же так долго… Нет, Алан, я не смогу столько ждать. Я полечу сейчас.
— Понятно, — сдался Алан. — А сколько лететь от Атона до Декстры?
— Примерно месяц… Алан, ну не расстраивайся. Ты ведь знаешь, что значит для меня наука… Мне ведь тоже непросто с тобой расставаться! А Рилонда? Он ведь тоже отпускает Гелу…
— Потому что тоже знает эйринцев и понимает, что вас не остановить, — грустно усмехнулся Алан. Энита виновато вздохнула…
Вот так и получилось, что его девушка улетела делать открытия, а ему осталось тоскливое ожидание да подсчет дней в календаре…
Но вот день сегодняшний наконец настал!
Сегодня она вернется, и придет конец одиночеству и мучительному ощущению, будто далеко-далеко в космос увезли часть его сердца. А потом их ждут веселые каникулы с друзьями. Рилонда обещал все достопримечательности Атона показать лично…
Звонок будильника внизу, где-то под подушкой у Дайо, прервал его размышления. Он спрыгнул с верхней полки и отправился в душ, а вернувшись оттуда, обнаружил, что Дайо по-прежнему спит — так спокойно, будто лететь им оставалось еще неделю. Он потряс друга за плечо.
— Дайо, вставай. Через час посадка на Атоне.
Дайо сел на кровати.
— Через час посадка… — пробурчал он. — А мне-то куда, собственно, торопиться? Ты встретишься с Энитой, Рилонда — с Гелой, а я?…
Алан рассмеялся — настроение его было самым что ни на есть радужным.
— А может быть, — шутливо предположил он, — именно сегодня и именно на Атоне ты встретишь девушку своей мечты?
Дайо насмешливо фыркнул.
— Да я уж и не надеюсь… Ладно, встаю, так и быть…
Спустя час пассажирский корабль мягко ткнулся в посадочную площадку Атонского космопорта. Друзья прошли контрольные процедуры и оказались в большом зале прибытия. А еще минут через двадцать, когда толпа прилетевших и встречающих окончательно рассеялась, в зал вошел принц Рилонда.
Он почти не изменился за год, разве что коротко подстригся, и от этого стал выглядеть взрослее и мужественнее; но улыбка его осталась прежней — теплой…
— Алан, Дайо! — воскликнул он. — Как же я рад вас видеть!
Подойдя, он обнял каждого по очереди, крепко пожал руки.
— Наконец-то встретились… А совсем скоро будут все. Дело в том, что экспедиционный корабль должен приземлиться через пару часов. Поэтому ехать во дворец сейчас не имеет смысла. Дождемся его и тогда отправимся все вместе… А пока предлагаю позавтракать. Здесь, в ресторане космопорта, нам зарезервировали кабинет. Вы ведь еще не завтракали?
— Нет, — помотали головами друзья.
— Вот и замечательно, — улыбнулся принц. — Идемте.
В кабинете, удобно расположившись за уже накрытым столом, друзья принялись завтракать.
— Ну, — сказал Рилонда, разливая маньяри, — рассказывайте новости.
— Какие там новости, — Дайо пожал плечами. — Ничего интересного, весь год учились так, что голова чуть не лопнула.
— Только не говори, что это не доставляло тебе удовольствия, — усмехнулся принц. — знаем мы вас, эйринцев… Да, Алан? — он весело подмигнул землянину. — Кстати, как они тебе? Сильно разрушили твои прочные, устоявшиеся представления о жизни?
— До основания, — Алан тоже усмехнулся.
— Я тебе это предсказывал…
— Я помню…
— Ну ладно, хватит нас обсуждать, — прервал Дайо их светскую беседу. — Лучше сам что-нибудь расскажи. Мне вот, например, интересно, как проходит семейная жизнь, если учесть, что женился ты через два месяца после знакомства? Если бы я не был очень хорошо знаком с Гелой, я бы назвал это… по меньшей мере, безрассудством.
Рилонда с улыбкой покачал головой.
— Дались вам всем эти два месяца… Перед свадьбой тоже только и слышал. Просто я точно знал, что Гела — моя женщина. А если я знал это точно, чего, собственно, было ждать?
— Ты имеешь в виду то свое видение?
— Да, я видел ее, когда умирал. Это была она, я узнал бы ее из миллиона. И видение меня не обмануло. Я очень счастлив с Гелой. Вот только три месяца разлуки… Это действительно тяжело.
— Ты мне это говоришь, — вздохнул Алан. — Кстати, об этой самой Декстре… То, что расчеты Гелы и Веланды полностью подтвердились, мы уже знаем из новостей. Но верны ли сведения, что вы отдаете Декстру номийцам?
— Да, — подхватил Дайо. — Я тоже кое-что хотел бы узнать с профессиональной точки зрения. Как вы вообще восстановили отношения с номийцами после того, что они с тобой сделали?
— О, про номийцев — это довольно долгая история, — задумчиво произнес Рилонда.
— А мы пока не торопимся.
— Хорошо, тогда расскажу все по порядку. Все началось нынешней весной…
Глава 3. ПРО НОМИЙЦЕВ
Холодный весенний ветер горстями швырял дождевые струи в окно кабинета принца Рилонды, вдребезги разбивая их о стекло. Осколки воды обреченно сползали вниз, образуя неровные, растрепанные дорожки.
Принц устроился в кресле с компьютером на коленях: на сайте Государственного совета сегодня утром появились результаты исследований нескольких известных Атонских экономистов. Госсовет рассматривал поправки к одному из законов Кодекса Налогообложения, и неделю назад экономистам было поручено представить прогнозы — как, по их мнению, принятие поправок повлияет на статьи бюджета. Он был на середине третьего доклада, когда в дверь мягко постучали.
— Сынок, можно? — король Гаренда заглянул в кабинет.
— Конечно, пап, проходи, садись, — улыбнулся принц.
После того, как принц чуть не погиб, а король, переживший угрозу потери единственного сына, решился на искренние объяснения, между ними установились доверительные, сердечные отношения, позволившие Рилонде наконец почувствовать родительские тепло и любовь, которых он был лишен в детстве.
