Эдвин Табб - Технос
— И умирать тоже вместе, — в ее голосе звучала горечь. — Я видела счета в твоей конторе, говорила с агрономом Лидерманом. Он хороший специалист, но он же и трусливый лжец. Урожаи не увеличиваются, кривая их графика не идет вверх. А если подумать об урагане, ветре, проливных дождях — то что будет с землями? Что мы сможем сделать?
— Ничего. Не надо бояться. — Он старался говорить твердо. — Дождь смоет с почвы вредные семена сорняков. Значит, дождь — это друг. Ураган? — Он пожал плечами. — Никто, конечно, не застрахован от капризов природы, но мы будем надеяться на удачу. Лидерман строит свои прогнозы, основываясь на очень призрачных и ничтожных вероятностях событий.
Квендис постарался придать своему голосу побольше бодрости и сменил тему:
— Ньяла просила отпустить ее на праздник урожая. Я был не против. Она обещала родить нам много-много помощников. Неужели мы не справимся с каким-то ураганом, если вокруг нас такие хорошие люди?
Он слегка пожал ее руку:
— Не волнуйся, дорогая. Все будет хорошо. Мы справимся.
— Да, — ответила Сюзанна не слишком уверенно. — Конечно.
— Ты сомневаешься?
Он был готов приводить новые и новые аргументы, чтобы убедить и ее и самого себя в успешном исходе; но звонок телефона прервал их разговор и ответить она не успела. Служанка сняла трубку, послушала:
— Это вас, гроуэр. Из Сити.
Это был Колтон. Его лицо на экране было очень озабоченным:
— Привет, Квендис. Ты занят?
— А что случилось?
— Я созвал совещание. Есть несколько срочных проблем для обсуждения. Я думаю, тебе следует присутствовать. Это предельно важно, Квендис; иначе я бы не позвонил тебе.
Квендис колебался. Разум подсказывал ему, что от его присутствия там ничего не может измениться; времена, когда он посещал все собрания местных гроуэров, отошли в прошлое. Он колебался, глядя в лицо человека на экране. Колтон не был гроуэром в полном смысле этого слова: у него не было своей земли. Но он умело представлял интересы гроуэров при заключении разного рода контрактов и сделок, очень умело направлял ход всех собраний, если обстановка грозила слишком накалиться, спокойно улаживал возникающие конфликты и недоразумения.
— Я не уверен, что смогу присутствовать, — ответил Квендис медленно. — У нас плохие метеоусловия, и нам…
— Плохая погода — повсеместно. По этой причине мы и хотим собраться; если, конечно, ты по-прежнему считаешь, что лучше бороться и легче устоять всем вместе. Сбор в полдень. И если хочешь, чтобы был полный порядок, то лучше приходи.
Это прозвучало почти как угроза, задумчиво решил Квендис…
* * *Что-то случилось на таможне, на выходе. Дюмарест терпеливо стоял в цепочке готовящихся к отлету пассажиров. Очередь двигалась медленно; офицер в форме дотошно опрашивал каждого. Он вальяжно расположился за столом, гордый своими обязанностями, не упуская возможности унизить другого, чтобы доказать свою собственную значительность. Он задавал вопросы резким, неприятным голосом:
— Имя?
— Френ Горшен.
— Ваш спонсор?
— Гроуэр Горшен, сектор номер 19, квартал номер пять, дом номер 15. Это мой брат.
— Я спрашивал только имя, а не адрес.
Инспектор развернулся к стоящему тут же компьютеру:
— Зачем вы летите на Лоум?
— Умер мой отец. Я должен быть на церемонии прощания.
— Отвратительный обычай. — Инспектор нажал какие-то клавиши компьютера, подождал ответа и, удовлетворенный, бросил:
— Можете пройти. Следующий!
Человек, стоявший за Эрлом, прерывисто вздохнул:
— Черт-те что творят! — пробормотал он. — Когда я был здесь в последний раз, Лоум считался свободной планетой. А сейчас — посмотрите! Мужланы, разодетые в свою форму, как петухи, слоняются туда-сюда, не зная, к чему и кому придраться! Если бы у меня были лишние деньги, я бы развернулся и сделал отсюда ноги и улетел бы другим рейсом. У тебя есть спонсор? — он обращался к Дюмаресту.
— Да, — ответил Эрл.
— У меня — нет, и, похоже, меня просто завернут. Может, ты выручишь меня? Найдешь спонсора, а? Я — профессиональный механик и неплохо разбираюсь в технике и разных машинах.
Он потянул Эрла за рукав:
— Если поможешь, то я в долгу не останусь!
— Извини. — Дюмарест даже не взглянул на него. — Я не могу помочь. Поговори с кем-нибудь еще.
— Не можешь или не хочешь?
Эрл развернулся и взглянул на говорившего. Тот был крупным мужчиной с бегающими злыми глазами.
