Михаил Анечкин - Точка отсчета
– А первый?
– Что первый?
– Первый раз, когда вляпался. Что было тогда с твоим напарником?
Батя тяжело вздохнул и посмотрел куда-то в сторону, вдаль.
– А первый раз, Бритва, я напарника так и не вытащил.
Не знаю почему, но после этих слов у меня к Бате такое доверие возникло, что я сам удивился. Никогда и никому я так не верил. Отцу с матерью, да и то разве что в детстве.
– Я согласен.
– Ну и славно. Второе условие – полгода должен отходить со мной по-любому. И за месяц предупредить, если надумаешь уходить.
– Не вопрос. А что, бывает, что уходят не прощаясь?
– Предыдущий напарник так и поступил. Зуб его звали.
– Я если чего обещаю, выполняю железно.
– Ну что, тогда приступим. Сопли соберем и возвращаемся. Тут не меньше трех кило валяется. Чего добру-то пропадать?
Так вот наши с Батей пути и пересеклись. Сейчас, когда мы сидели в баре за одним столом, мне это вспоминалось в деталях. Те же глаза, только теплоты в них немного. Ну, и хрен с ним. Я не доллар, чтобы всем нравиться.
– Что тебе мешало пройти три лишних километра?
– А зачем это мне?
– Там человек погибал.
– А на мне что, красный крест нарисован? Закон Зоны – каждый сам за себя.
– У тебя это отняло бы два часа.
– А может, и жизнь. Зона, она того – тут всякая нечисть водится, знаешь ли.
– С твоим-то опытом и так далеко от центра Зоны? Ты бы с закрытыми глазами прошел. Я сам тебя учил, если помнишь.
– Значит, не захотел, раз не прошел.
– Да, Бритва, скурвился ты совсем.
– Слышь, Бать, ты меня жить-то не учи. Если у тебя проблемы будут – я и на любой риск пойду, чтобы выручить. А всякой шелупони помогать, знаешь ли, жизни не хватит.
– Сам-то давно шелупонью был?
– Недавно. Ну и что? Мне вот повезло, я тебя встретил. А тому парню не повезло.
– Ага, он встретил тебя.
– Ну и пусть так. Слушай, Батя, отчего ты ко мне-то пристал, а? Вон сколько сталкеров сидят вокруг, и все бы так поступили. Ты мне скажи, я кого-нибудь обманул за свою жизнь? Или взял чужое? Или подставил?
– Нет.
– А половина сидящих здесь и этим похвастаться не могут. Что же ты их не воспитываешь?
– Мы в ответе за тех, кого приручили.
– А?
– Забудь, Бритва.
Это Батя. Вылетает из него много такого, что мало кто понимает. Он так и не раскололся, к ем был в прошлой жизни.
– Гордишься тем, что никого не обманул, не взял чужого? Могу сказать, у тебя это все впереди. И обманывать, и брать чужое, и много еще чего интересного ты научишься делать. Одумайся. Так поступать нельзя.
– Не научусь.
– Да? А скажи мне, друг мой, давно со своими родителями разговаривал?
– А о чем мне с ними говорить? О ценах на водяру?
– Во-первых, какие ни есть, они твои родители. У многих тут и таких нет. А во-вторых… что, совсем ничего хорошего вспомнить не можешь?
Может, и могу. Только оно мне надо? Я, может, специально забыл, и вспоминать не хочу. Что же Батя-то все в душу лезет, когда не просят?
– Ладно, Бритва. У меня к тебе дело. Штатники у меня попросили помощи.
– Да ладно! Вот это номер. И что же им надо?
– Ну так, по мелочи. Поднатаскать морпехов по выживанию внутри Зоны. Серьезных планов идти внутрь у них вроде нет. Наверное, так, на всякий случай. Скоро у них что-то вроде полевого выхода – собираются порезвиться возле границы Зоны, глубоко не лезть. Мне одному не справиться, нужна помощь.
– Чего платят?
– Тут я не за деньги работаю.
– Не понял.
– Если ты не забыл, мы для них – вне закона. А теперь скажи, много сталкеров могут похвастаться хорошими отношениями в штабе морской пехоты Пиндосии?
– Да пожалуй, никто. А ведь и правда, разумно говоришь. Если эта канитель времени много не займет, то я готов.
– Пару дней. А потом, если они, с их-то техникой, когда-нибудь двинутся в глубь Зоны – наверняка им потребуется проводник. Сечешь?
– Артефакты?
– Правильно.
– Ну да, эти дуболомы могут далеко зайти, если захотят.
– Если других вопросов не осталось, то выходим завтра с утра.
– Только, Батя, договоримся сразу – по дороге не воспитывать.
– Это как получится.
– Батя!
– Ладно, хрен с тобой. Но на прощание подумай вот над чем. У тебя сейчас деньги водятся. Не много, но по своим старым меркам ты зажиточный парень. Мог бы и помочь своим родителям. От тебя сильно не убудет. Батя хорошо меня изучил за тот год, что мы провели вместе. И сейчас он ударил в самое больное место, ударил быстро и беспощадно.