— И то, и другое, — ответил он резко. — А теперь отпусти мой рукав, иначе я сломаю тебе руку.
— Ваше имя? — таможенный инспектор обратился к мужчине, стоявшему прямо перед Дюмарестом.
— Бастедо.
— Ваш спонсор?
— У меня его нет. — Мужчина поднял свой объемистый портфель и примостил его на краешке стола:
— Я продавец сельхозмашин. У меня с собой полный набор трехмерных слайдов и голограмм; есть и макеты образцов предлагаемой продукции. Я агент-посредник.
Инспектор обратился к своему компьютеру:
— У нас нет информации, подтверждающей вашу благонадежность. Вылет на Лоум для вас исключен.
— Что? — лицо торговца исказил гнев. — Нет, вы только послушайте! Я — честный бизнесмен, и вы не имеете права отказать мне во въезде! Кто вы такие, в конце концов? У меня… — Он замолчал, увидев, как два вооруженных стражника, одетых в ту же красно-черную форму, что и инспектор, по сигналу направились в их сторону.
— А теперь слушайте и, не перебивайте, — сказал офицер жестко. — Будете спорить — мы арестуем вас; будете сопротивляться — расстреляем. Я понятно объяснил?
Лихорадочно сглотнув, торговец кивнул.
— Лоум находится в административном подчинении Техноса, — продолжил объяснения инспектор. — Так как вы не имеете ни подтверждения вашей благонадежности, ни спонсора, ваше пребывание на Лоуме нежелательно. А раз так, то въездную визу вы не получите. У вас есть ограниченный выбор: вы можете покинуть планету в другом направлении или, если у вас нет средств, воспользоваться ближним перелетом на Технос. Там вы будете обязаны отработать стоимость вашего перелета, а затем сможете поступать, как вам заблагорассудится.
— А как мне получить бумаги, подтверждающие мою благонадежность здесь, в Кловисе?
— Это исключено, — ответил инспектор. — Люди, подобные вам, крайне нежелательны на Лоуме. Следующий!
Дюмарест оттеснил плечом торговца. Он назвался и уточнил:
— Я — путешественник. И у меня срочное послание к человеку, живущему на Лоуме. Это гроуэр Лимейн. Его адрес…
— Это не имеет значения. — Инспектор придирчиво изучал Эрла. — Вы являетесь представителем промышленности Техноса?
Эрл подавил в себе желание солгать. У представителя должны быть при себе подтверждающие документы, а у него их не было. На этом его легко могли поймать. Единственно возможная в этой ситуации ложь — это та, которую невозможно быстро проверить и опровергнуть.
— Нет, — ответил он.
— Послание, что еще?
— Несколько слов умирающего, — прибавил Эрл. Дальше он лгал, понимая необходимость какой-то дополнительной информации:
— Он спас мою жизнь ценой собственной. И поэтому я здесь. Перед смертью он взял с меня обещание. Я очень суеверен в этом отношении.
— Понятно. — Инспектор вновь занялся манипуляциями на клавиатуре компьютера:
— Имя умершего?
— Лимейн. Карл Лимейн.
— Кем он приходился человеку, к которому вы направляетесь?
— Младшим братом.
Офицер без интереса взглянул на него:
— Не хотите воспользоваться возможностью передать послание сейчас, с помощью наших средств?
— Нет, — ответил Эрл. — Спасибо. Не стоит беспокоиться…
Глава 3
Собрание походило на все предыдущие, которые регулярно созывали с тех пор, как общие беды и опасности поставили перед гроуэрами Лоума схожие проблемы. Квендис понимал весомость аргументов, приводимых Колтоном. Но Квендис не собирался быть в первых рядах тех, кто выделит средства и людей на общие нужды, не видя перспективы быстрой отдачи. Конечно, председатель имел право призывать и предупреждать, апеллируя к здравомыслию присутствующих, но у него не было своих земель, и он отказывался понять позицию тех, кто их имел. Земля давала все; ухаживая, лелея ее, человек получал возможность жить и продолжать свой род. Совместный труд, решение общих проблем сообща — это одно, но жертвование средств во имя какого-то абстрактного общего или чужого благополучия — это совсем другое. Председатель хотел слишком многого, говоря пространно об объединенных усилиях и наемном труде.
Квендис вышел из зала на воздух, посмотрел на небо. Солнце уже перевалило за полуденную отметку, и Квендис задумался над тем, чем ему стоит сейчас заняться. Очередной прилетевший корабль уже высадил пассажиров и Квендис, вглядываясь в лица прибывших, в который раз распрощался со своей хрупкой надеждой встретить дорогого ему человека. Квендис старался убить в себе этот огонек надежды на встречу; слишком болезненны были воспоминания, касавшиеся прошлого, связанного с очень родным для него человеком. Квендис отошел немного в сторону от выхода, стараясь не привлекать внимания охранников своей назойливостью и не вызывать лишних вопросов своим присутствием.