Сергей Демидов. Брянский СОБР
Сколько возни уже было с этими сталкерами! Все они, похоже, отребье. До границы Зоны полста километров, так что эта публика тут постоянно отвисает. Хотя отвисает – это мягко сказано. Дебоширит, хулиганит, пьянствует. Но такого, как сейчас, еще не было. Коля Смирнов – командир второго взвода, а сейчас старший нашей небольшой команды. Если что-то пойдет не так – отвечать ему.
Смирнов о чем-то вполголоса расспрашивал сталкера, угрюмо сидящего перед ним на корточках. У этого парня хотя бы мозгов хватило слинять из той кутерьмы, которую устроили его подельники.
– Коля. Есть дело.
– Да, Серый.
– Чтоб ты знал, на всякий случай, заложников освобождать мне приходилось редко. Чаще всего было так, знаешь, если враг не сдается, его уничтожают.
– У тебя боевой опыт самый большой в отряде, все будет нормально. Готовность к штурму через пять минут, так что двигай.
Это да. Уж чего-чего, а убивать и выживать я умею хорошо. Иной раз даже думаю – а умею ли я что-нибудь еще? Окно квартиры с заложниками только одно, а значит, я буду первый, кто войдет в квартиру к бандитам. Из вооружения у них вроде только ПМы, решеток на окнах нет, так что все обойдется. Пора мне топать на крышу, занимать свое место.
Пашка уже ждет меня. Это хорошо. Пашка старательный пацан, даже чересчур, иногда суетится лишнего, но это от молодости. Я смотрю, как тщательно он проверяет снарягу, и немного успокаиваюсь. Руки напарника чуть дрожат, он сконцентрирован, и я стараюсь его не отвлекать. Пашка помогает мне пристегнуться к карабинам подвесной системы и отступает на полшага, чтобы окинуть взглядом свою работу. Судя по всему, он доволен увиденным.
Ну, вот и все.
– Где наша не пропадала, Пашка! Везде пропадала…
Напарник улыбается. Теперь ждать. Ненавижу эти минуты. Надо отвлечься.
– Пашка, часто эта шушера тут так веселится?
– Да нет. Проблем от них много, но так чтобы заложников брать – первый раз. Вообще-то про них знаешь, что говорят?
– Что?
– Те, что у нас дебоширят, – это и не сталкеры вовсе. Так – бандиты, сами в Зону далеко не суются, любят сталкеров-одиночек подстеречь и ограбить. Те, кто в Зону по-настоящему ходят, на Большой земле не часто появляются. Большая земля – это все, что не Зона, по-ихнему.
Внизу кто-то забубнил в мегафон.
– Походу, движуха началась. Пашка, ты бронник-то сними, пожалуй. Он тебе не понадобится, а движения сковывает.
– Ага, точняк. А вообще у нас с Зоной много чего связано, особенно в пограничных районах.
– Я уже почувствовал.
На левом плече зашипела рация.
– Ну вот, Серый, готовность минута.
– Быстро они.
– Ну а долго ли, умеючи. Кстати, бандитов пятеро.
– Я в курсе.
– Так, на всякий.
Пашка помогает мне перелезть через стену, одновременно страхуя резервным концом. Я упираюсь рифлеными подошвами в стену дома и спускаюсь чуть ниже. Томительно тянутся секунды. Пашка поднимает обе руки с растопыренными пальцами. Это значит, что выродки там, внизу, не собираются сдаваться и через десять секунд начнется бой. Через десять секунд обострившиеся от опасности чувства замедлят время и окружающие предметы приобретут неестественную четкость. Я ворвусь в комнату, битком набитую врагами, и постараюсь уцелеть. Когда-нибудь мне не повезет, и я нарвусь на пулю бандита, но не сейчас. Сейчас все обойдется, не знаю почему, но я в этом уверен. Пашка сжимает уже один кулак, разжимает его снова, и я вижу четыре пальца. Три. Два. Вдох. Закрываю глаза и втягиваю голову в плечи. Этажом ниже рвется светошумовая граната. Я скольжу вниз и через оконную раму влетаю в квартиру. Слегка теряю равновесие, но быстро восстанавливаюсь. Теперь вперед. На полу комнаты корчится человек. Граната взорвалась прямо у него под ногами, так что ему ни до чего. Быстро наношу удар прикладом в голову, а ногой отбрасываю пистолет, выроненный бандитом, и рвусь дальше. Один. В следующей комнате хуже. Один из террористов вместе с заложником лежит на полу лицом вниз, предусмотрительно скрестив руки на затылке. Два. А вот другой, хоть и не очухался окончательно, пистолет из рук не выпустил и даже чего-то пытается им размахивать. Ну вот, уже не размахивает. Поди помаши рукой, переломанной в двух местах. Три. Судя по звуку через стену, внешняя дверь вылетает с петель. В квартиру рвутся бойцы СОБРа. Наши. Как хорошо звучит это слово. Полгода назад, в Ханкале, мы сполна у знали его цену.
